Делентен снял с тормоза левую стойку шасси, и самолет принялся медленно, очень медленно, разворачиваться в сторону скального ангара. Секунды тянулись как резина. Главное, чтобы не заглохли двигатели: бензина на их повторный запуск уже нет. Да и дизельного топлива удалось заправить минут на пятнадцать полета.
Все! Трехгранный нос «мессершмитта» нацелился в тоннель. И в этот момент мины накрыли склон горы и капонир: минометчики откорректировали огонь, и следующий залп будет точно по цели. Делентен снял стойки с тормозов и положил руку на сектора газа, плавно двинув их вперед. Он ощутил, как спинка кресла плавно вдавилась в плечи, и самолет устремился в пасть тоннеля, — туда, где серело пасмурное спасительное небо.
Едва самолет вкатился во чрево скалы, как в бетонный козырек ударил танковый снаряд, а секунду спустя — другой. Куски бетона обрушились на полосу прямо за опереньем самолета. На полосе, в том месте, где еще секунд пятнадцать назад разворачивался самолет, разорвались мины. Но Делентен уже был в спасительном тоннеле. Вот он, противоположный выход!
«Мессершмитт», набирая скорость, выскочил на полосу. По счастью, закрывавшая обычно полосу маскировочная сеть убиралась автоматически при открытии ворот, иначе самолет имел бы все шансы превратиться в гигантскую огненную рыбу, запутавшуюся в рыболовной сети.
Машина мчалась по полосе, набирая скорость. Делентен увидел, как впереди, в конце полосы, встал столб дыма и земли: это танковый снаряд пролетел тоннель насквозь и взорвался далеко за полосой. Делентен не понял, что это такое, да и не задумывался над этим: он смотрел на приборы, ожидая, когда самолет наберет скорость, достаточную для взлета.
Внезапно сзади раздался мощный взрыв: Делентен почувствовал, как самолет дрогнул от взрывной волны. Это сработала адская машина уничтожения объекта «Гарц-2», запущенная Шонебергом.
Грег все происходящее наблюдал словно со стороны. Морфий и потеря крови создали странное ощущение спокойной отстраненности. Самолет оторвался от земли и накренился, ложась на курс. Грег попытался повернуться, до хруста в позвонках выворачивая шею, чтобы в последний раз взглянуть на то место, где он оставил любовь, ногу и иллюзии. Но увидел только горы, зеленевшие нежной весенней листвой.
Цольмер бесновался возле склепа, словно орангутанг, у которого из клетки утащили банан. Даже когда Шубах доложил, что в подвале форта обнаружены трупы пяти немецких инженеров и их охранников, а во дворе — труп самого Борга, Цольмер решил убедиться в смерти Борга лично и потребовал привезти тела на площадь. К этому времени саперам удалось вытащить из ловушки возле моста танк и перебросить через яму надежный бревенчатый настил, поэтому Шубах добрался до площади на грузовике очень быстро. Трупы бесцеремонно сбросили из кузова грузовика на брусчатку, и Цольмер долго всматривался в изуродованные лица. У Борга отсутствовало полголовы, а погибшие в подвале инженеры задохнулись от дыма попавшей в подвал ракеты, и их лица застыли масками предсмертного ужаса. Но Цольмера не могли испугать такие мелочи. Он повернулся к Шубаху и озадаченно спросил:
— А кто же тогда улетел на самолете?
— Не знаю, бригаденфюрер, — устало ответил Шубах. — Все мертвы, некому рассказать. Там были и русские, командовал ими капитан. Он у меня на глазах подорвал себя и двух моих людей гранатой. Вот его погон. В живых никого не осталось. Прикажете уводить людей?
— Да, сворачиваемся! Я поеду в голове колонны, вы будете ее замыкать, — распорядился Цольмер, и Шубах, с облегчением вздохнув, ушел.
— Разрешите, бригаденфюрер? — выскочил вперед Швальбе.
— В чем дело? — недовольно спросил Цольмер. Он уже успел забыть о существовании надоедливого гестаповца.
— Я имею категорический приказ уничтожить этот город как тайный еврейский мистический центр. У меня все подготовлено: в тоннелях в склоне горы над городом размещено большое количество горючего и взрывчатки. Как только я приведу в действие взрывное устройство, через несколько минут весь город превратится в огненное озеро. Когда я могу приступать?
— Это ваши дела, — отмахнулся Цольмер. — Как только с площади уйдет последняя машина с солдатами, делайте с этим городом, что хотите.
Обрадованный Швальбе вскочил на мотоцикл и помчался к ратуше.
Кралик зашел в свой городской дом, чтобы взять заранее упакованные в рюкзак вещи и велосипед. Он видел, как застрелили Шольца, но это событие его ничуть не взволновало. Так, банальность войны…
Кралик аккуратно прикрепил к багажнику рюкзак. Там не было никаких ценностей: чистое белье, бритвенные принадлежности, бутылка воды. Все его ценности уже давно лежали в надежном швейцарском банке. Впрочем, одна его ценность все еще оставалась в городе. Эту ценность у него чуть было не отобрали, но теперь дело вроде уладилось. Осталось только забрать эту ценность с собой.
Кралик сел на велосипед и поехал к трактиру. Он увидел, как солдаты группы Цольмера залезали в последний грузовик, стоявший возле церкви. За грузовиком стоял бронетранспортер, а возле бронетранспортера курил Шубах и наблюдал за погрузкой. «Очень вовремя! — мысленно улыбнулся Кралик. — Всего хорошего, господа! Вас ждет лагерь военнопленных, а меня — уютный дом с заботливой женой. Каждому — свое!» Он поставил велосипед у задней двери и вошел в дом.
— Анна! — громко позвал он. В доме стояла тишина. Кралик поднялся на второй этаж, прошел по комнатам. В комнатах царил обычный порядок, но Анны нигде не было.
Кралик спустился в трактир. Там было тихо, лишь у окна сидел Потучек и смотрел на площадь.
— Где Анна? — спросил Кралик. Потучек молча показал в окно. Кралик подошел к окну. В этот момент от церкви отъехал бронетранспортер, и Кралик увидел Анну. Она стояла на коленях, склонившись над телом Шольца.
Кралик кашлянул и покосился на Потучека. Но тот, по-видимому, не видел обстоятельств смерти Шольца и Кралик успокоился. Да, надо подумать, что он скажет Анне. «Пожалуй, лучше свалить все на Швальбе. Да-да! Швальбе наверняка уехал вместе с колонной, так что… Да, пусть будет во всем виноват Швальбе!»
По городу прокатилось эхо отдаленного взрыва. Кралик насторожился.
— Странно… что это было? — с беспокойством спросил он Потучека. Потучек пожал плечами и, тяжело ступая, ушел за стойку.
— Вот что, Потучек… Налей-ка мне пива! — весело предложил Кралик. — Немцы наконец убрались. Теперь совсем другая жизнь начнется!
— Да уж… — тяжело вздохнул Потучек. — Для тех, кто выжил, может, и начнется… кроме Анны.
Кралик почувствовал себя уязвленным, и он резко, с вызовом сказал:
— Ну, на немце свет клином не сошелся! А госпожа Мюллерова — женщина замечательная во всех отношениях и одна не останется.
Потучек неодобрительно посмотрел на Кралика и громко стукнул кружкой по стойке.
— Вот ваше пиво, господин Кралик! Пейте и уходите. Сегодня мы больше не работаем.
Швальбе ликовал. Наступил главный момент в его жизни. Он торжественно извлек из сейфа единственную ценность, хранившуюся в нем после трагической гибели схемы минирования и плодов научных изысканий Швальбе, взрывную машинку. Он аккуратно размотал длинный провод и сел у окна, нежно поглаживая рычаг, при помощи нажатия на который собирался обрушить на проклятый городишко огненную лавину.
Он с нарастающим нетерпением смотрел, как солдаты садятся в грузовик. Ну что они так копаются?! Ага, вот грузовик тронулся… А почему это идиот Шубах не уезжает? Стоит и курит! Черт бы его побрал! Он что, в машине покурить не может?!
Наконец Шубах забрался в бронетранспортер. Когда бронированная машина скрылась за поворотом, Швальбе улыбнулся и со сладострастным наслаждением вдавил рычаг взрывной машинки. По городу прокатилось эхо нескольких взрывов, почти слившихся в один.
