— Товарищ Дженни, — сказал он, — я… я… и не знаю, как сказать, но боюсь, что я немножко влюблён.
Дженни отдернула руку и тяжело вздохнула.
— Ах, мистер Гадж! — воскликнула она.
— Я… я… не знаю… — запинался Питер. — Я надеюсь, вы не рассердитесь.
— Прошу вас, не нужно этого! — воскликнула Дженни.
— Почему же не нужно, товарищ Дженни? Я ничего не могу с собой поделать! — добавил он.
— Нам так хорошо было вместе, мистер Гадж. Мне казалось, что мы будем вместе работать для нашей великой цели!
— Но это нам не помешает.
— Как не помешает? Ведь от этого люди бывают так несчастны!
— Так значит, — голос у Питера задрожал, — значит, я вам безразличен, товарищ Дженни?
Она с минуту помолчала.
— Не знаю, — отвечала она, — я об этом не думала… У Питера сильно забилось сердце. Первый раз в его жизни девушка не могла сразу ответить на этот вопрос и, видно, колебалась. Питер догадался, как действовать дальше, точно он всю жизнь занимался таким «шпионажем». Нагнувшись к ней, он легко коснулся её руки.
— Скажите, я вам хоть немного нравлюсь? — шепнул он ей на ухо.
— Ах, товарищ Гадж, — начала было она, но Питер прервал её: — Называйте меня Питером, очень вас прошу.
— Товарищ Питер, — повторила она и запнулась. Питер увидел, что она потупила глаза.
— Я знаю, что меня трудно полюбить, — продолжал он, — я беден, некрасив, и у меня нет положения в жизни.
— Нет, нет, — воскликнула она, — вы ошибаетесь! Какое мне дело до этого? Вы для меня товарищ!
Питер, конечно, заранее знал, как она будет реагировать.
— Меня ещё никто никогда не любил, — продолжал он печально. — Кто станет любить человека, который беден и у которого ничего нет за душой?
— Да нет же, не в этом дело, — .повторила она. — Прошу вас, не думайте об этом. Ведь вы же герой. Вы пожертвовали собой для общего дела и будете нашим вождем.
— Надеюсь, — скромно сказал Питер. — Но тогда в чём же дело, товарищ Дженни? Почему бы вам не полюбить меня?
Она посмотрела на него, глаза их встретились, и она отвечала:
— Я нездорова, товарищ Питер, — сказала она, и голос у нее дрогнул, — я ни на что не гожусь. Я не могла бы выйти замуж.
Казалось, Питера окатили холодной водой. «Замуж!» Но кто же говорил о замужестве? Питер был искренне потрясён. В этот миг Питер напоминал карикатуру на страничке юмористического журнала, под которой стоит надпись: «Вот так влип!» Но он был слишком хитёр и не думал выдавать своего изумления. Он принялся успокаивать маленькую Дженни:
— Но ведь не обязательно сразу жениться. Я готов ждать, если вы меня любите; и когда вы поправитесь…
Она грустно покачала головой.
— Боюсь, что я никогда по-настоящему не поправлюсь. Ну, а кроме того, у нас с вами нет денег, товарищ Питер.
Так вот в чём дело! Деньги, всюду деньги! Оказывается, что эта «свободная любовь» была просто обманом.
— Но я смогу найти работу, — сказал Питер, точно он был самым обыкновенным заурядным женихом.
— Но ведь вы не сможете зарабатывать на нас обоих, — возразила девушка. Вдруг она вскочила на ноги.
— Ах, товарищ Питер, не надо нам влюбляться! Зачем мучить друг друга? Давайте лучше вместе работать на пользу общего дела! Вы согласны? Обещайте мне!
Питер обещал, но, конечно, не собирался сдержать свое слово. Ведь он был не только шпионом, но и мужчиной, и ему до зарезу нужна была товарищ Дженни. Весь этот день, надписывая вместе с нею конверты, он время от времени бросал на неё многозначительные взгляды; Дженни понимала их смысл, и нежный румянец. заливал её щеки, подбородок и шейку. Она была очень хороша в эти мгновения, и Питер решил, что ему ещё не приходилось выполнять такое приятное задание. Он внимательно за ней наблюдал, всё больше убеждался в своей победе, и теперь он уже не сомневался; ещё задолго до возвращения Сэди, товарищ Дженни очутилась у него в объятиях, и он осыпал поцелуями нежную белую шейку; а товарищ Дженни тихонько всхлипывала и умоляла его прекратить это, но её мольбы звучали совсем неубедительно.
§ 19
Нужно было решить, как быть с Сэди. Питер не раз подмечал суровую складку её губ и решил, что товарищ Сэди не принадлежит к сторонникам «свободной любви» и, вероятно, ни к кому не питает нежных чувств, кроме как к Дженни. Она вынянчила свою «маленькую сестричку» и много лет ухаживала за ней, как за своим ребенком; она отрывала от себя кусок, чтобы накормить Дженни, а Дженни в свою очередь отдавала его любому бродячему агитатору, который просидит у неё до обеда. Питеру не хотелось, чтобы Сэди узнала, что произошло во время её отсутствия, и вместе с тем он не решался намекнуть Дженни, что не следует об этом говорить сестре.
Он очень искусно это уладил. Дженни опять начала его просить:
— Мы не должны это делать, товарищ Питер!
И Питер согласился; пожалуй, она права, и лучше им больше этого не делать. Тогда Дженни привела свои волосы в порядок, поправила блузку, и её обольститель понял, что она не собирается докладывать об этом Сэди.
А на следующий день они опять целовались и опять решили, что им не следует этого делать, и опять Дженни ничего не сказала Сэди. Вскоре Питеру удалось подсказать Дженни, что их любовь никого не касается и что не следует посвящать в это дело других: они будут хранить в тайне свой чудный секрет, и это никому не повредит. Дженни где-то вычитала, что одна поэтесса, по имени миссис Браунинг, была всю жизнь прикована к постели, пока к ней не пришла чудесная, большая любовь, которая её совершенно исцелила. А теперь и к ней пришла такая любовь; только Сэди не поймет этого, Сэди, наверное, скажет, что они ещё недостаточно знают друг друга и что им следует подождать. Но они-то убеждены, что прекрасно знают друг друга, и им нечего опасаться. Питер сумел ловко внушить всё это Дженни, так, что ей казалось, будто она сама это придумала.
И в то же время он пылко клялся ей в любви. Так проходили дни за днями;, он помогал ей надписывать адреса на конвертах и рассылать листовки Комитета по защите Губера. Он в самом деле много работал, но это ему было нипочём, когда Дженни сидела рядом за столом и когда он мог время от времени держать её за руку или схватить её в свои объятия и нашептывать ей страстные признания. Он был охвачен сладостными чувствами, его желание нарастало, как бушующий прибой, но затем, увы, оно должно было смириться! Каждый раз он доходил до этого рубежа, но дальше перед ним вырастала каменная стена. Ни шагу дальше!
Питер понял, что он жестоко просчитался, рассчитывая на «свободную любовь», о которой наболтал ему Мак-Гивни. Маленькая Дженни ничем не отличалась от остальных женщин — её любовь не обещала быть «свободной». Маленькая Дженни мечтала о муже, и каждый раз, как он её целовал, она заводила речь о замужестве, и уж конечно ни о чём другом даже и заикнуться нельзя — не то испортишь всё дело. И Питеру пришлось прибегнуть к хитростям, более древним, чем всё учение красных. Он стал обхаживать
