казалось, половину лица, а во всю вторую его половину были ее накачанные и напомаженные губы. Рот этой девицы казался огромной, влекущей и сочной раной, что кровоточила, словно источник, припав к которому можно было наполниться животной, низменной силой. Однако Невзору она была нужна совсем для другого.
– Что нужно оранжевому джентльмену? – Улыбаясь, девушка подошла к колдуну, и ребенок Глинкин в нем возбужденно запищал, да так громко, что Невзор даже глаза прикрыл:
– Барону Апельсину нужна компания.
– Я не против, – заулыбалась еще шире та, чьей работой как раз и было составлять компанию. «Забавный старикан, – подумала девушка, – по всему видать, что он еще и очень богат. Где же я видела его лицо?»
– Угости меня шампанским, – без лишних церемоний предложила она.
– Охотно, – кивнул Невзор, не сводя с нее глаз, – охотно, – повторил он, опускаясь на диван перед столиком, зарезервированным для вип-клиентов и стоящим несколько тысяч долларов за вечер.
На полированной поверхности столика, словно само собой, возникло аляповатое до пошлости серебряное ведерко с торчащим из него горлышком бутылки дорогущего шампанского. Девушка облизнулась, она любила, когда на нее тратили деньги. Невзор кивнул ей на бутылку.
– Подходит?
– О! Вполне! Откроешь?
Невзор улыбнулся.
– Хочешь фокус, красавица? Как тебя, кстати, зовут?
– Карина.
– Ну, кто бы сомневался, что Дорогая, – криво усмехнулся Невзор. – Хочешь фокус, Карина?
– Хочу, хочу, – она, стараясь не испортить клиенту настроение, захлопала в ладоши.
– Ну, смотри...
Невзор откинулся на спинку дивана, посмотрел на горлышко закрытой бутылки и Карине показал, мол, «смотри туда же».
– Пуфф, – дунул Невзор, и сама собой развернулась и отпала фольга, раскрутилась проволочка, и пробка, словно нехотя, оставила насиженное место, упала на столик, покатилась...
– Ого! – Девушка с восторгом смотрела на колдуна. – Как ты это делаешь?!
– Пей. Потом еще что-нибудь покажу, – холодно пообещал Невзор, внимательно осматривая фланирующую мимо публику.
Поняв, что клиент у нее сегодня весьма особенный и ожидать от него традиционных ухаживаний не приходится, Карина достала плачущую бутылку из ведра и наполнила два фужера. Взяла свой, подала другой колдуну. Тот покачал головой:
– Я не пью алкоголь.
– А... Что с тобой? – Карина спохватилась. – То есть я хотела сказать, что нет проблем, я выпью одна.
– Ну зачем же? Я охотно составлю компанию. Вот только еще один фокус...
Невзор прищурился, быстро прошептал что-то, и шампанское в фужерах изменило свой цвет с золотистого на багрово-красный.
– Господи, что это?! – Карина чуть не выронила свой бокал.
– Пей, тебе понравится, – Невзор с любопытством наблюдал за ней. – Пей, я тебе говорю! – в его голосе появились повелительные нотки.
– А ты?
– Легко, – Невзор осушил свой бокал. – Ну!
Карина пригубила. Тут же скривилась.
– Это же... Кровь!
– Да что ты?! Кровь?! В самом деле?! – издеваясь над ней, кривлялся Невзор. – Пять тысяч долларов, если выпьешь до дна прямо сейчас.
– А ты точно заплатишь?
– Я не торгуюсь.
Она застыла, не в силах отказаться от таких денег. В нерешительности посмотрела на содержимое фужера, поднесла к губам, сделала первый глоток. Замерла, прикрыв глаза. Невзор впился взглядом в ее лицо. Оно менялось на глазах, из тщательно накрашенного превращаясь в противоестественное, словно отражаясь в искаженном зеркале. Черты его заострились, веки стали еще более черны, глаза ввалились, кожа побледнела. Довольный результатом, Невзор улыбнулся.
– Очнись, девочка. Такой ты мне больше нравишься. Допей до конца.
Она открыла глаза. В ее взгляде горела неистовая жажда насыщения. Она залпом допила оставшееся в бокале и хриплым голосом отчетливо произнесла:
– Я. Хочу. Еще.
Невзор сделал широкий жест, обводя зал рукой и указывая на танцпол, на сидящих за столиками людей.
– Смотри сколько их. Начинай с любого.
Карина молча встала, сделала несколько шагов. Мимо нее со скучающим видом проходила какая-то девушка, и Карина молча набросилась не нее, повалила, вцепилась зубами в локтевой изгиб. Вмиг прокусила кожу, перегрызла крупную вену и стала высасывать кровь. Она проделывала всё это, несмотря на вопли жертвы. Но ничто, казалось, уже не могло произвести особенное впечатление на пресыщенных посетителей клуба. Кто-то подумал «лесбиянки», кто-то смотрел со скучающим видом, считая, что это, должно быть, какое-то ролевое представление под названием «Ночь вампира» или что-то в этом роде. Жертва Карины между тем осталась лежать на полу, не подавая признаков жизни, но продлилось это недолго. В то время как Карина уже вгрызалась в шею какого-то парня, незадолго до этого проглотившего кусок бумажки, пропитанной ЛСД, девушка поднялась с пола и также принялась за дело. Она лихо, так, словно была профессиональной спортсменкой, взяла высоту барной стойки, перепрыгнув через нее с большим запасом, и скрылась за ней вместе с удивленным барменом. Парень, находившийся под воздействием ЛСД, подбадривал Карину: «Соси, соси сильней! Высоси из меня всё дерьмо, сестренка». А «обслужившая» бармена девушка занялась какой-то высокой брюнеткой, оказавшейся транссексуалом...
Невзор наблюдал за всем происходящим с равнодушием, достойным глыбы мрамора, но вдруг лицо его просияло:
– Ну, конечно! Нет предела совершенству! Что же я раньше-то? – Он внезапно сделался очень мрачен и, с раздражением наблюдая за творящейся в клубе вакханалией, охваченный несвойственной ему неподдельной скорбью вздохнул. – Мара, черная моя мать, зачем забрала ты от меня к себе душу единственного моего брата? Один я, всё время один, проклятое тысячелетнее, бесконечное одиночество...
Музыка в клубе сама собой стихла, ибо диджей, стоящий за пультом, превратился в верткого упыря и перестал следить за своей техникой, из колонок слышалось громкое шипение. Задумчивый и печальный Невзор решил, что устроенная им сцена кровавой бани достойна лучшего, чем бешеный клубный балаган. Что-то щелкнуло, переключилось, и послышалась из колонок грустная песня:
