Но гости уже обсудили этот вопрос заранее и решили иначе. Молодежь пусть живет у Эстер, но старшее поколение, две матери, отец и отчим, останется на борту яхты, где очень удобно и ничто их не будет стеснять. Мамашу Робин не привлекало фешенебельное общество; она отлично знала, что светские люди будут смеяться над ее корявой английской речью, и предпочитала свое маленькое гнездышко, где она была сама себе хозяйкой. Бьюти, со своей стороны, понимала, что Эстер подчиняется необходимости, и старалась сделать натянутость как можно менее ощутимой. Известным препятствием являлся также муж Бьюти: его разговоры по прямому проводу с богом едва ли понравятся дочери пуританина, как три века назад ее предкам не понравился Роджер Вильямс[39] и его сношения с небом.
Огромные заводы Бэддов извергали дым из множества труб. Бум в стране достиг степени, еще невиданной после войны. Под бдительным надзором наместника божьего в Ньюкасле один за другим были реорганизованы и переоборудованы все цехи, и теперь завод изготовлял все что угодно, начиная от наперстков и кончая грузоподъемниками. Рынки сбыта можно было найти во всех странах света, американцы давали в долг деньги всем нациям, и те тратили их на приобретение американской продукции. Ланни слышал, как отец говорил об этом с Иоганнесом; правительство Боливии задолжало Уолл-стрит до сорока миллионов долларов, и Иоганнес был невысокого мнения о кредитоспособности Боливии; но это не имело значения, публика раскупала все займы, деньги тратились на американскую продукцию, и Бэдды тоже получали свою долю. Займы означали, что в Боливии строились новые общественные здания и что граждане Боливии поднимались на верхние этажи в бэддовских лифтах, а когда последние портились, то их чинили с помощью бэддовских гаечных ключей.
Мало того, если Боливия будет воевать с Парагваем, то и та и другая сторона опять же обратятся к Бэддам, так как производство вооружения на Заводах Бэдд не прекращалось ни на один день.
Старик Бэдд предложил Ирме осмотреть заводы; пусть знает, что на свете существуют осязаемые богатства и как они создаются. Ланни прошел с женой по цехам и показал ей конвейер в действии — зрелище, когда-то вызывавшее в нем такое восхищение. Девушки, которые занимались сборкой частей, имели дело с различными деталями и сами были, вероятно, очень различны между собой, но вели они себя совершенно одинаково: они, видимо, знали, что элегантная пара, расхаживавшая по заводу и разглядывавшая их, и есть молодые хозяин и хозяйка, о которых они читали в газетах. Но их работа не позволяла им глазеть на людей и костюмы. Они сидели так час за часом, день за днем, год за годом, совершая все те же однообразные и точные движения. Миллионы собранных изделий соскальзывали с конвейеров, и потомству Ланни и Ирмы именем божиим была обещана часть доходов. Если, с точки зрения Ланни, тут все обстояло не совсем так, как следовало бы, то что он мог поделать? Он даже не умел объяснить свои мысли жене.
Заводы произвели на нес огромное впечатление. Акционерная компания, контролирующая другие акционерные компании — дело чисто бумажное, и все, что Ирма видела в конторе отца, — это ряды конторщиков, сидевших за машинками, арифмометрами и картотеками. Здесь же было нечто вполне осязаемое; это придавало семье Бэддов какую-то значительность и аристократичность, и Ланни уже не мог казаться ей выскочкой. Он был признан в этой старинной семье, она тоже была принята в нее, и «семя» их было благословенно. Ирма заранее радовалась, представляя себе, как она расскажет обо всем своим дядям и теткам, и они должны будут признать, что это совсем не мезальянс. Ведь, как-никак, Дж. Парамаунт Барнс начал свою карьеру рассыльным, а предки Ланни уже давно, из поколения в поколение, создавали это огромнее предприятие. Правда, они не нажили столько денег, как ее отец, но, что ни. говори, а деньги — это еще не все.
Компаньоны фирмы «Р и Р» давно уже не собирались на совещание, и теперь они воспользовались случаем, чтобы обсудить все подробно и наметить планы на будущее. Некоторые из концернов, которыми распоряжался Иоганнес в Германии, производили то же самое, что и Заводы Бэдд, и поэтому они кое в чем оказывались конкурентами, но это их не смущало: мир велик, и для роста продукции никаких границ не существует. Ланни не присутствовал на этих совещаниях, но он слышал отрывки разговоров, из которых заключил, что германский капиталист настроен гораздо менее оптимистически, чем американский. Иоганнесу пришлось в поте лица наживать свои деньги, он испытал все превратности судьбы, и он вовсе не ждал, что безоблачная погода будет стоять во все время его плавания по океану крупного бизнеса.
Робби же был убежден, что, по крайней мере для Америки, проблема постоянного процветания решена. На этот раз Соединенные Штаты получили идеального президента; «великому инженеру» не нужно было подсказывать, что он должен делать, так как он в совершенстве постиг механизм бизнеса и превосходно знал, в чем нуждаются американская промышленность и банки, чтобы завоевать мир. Посмотрите только, как идут дела, как растут заказы из всех стран. У Бэддов их было столько, что дивиденды можно было считать гарантированными на несколько лет вперед, даже если бы не поступило больше ни одного заказа. Робби уверял, что наиболее популярные акции превратились в музейные редкости; люди прячут их в сейфы, и они больше не появляются на рынке. — Не теряйте веры в Америку, — наставляла одна половина «Р и Р» другую.
Единственным облаком, омрачавшим горизонт Робби, были его личные неприятности с аравийской нефтью. Он подробно обсудил этот вопрос с Иоганнесом. Иоганнес советовал Робби не останавливаться перед некоторыми потерями и выйти из дела: все это слишком далеко, многие решающие факторы не поддаются контролю. Акционеры получили больше, чем вложили, так не пора ли поставить точку? Но Робби был упрям, для него это был вопрос принципа. Иоганнес улыбнулся и сказал:
— Я не могу позволить себе такую роскошь, как принципы, я человек деловой.
Всю свою жизнь Ланни слышал такие разговоры. Из них он узнавал, какие силы правят «миром и на какие пружины надо нажимать. Какой адвокатской конторе в Вашингтоне надо поручить дело, чтобы государственный департамент США обратился к английскому правительству с просьбой о защите американских нефтяных интересов. Услугами какого детективного агентства надо пользоваться, если вы хотите быть уверенным, что организаторы рабочих не будут допущены на ваши заводы. Или, если речь шла о Германии, с каким министром надо связаться, чтобы немедленно получить лимитированное сырье, необходимое для работы на экспорт. Каким образом вкладывать свои доходы в новые предприятия, чтобы избежать обложения их подоходным налогом. Не существует таких законов, которых ловкий делец не мог бы обойти. И это правильно, ибо какая судьба ждет промышленность, если правительство будет налагать свою руку на всякое дело, сулящее прибыль?
Фирма «Р и Р» не стеснялась в присутствии Ланни, так как не принимала всерьез его «радикальные» идеи, и, может быть, была права. Иоганнес считал красные убеждения своих отпрысков чем-то вроде кори или, лучше сказать, краснухи, которою молодежь должна переболеть, и чем раньше, тем легче она выздоровеет. Робби рассказал, как Бэдды справились с коммунистами в Коннектикуте, а Робин — как это стараются сделать в Германии. Для этого пользуются нацистами — опасное орудие, но раз нет другого… Сталелитейные и другие родственные им немецкие тресты платят регулярную дань в размере полу процента своей валовой прибыли в кассу партии Адольфа Гитлера, и Иоганнес тоже вносит свою долю; ему это не очень по сердцу, но положение крайне напряженное, и потом — нельзя же быть исключением в деловом мире.
Часть этих денег шла на закупку вооружения, и Иоганнес пустил в ход свое влияние, чтобы заставить нацистов приобрести несколько тысяч ручных пулеметов, которые Бэдды изготовили для правительства Соединенных Штатов во время войны, а Иоганнес купил с большой скидкой на деньги, предоставленные Робби в его распоряжение. Вот каким образом ловкие дельцы загребают прибыль обеими руками. Эти маленькие пулеметы просто замечательны, их можно держать одной рукой, и стреляют из них с плеча, как из винтовки. Они были ввезены в Германию по голландским каналам под видом сельскохозяйственных машин и, конечно, влияли на исход уличных боев в Мюнхене и Берлине.
Эстер пригласила Ланни к себе в комнату. Ей хотелось поговорить с ним. Какая перемена в отношении к нему, с тех пор как он юношей был здесь! Тогда она провожала его с облегчением, теперь искала у него помощи. Эстер трудно было импонировать женитьбой на богачке, но она убедилась, что, хотя моральный кодекс у Ланни иной, чем у нее, все же кодекс у него есть и он живет сообразно с ним. Он сумел подойти к Бесс и в результате завоевал ее доверие, а Эстер не сумела. Жизнь — сложная штука, и как ни
