Гэнк.
— A вот попробуйте и увидите!
— Вы хотите сказать, что можете расторгнуть соглашение?
— Я хочу сказать, что у меня есть адвокат, и он расторгнет его в тот день, когда я скажу ему.
— Я должен заметить как юрист, — сказал мистер Диббль, — мои коллеги мистер Прентис и мистер Мэрриуэзер, вероятно, поддержат меня, что это соглашение «забронировано».
— В крайнем случае мы принуждены будем подать на вас в суд, и вы посидите годик-другой! — закричал мистер Саам.
— Это вам было бы очень полезно, — иронически сказал мистер Гэнк.
— Все равно придется быть обворованным, если не одной шайкой жуликов, так другой, — объявила мисс Снипп.
— Тише, тише, нельзя же так, — вмешался Бэн Скут. — Мы здесь собрались не для того, чтобы откусывать носы друг у друга. Не находите ли вы, что лучше всего предоставить теперь мистеру Россу рассказать вам о своих планах?
— Разумеется. Пусть говорит мистер Росс! — воскликнул мистер Голяйти, и все хором поддержали его: «Да, да. Надо выслушать, что скажет мистер Росс. Если кто-нибудь в состоянии нас выручить, то только он один».
Спокойный и сосредоточенный поднялся со своего места мистер Росс. Он уже снял свое широкое пальто, аккуратно сложил его и положил на ковер, рядом со своим стулом, — подробность, которую отметили в своей памяти все присутствующие жены-хозяйки. Он стоял теперь перед собравшимися в своем удобном костюме из саржи — с серьезным, но в то же время добрым лицом — и заговорил с ними благожелательным, почти отеческим тоном. Произношение его немного разнилось от их произношения, но оно не было английским, а чисто юго-восточным американским говором. Вот что сказал мистер Арнольд Росс:
— Леди и джентльмены, чтобы попасть сюда сегодня, я проехал почти через половину нашего штата. Я не мог приехать сюда раньше потому, что забил мой новый фонтан на Лобос-Ривере, и я должен был заехать туда, посмотреть его. Этот фонтан дает теперь четыре тысячи баррелей в сутки и приносит доход в пять тысяч долларов в день. Помимо этого, у меня на ходу еще две буровые скважины и шестнадцать неготовых нефтяных скважин в Антилопе. А потому, леди и джентльмены, если я скажу вам, что я опытный нефтяник, то вы с этим, конечно, согласитесь.
Вам представляется сейчас прекрасный случай, леди и джентльмены, которым вы должны воспользоваться, — но не забывайте, что если вы не будете достаточно осмотрительны, то вы можете все потерять. Из всех тех предпринимателей, которые будут предлагать вам начать бурение на вашей земле, может быть, только один из двадцати будет нефтепромышленником, остальные же окажутся спекулянтами. Они будут стараться стать между вами и нефтепромышленниками, чтобы ухватить часть тех денег, которые по праву принадлежат вам. Может случиться и так, что вы найдете человека с деньгами и желанием работать, но он окажется совершенно несведущим в нефтяном промысле и передаст все это дело в аренду другому лицу; и вы очутитесь в зависимости от этого арендатора, интерес которого будет заключаться в том, чтобы кое-как, наспех, выполнить контракт и схватиться за новый. Я же сам наблюдаю за работами и хорошо знаю тех, кто со мной работает. Я все время около них и слежу за тем, что они делают. Я не теряю инструментов в буровых скважинах и не трачу месяцев на их вылавливание. Я не произвожу таких безобразных цементных работ, которые позволяют воде проникать в скважину и портить все дело. К тому же я основался теперь в этой стране так прочно, как никакой другой предприниматель или компания. Так как на Лобос-Ривере мой фонтан только что забил, у меня все буровые машины освободились, все инструменты готовы. Я могу погрузить инструменты на моторы, и через неделю все это будет здесь. У меня большие деловые связи, благодаря которым я могу быстро получить строевой лес для вышек. Вот почему я гарантирую вам, что к буровым работам мы приступим немедленно. Другие же будут только вам обещать, а когда настанет пора действовать — их здесь уже не будет.
Леди и джентльмены, не мне давать вам указания, как делить доходы, которые вам будет платить арендатор, но позвольте мне сказать вам, что то, что вы надеетесь выиграть в результате ваших совещаний и споров, будет ничто в сравнении с тем, что вы потеряете вашими отсрочками, так как вы неминуемо попадетесь в лапы спекулянтов. Леди и джентльмены, позвольте мне как опытному нефтянику сказать вам, что Проспект-Хилл даст сравнительно небольшое число нефтяных скважин. Давление под землей скоро ослабнет, и нефть получат только те, кто первыми будут ее разрабатывать. Нефтяные источники истощаются очень быстро; через какие-нибудь два-три года все скважины будут снабжены насосами, в том числе и тот недавно открытый фонтан, который вскружил вам головы. А потому послушайтесь моего совета: не изменяйте этого договора; согласитесь на ту небольшую долю из общей прибыли, какая каждому полагается по закону, а я буду стараться, чтобы ваши общие доходы оказались большими доходами, и вы фактически не потеряете ваших денег!
Вот все, что я хотел вам сказать, леди и джентльмены.
Знаменитый Росс, окончив свою речь, продолжал стоять, точно ожидая, не ответит ли ему кто- нибудь. Затем он сел при общем молчании. Слова его были очень значительны, и никто не решался нарушить очарование.
Наконец поднялся мистер Голяйти.
— Друзья, — сказал он, — мы только что слышали речь, полную здравого смысла, произнесенную человеком, который пользуется нашим общим доверием; его слова меня вполне убедили, и я надеюсь, что мы сможем выказать себя группой деловых людей, способных принять разумное решение в этом деле, которое значит так много для каждого из нас. — Этими словами мистер Голяйти начал одну из своих длинных речей, смысл которой сводился к тому, что решениям большинства должны все подчиняться.
— В этом-то вся и штука, как определить это большинство, — сказал мистер Саам.
— Сейчас будем голосовать, — сказал Лолкер, — и тогда это выяснится.
Мистер Мэрриуэзер, адвокат, шепотом советовался со своими клиентами, потом громко заявил:
— Леди и джентльмены, мистер и миссис Блэк уполномачивают меня сказать, что речь мистера Росса произвела на них очень сильное впечатление и что они готовы пойти на все уступки, чтобы было достигнуто общее согласие. Они готовы пренебречь тем пунктом, на который я указывал в начале нашего совещания, и готовы подписать договор в его теперешней редакции.
— Что это, собственно, значит? — спросила миссис Гроарти. — Что их доля в доходах будет вычислена пропорционально участку площадью в 95 футов?
— Мы предлагаем подписать документ в том виде, в каком он сейчас; вопрос, как его истолковать, будет выяснен позже.
— Ого! — воскликнула миссис Гроарти. — Уступка с вашей стороны действительно значительна, нечего сказать! Особенно приняв во внимание то, что мы слышали от мистера Прентиса, то есть что закон на вашей стороне.
— Мы согласны подписать, — сказал мистер Гэнк, стараясь придать своему резкому голосу приятный тон.
— О, послушайте только, кто это говорит! — воскликнула мисс Снипп. — Тот самый, кто полчаса тому назад говорил, что мы должны вернуться к нашему первоначальному соглашению — «единственно разумному: одинаковые у всех участки, одинаковые доли участия в прибыли». Точно ли я передаю ваши слова, мистер Гэнк?
— Я согласен подписать договор, — упрямо повторил бывший рудокоп.
— Что же касается меня, — заявила энергичная сиделка, — то что я сказала, то и опять скажу: не подпишу. Никогда. Никогда!
Старая миссис Росс, бабушка Бэнни, самым энергичным образом протестовала против участия мальчика в деловых поездках его отца. «Этим можно уничтожить всю мягкость его натуры», — говорила она. Вся та грязь и человеконенавистничество, с которыми связано добывание денег, могут превратить мальчика с детских лет в грубого циника. Но отец Бэнни отвечал, что такова жизнь и нечего обманывать себя. Мальчику придется рано или поздно жить среди этого мира, и чем раньше он узнает его, тем будет
