лучше.
И вот теперь, когда мальчик сидел на подоконнике и наблюдал за тем, что происходило в комнате, слова его бабушки неожиданно пришли ему на память.
Да, это были низкие люди, в этом не могло быть никакого сомнения. Папочка был прав, когда говорил, что нужно каждую минуту быть начеку, так как каждый постоянно норовил стянуть что-нибудь у вас. Все присутствовавшие в комнате, очевидно, сошли с ума от радости, что могут так быстро получить кучу денег, и Бэнни, который всегда имел их столько, сколько ему было нужно, пренебрежительно прислушивался ко всем этим мелочным спорам. Положительно было бы неприятно встретиться с ними с глазу на глаз в каком-нибудь закоулке: они могли бы с вами сделать все, что угодно. Эта толстая старуха в желтом атласном платье, с жирными красными руками и затянутыми в шелковые ажурные чулки жирными икрами, — ей ничего не стоило бы расцарапать чью-нибудь физиономию. А этот человек с резкими, точно топором вырубленными чертами и пронзительным голосом — он, кажется, способен был бы пырнуть вас ножом темной ночью.
Отец хотел, чтобы Бэнни понимал все подробности этих деловых соглашений: условия договора, постановления закона, размеры различных участков, денежные суммы, вложенные в это предприятие. Позже он будет с ним по этому поводу беседовать, сделает ему нечто вроде экзамена, чтобы узнать, насколько его мальчик все это усвоил. Это заставляло Бэнни внимательно слушать то, что говорилось, и согласовать это с тем, что он слышал о договоре дорогой, сидя с отцом, Бэн Скутом и мистером Прентисом в автомобиле. Но мальчик не мог удерживать долго свои мысли в одном направлении; его интересовали все эти лица, которые он здесь видел, и он делал различные предположения, касавшиеся их жизни, нравов, привычек. Вот тот сгорбленный старик с узловатыми руками. Это, наверное, был какой-нибудь бедный рабочий, и ясно, что ему было не по себе от всех этих умствований, рассуждений и споров; ему хотелось найти кого-нибудь, на кого он мог бы положиться, чьим слезам мог бы поверить, и он смотрел на всех вопросительно, но не мог, разумеется, найти здесь никого себе по душе… А эта молодая женщина в очках — как она на всех набрасывалась! Интересно, что она делала вообще, когда не ссорилась? А вот эти двое пожилых и, по-видимому, богатых людей, — они, кажется, очень важничали своим богатством и своим положением, но это не помешало им приехать сюда торговаться о своей доле прибыли и не проявлять ни малейшего сочувствия к владельцам «маленьких» участков.
Пожилой господин пододвинул свой стул к отцу и стал что-то шептать ему. Бэнни видел, что отец отрицательно покачал головой, и пожилой господин встал и подошел к своей жене, а отец сказал что-то Скуту. Тот встал и громко заявил:
— Мистер Росс просил меня объяснить, что в его интересы совершенно не входит брать в аренду ту или другую часть всей площади. Он не станет ставить ни одной вышки до тех пор, пока у него не будет обеспечена площадь, достаточная для целого ряда нефтяных скважин. Если вы не придете ни к какому соглашению, он подпишет другой договор, который я ему уже приготовил.
Это заявление подействовало на всех присутствующих как холодный душ, и споры сразу прекратились. Заметив это, отец сделал знак своему агенту, и тот продолжал:
— Мистеру Россу предлагают плошади на северном склоне, где бурение обещает дать хорошие результаты, так как мы полагаем, что нефтяной пласт проходит именно в том направлении. Там несколько больших участков принадлежат одной компании, так что достигнуть соглашения будет нетрудно.
Да, эти слова всех усмирили, и прошло, по крайней мере, четверть часа, прежде чем они опять начали спорить.
Сидя на своем подоконнике, Бэнни видел огни нового фонтана, теперь закрытого, так как еще не были готовы обсадные трубы, и он ясно слышал через открытое окно, как закладывали болты на этих трубах и стучали топоры плотников, строивших по склону холма ряд новых вышек. Бэнни прислушивался ко всем этим звукам, когда внезапно кто-то тихонько окликнул его:
— Эй, мальчуган! — Голос прозвучал откуда-то из темноты.
Бэнни высунулся из окна и увидел фигуру, прижавшуюся к стене дома.
— Эй, мальчуган, — раздался снова шепот, — слушай, что я тебе скажу, но не подавай виду, что ты меня слушаешь, чтобы другие не заметили. Никто не должен знать, что я здесь.
«Шпион, — было первой мыслью Бэнни, — старающийся разузнать подробности договора». Воображение его заработало, и он стал напряженно прислушиваться к этому настойчивому шепоту.
— Слушай, мальчуган. Я — Поль Аткинс, и хозяйка этого дома моя тетка. Я не хочу, чтобы она знала, что я здесь, потому что она тотчас же пошлет меня обратно домой… Я живу в ранчо около Сан Элидо, но я убежал из дому, потому что я не могу больше там оставаться, — понял? Я иду искать работы, но прежде мне нужно поесть, иначе подохну с голоду. Я знаю, тетка дала бы мне чего-нибудь, мы с ней друзья, — понял? Да только я знаю, что она отошлет меня домой, а я этого не могу. Ну вот, мне надо бы стащить что-нибудь из кухни, а как заработаю — сейчас же верну ей. Я ведь только взаймы беру — понял? А ты открой мне кухонную дверь. Я ничего не возьму, кроме куска пирога и какого-нибудь бутерброда, понял? Скажи тетке, что тебе нужно пойти в кухню выпить воды, а когда войдешь туда, поверни ключ в двери и иди обратно в комнату… Если хочешь — выйди ко мне потом через парадную дверь, чтобы убедиться, что все именно так, как я тебе говорю. Только делай поскорее, будь добрым мальчуганом; я с утра ничего не ел, весь день на ногах и сейчас едва держусь. Ты выйди ко мне, я тебе все расскажу, а ты сейчас ничего мне не говори: увидят, что у тебя шевелятся губы, и догадаются, что здесь кто-то есть. Понял?
Мысли Бэнни напряженно работали. Это был вопрос этики, очень тонкий вопрос: имели ли вы право открыть кухонную дверь для того, чтобы заведомо впустить чужого человека, может быть вора? Но, разумеется, это был не вор, раз он был племянник хозяйки дома и она дала бы ему все, что ему было нужно. Но как узнать — правду ли он говорит? Конечно, можно будет выйти из дому и задержать его, если это окажется вор.
Но в ушах Бэнни звучал голос незнакомца, и он-то и заставил его решиться. Ему нравился этот голос, и прежде чем он увидел лицо Поля Аткинса, он уже почувствовал силу его характера. Что-то влекло его к нему, что-то глубокое, волнующее, сильное.
Бэнни соскользнул с подоконника и подошел к миссис Гроарти, которая вытирала пот с разгоряченного лица, устав от своей последней злобной тирады.
— Не разрешите ли вы мне, — обратился к ней мальчик, — пойти в кухню напиться?
Бэнни думал, что она ограничится одним только позволением, но он не знал, что миссис Гроарти готовилась к карьере светской женщины и не упускала случая обучаться на практике всем приемам богатых людей даже и тогда, когда дело шло только о стакане воды. Увидав перед собою сына мистера Дж. Арнольда Росса, она сразу смягчилась, голос ее потерял всю свою язвительность.
— Разумеется, дорогой мой, — сказала она ласково и, встав, направилась к двери. Бэнни последовал за ней.
— Какая прелестная комната! — воскликнул он, войдя в кухню, и в этом не было большого преувеличения, так как вся она была выкрашена эмалевой белой краской.
— Да, она, правда, красивая, и я рада, что вы это находите, — сказала хозяйка дома и, взяв с полки стакан, подставила его под кран.
— Очень просторная кухня, — сказал Бэнни, — это всегда удобно. — Он взял стакан и, поблагодарив, выпил несколько глотков.
«Какой естественный и простой мальчик, — подумала миссис Гроарти. — Замечательно простой».
Бэнни подошел к двери, ведущей во двор.
— Наверно, у вас здесь крыльцо и теплые сени, — сказал он, повернул ключ и открыл дверь. — Какой хороший свежий воздух, и вам видны отсюда все фонтаны. А как будет интересно, когда буровые работы будут производиться на вашем участке прямо перед вами!
«Удивительно милый мальчик», — подумала миссис Гроарти, ответив утвердительно на слова Бэнни и выразив надежду, что все это скоро осуществится. Бэнни проявил опасение, что она может легко простудиться в своем вечернем платье, и закрыл дверь, а миссис Гроарти, очарованная приятными аристократическими манерами мальчика, не обратила внимания, что дверь осталась не запертой на ключ. Мальчик поставил пустой стакан на край каменного стола, служившего для мытья посуды, и последовал за миссис Гроарти обратно в первую комнату, откуда доносились громкие голоса.
