Ну хоть кто-нибудь еще обязан сегодня идти на этот вечер «Порок и Добродетель» с родителями? Надеюсь, что да, по крайней мере это значит, что я не буду одинока в своем несчастье. Конечно, всем известно, единственной причиной, по которой они настаивают на нашем присутствии, является то, что они смогут сравнивать нас друг с другом и болтать о том, в какие колледжи мы поступаем и кого взяли заранее, и этим сведут нас с ума, так как это однозначно не самая любимая наша тема в данный момент. Плюс трудно придумать более фиговую тему для вечеринки. И, эй, вечеринка во Фрике — то же самое, что вечеринка у бабушки на даче.
Знаю, я кажусь не благодарной, вечеринка есть вечеринка, а вы знаете, как я люблю принарядиться. Но я предпочитаю веселиться без родителей, а вы нет? Единственное, что радует, это то, что наши родители будут так заняты попытками произвести впечатление друг на друга, что не станут отчитывать нас за курение в туалете. В общем-то, даже если мы вытворим что-то хоть немного неприличное, они просто сделают вид, что не знают нас. Так давайте попробуем поразвлечься, а? Видите? Вы уже ждете этого вечера, не так ли? Ваши письма и наблюдения я приберегу к окончанию пати. Увидимся!
Ты знаешь, ты меня любишь.
Сплетница
ВЫСШЕЕ ОБЩЕСТВО СМОТРИТ НА НАИВНЫХ СВЫСОКА
«Дамы и господа, присаживайтесь, пожалуйста!» — проревел Руфус Хамфри, подавая на стол тарелку шипящих сосисок с запеченными в роме яблоками и бананами. Дженни заставила отца чувствовать себя таким виноватым, когда его не было дома во время прихода Лео, что Руфус настоял на приглашении Лео и Элис на ужин следующего дня. Не думайте, что Руфус пытался произвести впечатление на гостей: как обычно, на нем была белая майка в пятнах от еды и любимые серые треники с дырками от сигарет и протертой задницей. Его кучерявые седые волосы и монстроподобные седые брови торчали под странными углами на плотном лице, а его губы и зубы были в пятнах от красного вина.
«Лучше нам сесть», — сказала Дженни, выключая телевизор в библиотеке и улыбаясь Лео. «Теперь ты попробуешь дикие блюда папы. Только осторожно», — предупредила она. — «Он все приправляет алкоголем».
Лео глянул на часы. Потом запустил руки в карман своих джинсов и снова достал. Кажется, он нервничал. «Ладно».
«Ее папа не так страшен, как кажется», — сказала Элис. Она засунула ноги в сабо от Джей Кру и прошлепала в столовую так, будто всю жизнь прожила тут.
Дэн уже сидел за облупившимся обеденным столом. Он читал выпуск Красной Буквы и даже не поднял глаз, когда отец бухнул банан и изуродованную сосиску ему на тарелку. Когда все расселись, Руфус наполнил свой бокал до краев и поднял в воздух. «А сейчас литературная игра!»
Дэн и Дженни закатили глаза.
Обычно Дженни ничего не имела против папиных маленьких тестов, игр и лекций, но при Лео это казалось слишком постыдным. «Пап», — заныла она. Ну почему он не может хоть раз быть человеком?
Руфус ее проигнорировал. «Куда идем мы, Уолт Витман?/ Двери закроют всего через час./ На что нам сегодня укажет твоя борода?» Он направил жирный от сосиски палец в сторону Лео. «Назови Поэта!»
«Пап!»— Дженни хлюпнула по разлагающемуся деревянному столу в знак протеста. Все в разваливающейся четырехкомнатной квартире Хамфри на Девяносто девятой и Вест-Энд-авеню гнило. Но чего можно ожидать, когда у них нет ни матери, ни домработницы, чтобы убирать за ними?
«О, ну давай же. Это же так просто!» — орал Руфус Лео. Виниловая пластинка, которую Руфус поставил до того, как внес еду, неожиданно начала играть, и странный высокий перуанский напев Има Сумака наполнил комнату. Руфус налил себе еще один бокал вина, нетерпеливо ожидая ответа.
Лео вежливо улыбнулся. «Эм… Не уверен, что знаю…»
Дэн нагнулся к нему и громко прошептал на ухо: «Аллен Гинсберп „Супермаркет в Калифорнии“. Всего-то».
Дженни долбанула ногу брата под столом. Ему обязательно быть таким всезнайкой?
Руфус стиснул зубы. «Но нужно мне исполнить долг, / И путь ко сну еще далек», — декламировал он, зрачки его мутных карих глаз все расширялись, пока Лео смущался под его взглядом.
Светлые волосы Лео казались почти прозрачными, пока Руфус испепелял его своим безжалостным взглядом. «Эм…»
«Пап!» — третий раз крикнула Дженни. — «Господи». Она знала, что ее отец всего лишь надел свою маску дикого-и-чудного-папочки, компенсируя шесть предыдущих вечеров, когда она и Дэн перед теликом поглощали готовые блюда из супермаркета, но неуже¬ли он не понял, что поэзия — не сильная сторона Лео?
«Ну, это даже я знаю», — пропищала Элис. — «Роберт Фрост. „Остановившись у леса снежным вечером“. Мне нужно было выучить его в восьмом классе». Она повернулась к Дэну. — «Видишь, кое-что я знаю о поэзии».
Руфус наколол сардельку и шлепнул ее на по¬трескавшуюся голубую тарелку Лео. «Где ты вообще учишься?»
Лео вытер губы внешней стороной ладони. «Смейль. Школа Смейля, сэр». — Его глаза метнулись в сторону Дженни, которая ободряюще улыбалась.
«Хм», — ответил Руфус, хватая пальцами сосис¬ку и откусывая половину. Он запил ее глотком вина. «Никогда не слышал».
«Она специализируется на искусстве», — сказал Дэн.
«А поэзия — не искусство?» — спросил Руфус.
Дженни не могла есть. Она слишком разозлилась на своего отца. Обычно он был довольно милым, хотя и в своей грубоватой и хмурой манере. Почему же он был так недобр с Лео?
«Так, значит, работа в Красной Букве», — произнес Руфус, обращаясь к Дэну. — «До сих пор не могу поверить». У Руфуса был целый склад никем не читанных, незавершенных стихов в домашнем офисе, и хотя сам он был редактором, его никогда не издавали. Теперь перед Дэном открылась карьера писателя, которой никогда не было у него.
«Посмотрите только!» — проревел он. «Только не начинай говорить напыщенно, как остальные ублюдки».
Дэн нахмурился, вспомнив едва понятный немецкий акцент Сигфрида Кастла. «Что ты имеешь в виду?»
Руфус хихикнул, вцепившись в банан. «Увидишь. В любом случае, я тобой горжусь, ребенок. Продолжай в том же духе и к двадцати станешь лауреатом».
Ни с того ни с сего Лео резко поднялся. «Прошу прощения. Мне нужно идти».
«Нет!» — Дженни подскочила на ноги. Она предполагала, что они быстренько поедят, Элис уйдет, а они с Лео отправятся в ее комнату и будут целоваться, а может быть, сделают вместе домашнюю работу. Может быть, она даже нарисовала бы его портрет. «Пожалуйста, останься».
«Извини, Дженни». Лео повернулся к Руфусу и сухо протянул руку. «Приятно было познакомиться, мистер Хамфри. Спасибо за вкусный ужин».
Руфус помахал вилкой в воздухе. «Не слишком привыкай, сынок. Чаще всего мы едим китайское».
Это было правдой. Продуктовые закупки Руфуса сводились к вину, сигаретам и туалетной бумаге. Дженни и Дэн умерли бы от голода, если бы не могли заказывать из ресторанов.
Дженни провела Лео до двери. «Все в порядке?» — взволнованно спросила она.
Губы Лео растянулись в застенчивой, немного кривозубой улыбке, когда он посмотрел на нее с высоты своего роста. «Ага. Я просто думал, мы закончим раньше. Мне нужно домой и…» Он замолчал и нахмурился, оборачивая новенький красно-черный кашемировый шарф вокруг шеи. Бёрберри, было написано на этикетке. Дженни никогда прежде не видела его. «Я позже напишу тебе», — добавил он, прежде чем исчез в холле, направляясь к лифту.
