Она чувствовала себя превосходно среди этих людей и решила про себя, что все они гораздо интереснее товарищей Турлау. Они держались в стороне от привилегированной университетской группы и резко осуждали условия здешней общественной жизни. Сильвия подумала, что любопытно было бы послушать, как относятся эти люди к тому, что ее почему-то занимало в эти дни. Она искусно навела разговор на Дугласа ван Тьювера и тотчас поняла, что коснулась больного места. Том Фирмин нахмурился и первый сказал:
– По-моему, человек, уважающий себя, не может вести знакомство с ним.
– Неужели он такой дурной человек? – спросила Сильвия.
– Дело не в его личности, а в размерах его состояния. Сильвия подумала было, что это шутка, но Фирмин сказал это так серьезно и раздраженно, что Сильвия изумленно посмотрела на него.
– Но разве у богатого человека не может быть друзей?
– Сколько угодно, – рассмеялся Кольтон. – Здесь целый легион прихвостней, которые были бы рады- радешеньки находиться в его компании.
– Стало быть, вы обрекли его на компанию с разными прихвостнями потому лишь, что он родился богатым человеком?
– Его никто на это не обрек, – сказал Фирмин, – это в порядке вещей.
– Но, – возразила Сильвия, – у меня много друзей миллионеров, однако я не считаю себя ни прихвостнем, ни лизоблюдом…
Фирмин улыбнулся.
– Франк Ширли уверяет, что на земле еще есть ангелы, – сказал он. – Но в ответ на ваше замечание, мисс Кассельмен, я скажу вам следующее: возьму для примера простого смертного, вроде меня самого. Теоретически я допускаю, что может быть бескорыстная дружба между человеком бедным и архимиллионером. Но лишь в том случае, если этот бедный человек – Диоген и живет в своей бочке.
Я хочу этим сказать, если у него нет никаких мирских дел и интересов, если он никогда не пользуется автомобилем своего друга миллионера, не обедает у него, если у него нет сестер-бесприданиц и если у миллионера нет сестры-невесты. Только при такой совокупности обстоятельств возможна дружба между бедняком и миллионером.
– Мисс Кассельмен, вы понимаете теперь, почему мы называем Фирмина анархистом? – сказал Кольтон.
Но Сильвию нелегко было отвлечь от того, что интересовало ее. Они никогда не слыхала еще таких слов и хотела, чтобы Фирмин обстоятельней развил ей свою мысль.
– Однако вы невысокого мнения о человеческой природе! – заметила она.
– Повторяю, я говорю не о личностях, а только об автоматическом воздействии богатства. Возьму хотя бы себя – тогда я могу выражаться, как хочу, никого не задевая моей резкостью. Я хочу быть адвокатом и в то же время вынужден зарабатывать хлеб. Я люблю одну девушку, но у меня нет почти никакой надежды на то, что я смогу жениться на ней, потому что я беден и она бедна. Я должен бороться пять лет, быть может, десять лет, прежде чем смогу жениться на ней. Между тем в том же университете, где я учусь, доучивается чему-то и Дуглас ван Тьювер. Допустим, мне удалось бы обратить на себя его внимание моими талантами или ученостью, благородством или услужливостью, умением выпить или кутнуть. Что же! Мое дело было бы в шляпе. Если бы меня видели время от времени с Дугласом ван Тьювером, люди узнали бы о моем существовании. Я бы стал членом клуба, и по окончании университетского курса в качестве друга одного из известнейших в стране миллионеров тотчас получил бы место с окладом в пять тысяч долларов, а через год или два – в десять тысяч и еще до сорока лет зарабатывал бы сто тысяч в год и мог бы жениться на любой богатой невесте. Как вы полагаете, многие готовящиеся к карьере адвоката могут устоять против такого искушения? Ну, и, конечно, благодаря этому соблазну многие здешние студенты стали блюдолизами!
– Что же тогда, мистер Фирмин? – спросила Сильвия, несколько смущенная его резкостью. – По-вашему, богатым людям следует запретить учиться в университетах?
– Даже больше, мисс Кассельмен, – ответил Фирмин, – если бы это было в моей власти, я запретил бы богатым людям самое существование на земле.
Сильвия совсем растерялась. Она никогда таких речей не слыхала и решила, что Том Фирмин действительно ужасный человек.
– Видите, видите, – воскликнул Кольтон, смеясь, – я вам говорил, что он анархист!
Сильвия решила, что должна поговорить с Франком и пожурить его за дружбу с таким опасным человеком. К ее сведениям о ван Тьювере от этих разговоров, однако, прибавилось что-то новое…
3
В тот же день Сильвия была приглашена в клуб на чашку чая. Джексон, откомандированный к ней членами клуба, сообщил, что чай будет разливать миссис Изабелла Винтроп и что она выразила настоятельное желание познакомиться с Сильвией Кассельмен.
Это знакомство должно было означать новый этап в кампании, которую она начала в интересах своего двоюродного брата Гарри Чайльтона. Но помимо этого, саму ее очень интересовала эта прославленная красавица – «королева Изабелла», как ее звали в Бостоне. Она славилась, впрочем, не только красотой, но и умом, тактом и особенно добрым, чутким сердцем. Эта женщина обладала исключительными способностями, написала книгу об эстетике и получила докторский диплом в английском Кембридже. Это был неслыханный случай на Юге, где девушки скорее должны были скрывать свои знания, чтобы не отпугнуть от себя мужчин.
Сильвия очень волновалась перед этой встречей. Никакая мужская ученость ее смутить не могла. Она испытала власть своей красоты даже над убеленными сединами ученейшими, серьезнейшими людьми. Но тут ей предстояло сразиться с естественным врагом женщин – с другой женщиной. Как ей держать себя с этой «королевой Изабеллой»?
Леди Ди говорила: «Когда ты будешь в затруднении, смотри в упор на человека и думай о том, кто ты». Сильвия вспомнила этот совет перед столь пугавшей ее встречей. С первого взгляда на миссис Винтроп она догадалась, что это она. На вид ей было лет тридцать пять, в действительности же – около сорока пяти. Высокая, стройная женщина, красивая, гордая и вместе с тем наивно-искренняя. Они случайно встретились в передней, и леди Винтроп, не сомневаясь, что это Сильвия, взяла ее руку и молча остановила на ней свои
