— И это все?
— Я серьезно говорю. Вопрос жизни или смерти. Трое типов похитили ребенка, моего племянника. Они в этой лодке.
— И что же вы хотите, чтобы я сделал? Ударил в набат? Бросился на абордаж?
— Довольно того, чтобы вы позволили им войти в камеру и оставили ворота закрытыми. Мы сдадим их в руки сержантов сыскной службы.
— Вы рехнулись, дружище! Шлюз — собственность герцога. Вы хотите, чтобы мне перерезали горло? Взгляните!
Он показал на герцогский флаг, развевающийся в нескольких шагах от них рядом со знаменем с красно-золотым гербом Брюгге. Вблизи стояли на посту двое солдат.
— Такое я могу сделать только с разрешения представителя городских властей или самого бургомистра. А теперь оставьте меня в покое. У меня работа.
Замолчав, смотритель привел в действие ворота, чтобы выпустить из камеры судно. Оно тихо вздрогнуло и поплыло вниз по течению.
Идельсбад поискал взглядом лодку, в которой находился Ян; она была уже совсем близко. Но… почудилось ли это ему? Только что в лодке было трое мужчин, а сейчас их оказалось лишь двое. Невероятно! Со своего места он ясно различал их лица. Они были удивительно похожи. Смугловатая кожа, одинаковые бородки клинышком, глаза, словно черные угольки, позволяли думать, что эти люди наверняка южане. Это доказывала и их одежда: в ней не было ничего фламандского. Один мужчина запахнулся в черный плащ, напоминающий античные тоги. В руке он держал посох паломника. На ногах другого были длинные гетры, он был вооружен шпагой. У того, что в высокомерной позе стоял на носу, поставив одну ногу на край борта лодки, и смотрел прямо перед собой, было худое, изможденное лицо. Не хватало лишь третьего мужчины; мальчика тоже не было видно. Его, наверное, положили на дно лодки.
Гигант схватил шлюзового смотрителя за руку:
— Заклинаю, выслушайте меня! Речь идет о жизни ребенка!
— Отстаньте, прошу вас! — Высвободив руку, коротышка во всю мочь заорал: — Стража, ко мне!
— Нет! Выслушайте меня…
Подбежали солдаты. Один из них осведомился:
— Что происходит, Юлиус? Есть проблемы?
— Избавьте меня от этого типа. Он, верно, сошел с ума. Требует, чтобы я закрыл шлюз, перекрыл течение воды.
— Это правда? — строго спросил солдат у Идельсбада.
Гигант наставил палец на плоскодонку, плывущую по чти на уровне берега. До нее было не больше одного туаза.
— Послушайте меня. Эти люди — опасные злоумышленники. Они похитили моего племянника. Посмотрите сами!
Солдат подошел к берегу, немного возвышавшемуся над каналом, заглянул в лодку и тотчас рассмеялся:
— Ребенок, говоришь? В таком случае он, должно быть, вылетел.
Идельсбад тоже подошел и заглянул в лодку. Солдат был прав. Яна там не было. Объяснение одно: его высадили где-то между Ватерхалле и шлюзом, вместе с третьим мужчиной.
— Где ребенок? — крикнул он. — Что вы с ним сделали?
Мужчина с худым лицом притворно удивился:
— Ребенок? Какой ребенок?
— Подонок! Если с ним что-нибудь случится, то я…
— Хватит! — резко оборвал его солдат. — Ты уже до вольно пошумел здесь. Иди-ка допивай свое вино в другом месте. — И скомандовал смотрителю: — Продолжай работать.
— Вы совершаете большую ошибку! — запротестовал Идельсбад.
— Я во второй раз советую тебе уйти.
Португалец сделал вид, что подчинился, а сам подошел к самому краю канала.
— Вы теряете время! — прорычал он. — У мальчика нет карты! Я забрал ее!
Мужчина с худым лицом окинул его ошеломленным взглядом:
— Кто ты?
— Франсиску Дуарте, на службе у монсеньора Энрике. Я предлагаю вам сделку: ребенок в обмен на карту.
Немного подумав, мужчина спросил:
— Чем докажешь, что говоришь правду?
— Мадейра, Азоры, мыс Блан, берег Гвинеи, Божадор… Там все указано. Где Ян?
Наступила пауза, потом мужчина нехотя проговорил:
— В надежном месте.
— Завтра на рассвете, у гостиницы «Водяная мельница». Но предупреждаю: если ребенка не будет, вы ничего не получите!
Озадачив солдат и шлюзового смотрителя, Идельсбад пошел к лошади.
Когда он сел в седло, сердце громыхало в груди. Какое ему дело до этого мальчика, если его миссия провалилась? Зачем он полез в этот капкан?
В распоряжении Идельсбада было несколько часов, чтобы нарисовать карту. А ведь он за всю жизнь ничего не рисовал.
Здание канцелярии суда с выщербленными кирпичными стенами стояло на краю небольшой площади Марэ. Вдоль мостовой пролегали сточные канавы, по которым текло что-то красноватое, переливаясь через край. Где-то здесь орудовали цирюльники, пускающие кровь больным и всем желающим.
Португалец пересек площадь, стараясь не замарать штаны, и вошел в здание. Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, он направился прямо к одной из комнат в конце коридора и, не дав себе труда постучать, вошел. Молодой человек со следами оспин на лице, с волосами, подстриженными на уровне ушей, сидел за столом, заваленным книгами записей; рядом стояла жаровня. Его пальцы зябко сжимали рукогрейку в форме яблока. Застигнутый врасплох внезапным появлением португальца, он чуть не уронил ее.
— Дон Франсиску! Вы здесь? — напряженным, испуганным шепотом произнес он. — Я ведь объяснял вам, что мы многим рискуем, если нас увидят вместе…
— Ты умеешь рисовать? — оборвал его Идельсбад.
— Рисовать? Никогда не пробовал. А зачем?
— Не задавай вопросов. Быстро принеси кисточки, велень, чернила, красители.
— Но… но, — мямлил молодой человек, — у меня есть велень и чернила, но где я вам достану остальное?
— Где хочешь! Они мне нужны. — Он ткнул пальцем в рукогрейку: — И выброси эту гадость! Ты, должно быть, болен, если пользуешься ею в июле.
— А что делать? — вздохнул молодой человек. — С тех пор, как покинул Лиссабон, я замерзаю в этой стране.
Гигант показал ему на дверь:
— Ступай! Но сначала дай мне хорошо заточенное гусиное перо, велень и чернильницу.
Тот быстро исполнил приказание, положив требуемое на стол.
— А теперь уходи и прояви старание! Передо мной не вечность.
Оставшись один, Идельсбад занял место молодого человека, кляня судьбу за то, что подсунула ему такого нерасторопного помощника. К сожалению, этот несчастный Родригес был единственным португальским агентом, внедренным в настоящее время в Брюгге. Тремя месяцами раньше его предшественник — умнейший, но корыстолюбивый — предал и перешел на службу к герцогу Бургундскому. Хорошо еще, что Родригес вопреки своей некомпетентности смог в нужное время снабдить его ценной информацией об убийствах, совершаемых в окружении Ван Эйка.
Склонившись над веленем, Идельсбад обмакнул перо в чернильницу, вынул его и застыл, пытаясь
