Он указал рукой на север. Оттуда, вдоль ручья, продвигался еще один отряд воинов. И было очевидно, что они торопились. Закованные в сталь кони вздымали брызги. Видимо, возле ручья не было никакой тропинки.
— Я пригласил на косулю и еще одного из своих братьев — барона Уно Хоукхарта, сюда хотели еще подъе-хать наши братья бароны Хью и Кирк. Хоукхарты. Правда, они пока заняты. Возможно, они смогут приехать, если я попрошу их найти время.
— Смогут! Смогут! — откликнулся неожиданно оруженосец Флинт и грубо захохотал. Конница Клиффа стала нервно топтаться на месте. Граф Клифф Бердвуд снял с головы шлем.
— «Откладывать время терять» — гласит народ-ная мудрость, — уже без злобы проговорил он, — да и слишком большое количество переговорщиков не сулит быстрого решения спора.
— Отнюдь, — улыбнулся Альмер и посмотрел вдоль ручья — отряд был еще далеко.
— Пожалуй, я припоминаю, что ранее граница ме-жду нашими владениями проходила по этому ручью…
— И притом, скорее всего, по правому берегу! — пояснил Альмер.
— Что вы! — возопил Бердвуд, — посередине!
— Значит, мельница была ваша, милорд? — Аль-мер приложил руку к груди в знак сожаления.
Клифф уже намеревался что-то сказать, но рыцарь перебил его:
— Итак, мы выяснили, что граница проходит посе-редине ручья!
— Но…
— В случае, если у вас на это счет есть сомнения, — герцог повернулся в сторону приближающегося отряда, — мы их разрешим уже в течение ближайшей четверти ча-са!
— Пожалуй, у меня уже нет сомнений, милорд!
— Ну, а мельница пойдет в счет компенсации за временное пользование чужим имуществом, — с этими словами герцог взобрался на своего Грига и резко дернул за поводья. Застоявшийся конь встал на дыбы и заржал.
— Не смею вас больше задерживать, граф Бердвуд! — воскликнул Альмер и дал знак своей дружине следовать за ним.
Перейдя ручей, Альмер остановил своего коня и повернулся к графу:
— Да, милорд граф! Жалко, что косулю не удалось поджарить, — Альмер взмахнул рукой, — захотите еще раз разжечь костер — пошлите за мной!
Эстампида
— Ваш ковер очень красив, леди Ирис, — произнесла, войдя в ткацкую комнату, мастерица Азиза. Она, отступив пару шагов от рамы, где работали женщины, сказала, залюбовавшись:
— Совсем как исфаханские ковры!
— А что это за ковры, Азиза? — спросила Ирис.
— Их ткут в Персии.
— А ты там была?
— Где я только не была, и кем я только не была, — задумчиво произнесла женщина, продолжая разглядывать ковер. — Сначала я была танцовщицей в храме Кали в далекой Индии. Еще маленькой девочкой меня туда продали родители — за долги.
Изольда, Ирис и ткачихи устраивались вокруг чер-новолосой смуглой женщины, предвкушая интересный рас-сказ.
— А что это за храм? — продолжила расспрос Ирис.
— Это страшный храм, леди, — охотно отозвалась индианка. — В темных стенах его приносят многочислен-ные жертвы кровавой богине Кали.
— Людей? — глаза леди наполнились страхом.
— В основном животных, леди. Их убивают там сотнями. Кровь течет по стенам и покрывает пол. Когда танцуешь — ноги липнут к этому полу, а от кровавого смрада кружится голова, и в животе плохо.
Женщины с ужасом смотрели на свою подругу. Никто не подозревал, что на ее долю выпали такие испыта-ния.
— Я была еще совсем маленькой девочкой. С ма-лых лет обучили меня этому мастерству.
— Но ты сказала — «в основном животных»?
— Да, там приносились и человеческие жертвы. Нас, юных танцовщиц, для этого в основном и готовили. Пришел бы и мой черед лечь на алтарь смерти, но я увиде-ла случайно, как перерезали горло моей подруге.
— Ее убили? — со страхом произнесла Мегги.
— Ее опоили каким-то зельем и уложили на камен-ный стол.
Женщина задумалась.
— Не стоит вам рассказывать все подробности, — после минутной паузы продолжила она, — но поверьте, я была в панике от страха. Я бежала и бежала, сама не знаю куда. Видимо, боги благоволили мне. А может, и сама Кали была довольна моими танцами, но мне удалось укрыться. Я лежала под ногами у древней каменной статуи, и сотня бо-сых ног промчалась возле моего лица. Лил дождь, и мои преследователи меня потеряли след. Потом я долго скита-лась, пока не попала в руки к одному торговцу Амару. Он был любитель маленьких девочек. А ведь мне было всего одиннадцать лет, леди…
Азиза горестно склонила голову.
— Продолжай, продолжай, милая Азиза, — нетер-пеливо защебетали ткачихи.
— Ну, так вот, Амар вдоволь поиздевался над моим юным телом. До сих пор помню его желтые длинные ладо-ни. Мурашки по коже от них! Ну, а потом продал он меня дальше — в Персию. В этот самый Исфахан и попала я.
Рассказчица задумчиво посмотрела на полоску си-него неба в окне.
— Меня там купил уже перс, Насыр его звали, — продолжила Азиза, — Насыр — значит, избавитель.
Слушательницы переглянулись.
— Ну и избавил он меня от одного лиха, а вставил в другое! Представьте, вы работаете под кровом, а мы ра-ботали прямо на улице, под жаркими лучами солнца. А зи-мой в Персии и снег может пойти. Руки дубеют на ветру. На хорошие рамы, как у вас Насыр не тратился, из корявых суков сколотил их десятка два. А требовал от девушек сно-ровки и точности. Все бегал между рядами и покрикивал, чтобы вязали узелки побыстрее. Исфаханский ковер более плотный. Узелков надо раза в два больше вязать, шерсть верблюжья жесткая — руки в кровь истираются. А он все кричит и перетягивает плеткой медлительных работниц.
Азиза перевела дыхание, видно было, что воспо-минания даются ей с трудом.
— Многие ткачихи буквально валились с ног. Надо было работать и работать! Нас колотило, когда приходили новые заказчики. Значит, будут ставить еще рамы, значит, будут побои и брань.
— А как же ты выбралась оттуда, Азиза? — ласко-во спросила Ирис.
— Спасибо нашему милорду графу, — проговори-ла индианка, — как-то взял меня хозяин в Палестину. Взял потому, что не хотел пользоваться услугами тамошних женщин. Он на всем экономил. А я ему нравилась. Благо-даря этому и ругал меня меньше других. Вот прибыли мы на базар, в город Акру, что в Палестине. А там рыцари, крестоносцы, на базаре товары выбирали. Скоро у них ко-рабль отплывал домой, вот они и покупали подарки своим дамам.
— А в Индии тоже дарят подарки дамам? — пере-била рассказчицу совсем юная ткачиха.
— Если муж любит жену — дарит, что ему доступ-но по карману. Отец мой был бедный человек, но и он су-мел подарить матери золотого слоника, когда я родилась. Уж не знаю, как достал он его. Даже есть порой у нас нече-го было. А мать все берегла этот подарок. Слоник был та-кой изящный, с узорчатой попоной и расписными бивня-ми…
— А где он сейчас?
— Этого я не ведаю, милая, — улыбнулась девочке Азиза. — Отдала его мама, когда братишка умирал. Лекарю отдала, чтобы вылечил его.
— Ну и что — вылечил?
— Нет, умер он, — печально ответила женщина. — А может и лучше, что умер. Я вон сколько прожила
