этом базаре.
Две девушки погрузили дорогое седло на спину белой кобылы и пошли вслед за греком.
— Это они и есть, — сказала Данута, указы¬вая на группу девушек, сидящих на корточках на са¬мом солнцепеке. Так и оказалось — грек со своим хо¬зяином оказались теми самыми работорговцами, про которых вчера так жарко рассказывала Верея. Бога¬тый хозяин грека был такого размера, что стало не удивительно, что его носят на носилках. Толстые складки жира буквально свисали с резных носилок с пологом. Оставалось только догадываться, как такой человек может отважиться на столь дальние путеше¬ствия.
Богач стал с нескрываемым интересом рассмат¬ривать инкрустированное седло. Взяв в руки кинжал, он попробовал выковырять один из камней.
— Не смей! — гневно возмутилась Данута и он, как ни странно, понял русские слова.
— Вы откуда, девушки? — вдруг спросила одна из пленниц на чистом русском языке.
— С Тмутаракани, милая, — отозвалась Ми¬лана, — а вы?
— Мы с Киевского княжества, — ответила девушка, — поймали нас басурманы, когда в лес по ягоды ходили.
— Эх, сволочи! — возмутилась Данута.
— Молшать! — заорал грек и замахнулся на рабыню своим кнутом.
Данута схватила торговца за руку и склонила ее вниз. Тогда грек отскочил на шаг в сторону и, раз¬махнувшись, ударил амазонку. Если бы Данута не увернулась, то плеть стебанула бы ее прямо по лицу. Милана сделала прыжок в сторону грека, и от ее не¬ожиданного удара тот кубарем покатился по траве.
— Караул! Караул! — закричали в один голос и грек и его хозяин.
Скоро появилось с десяток крепостных солдат с мечами в руках. Они быстро скрутили амазонок, поволокли их и бросили в темный сырой подвал. Лязгнули тяжелые железные запоры, и девушки уви¬дели, что оказались в самой настоящей тюрьме. В темнице было еще несколько изможденных долгими страданиями и голодом мужчин и женщин. Узники были прикованы к заплесневелой стене тяжелыми це¬пями, а земляной пол покрывала редкая солома. Все произошло так быстро, что девушки и слова не успели вымолвить. Лишь здесь, в темнице, стали понемногу понимать, что случилось. Но железные решетки вновь открылись, и на пол полетели и остальные три ама¬зонки.
— А вас за что? — удивилась Милана.
— А мы почем знаем, — ответила Чаруша, — налетели, схватили! А вас за что?
— Это Данута заступилась за рабынь, — Ми¬лана недовольно посмотрела на виновницу проис¬шедшего.
— Ой, помню я, и ты там участвовала, — сер¬дито отозвалась та.
— Что ж бросать тебя, непутевую? А что то¬вар?
— Все отобрали, да еще и тумаков надавали…
Вошел какой-то военный начальник, судя по богатой одежде и вооружению. Узники крепости как-то напряглись и прижались к стене. Видимо, им не понаслышке был знаком его свирепый нрав.
— Вы нарушили правила торговли, и вам гро¬зит большой штраф, — обратился он к амазонкам.
— А где наш товар? — Спросила Данута.
— Какой товар? — длинное подловатое лицо сержанта неискренне изобразило удивление. Милана поднялась во весь рост и сопровождающие началь¬ника солдаты дернулись было к ней, но женщина не двинулась с места, и он сделал останавливающий жест рукой.
— Если мы нарушили какие-нибудь правила, то требуем справедливого суда. У нас было пять ло¬шадей и дорогостоящий товар, все это собственность нашей общины, — старалась как можно спокойней сказать женщина, но голос ее все же дрожал.
— Какой общины?
— Общины амазонок города Тмутаракани.
— Амазонок? — переспросил длиннолицый, — хорошо, будет вам суд!
И вся группа удалилась, скрипя сапогами на истертых каменных ступенях.
Ночь в подвале показалась вечностью. Ама¬зонки подгребли под себя всю солому, какую сумели собрать и сбились в плотную группку. С наступле¬нием темноты появились крысы. Эти животные вели себя нагло и только хороший пинок заставлял их ре¬тироваться. Но когда Данута погналась за одной из них, то с удивлением обнаружила, что целая стая мерзких существ стала ее окружать.
— Не трогай их, — сказала Милана, и ее го¬лос отдался в каменных сводах многократным эхом, — покусают — заболеешь.
По просьбе Вереи Данута приподняла ее так, что малышка дотянулась до решетки единственного окна в темнице. Теплый летний воздух с запахом жа¬реного на костре мяса ударил ей в лицо. Малышке стало до боли обидно, что они сидят теперь здесь, в сыром каземате, и не могут сидеть у огня. Даже слезы навернулись на голубых глазах.
— Ты чего? — спросила ее Данута, когда де¬вушка спустилась вниз и потерла глаза ребром ла¬дони.
— Ничего, — неохотно ответила та и скрути¬лась в клубочек в уголке.
Еще несколько долгих дней девушки сидели в сыром подвале. Один раз в сутки приносили поганую баланду, которая на третий день показалась амазон¬кам очень вкусной едой. Но ни суда, ни каких-либо сведений о том, сколько их собираются здесь держать, получить не удалось. Охранники были как будто не¬мые.
Но вот однажды глубокой ночью в камеру не¬ожиданно ворвались с десяток стражников и, грубо скрутив руки амазонкам и надев им мешки на голову, поволокли на выход. К огромному удивлению деву¬шек, когда с них сняли мешки, они увидели, что они оказались среди знакомых им рабынь, в трюме грузо¬вого корабля, что стоял на рейде и принадлежал тому же богатому византийцу.
— Лихо придумал этот толстяк, — злобно про¬цедила Милана, когда над головами девушек за¬хлопнулся тяжелый люк, — товар и лошадей забрал, да и пятерку рабынь в придачу!
— Без начальника крепости здесь не обош¬лось, пришлось поделиться, — уточнила Данута.
До утра девушки не сомкнули глаз, хотя их невольные попутчицы по трюму спали крепким сном. Видно, эти женщины уже привыкли к своей участи и относились к будущему, как к неизбежному несча¬стью.
Когда же утром тяжелая крышка была отки¬нута, и в трюм ударил луч яркого солнца, Милана, к удивлению ее подруг, подоткнула юбку и обнажила свои стройные колени. Солнце как раз осветило ее красивые загорелые ноги, и сверху раздалось громкое цоканье — это моряки восхищались красотой рус¬ской пленницы. Не выдержав, в трюм вскоре спус¬тился волосатый грек в широких шелковых шароварах и стал бесцеремонно рассматривать Милану, точнее, ее ноги. Женщина так соблазнительно улыбнулась, что даже видавший виды мужчина ретировался об¬ратно на палубу. Хотя он вскоре опять появился в проеме трюма и поманил Милану пальцем. Амазонка глазами указала на свои связанные руки, и уже через минуту веревка была развязана, а округлая часть тела Миланы исчезла в светлом проеме.
— Даже завидно, на свежем воздухе побудет — пролепетала Верея.
— Что тебе завидно? — почти рявкнула Да¬нута, — сейчас оттрахают ее там кучей.
Но, видно, этого не случилось, по крайне мере криков сверху не доносилось. Только через некоторое время девушки услышали скрип поднимаемого якоря, и беспорядочная качка судна прекратилась. Послы¬шался мерный шелест волн, и стало понятно, что ко¬рабль вышел в море. Во второй половине дня к плен¬ницам спустились матросы с большим котлом каши. Как ни странно, Милана помогала грекам раздавать еду. Каша оказалась очень вкусной после тюремной баланды, даже с кусками мяса. Милана весело раскла¬дывала ее по плошкам и подмигивала подругам.
— Я у них скоро буду своя, — она успела шеп¬нуть на ухо Дануте, — когда будем атаковать — дам сигнал.
Это здорово развеселило дерзкую амазонку.
— А я уж совсем подумала, что Миланка про¬далась, — объясняла она Оляне и Чаруше.
— Она же тебе говорила — «хитростью надо», — пыталась поучать ее Верейка.
