– Это подарок, – вкрадчиво пояснил официант.
Анна не успела ни возразить, ни удивиться.
– Все, Славик, свободен, – услышала она хрипловатый низкий голос. Славик смылся быстро и бесшумно. Его место занял не кто иной, как Солярис с бокалом в руке и наглой усмешкой. Поставив емкость на стол, он как ни в чем не бывало, даже не подумав спросить разрешения, налил шампанское в Анин бокал, плеснул себе и уселся напротив.
– Привет, киска, – ухмыльнулся Солярис, – не скучно тебе одной?
– Не помню, чтобы я вас приглашала за свой столик, – резко ответила Анна.
– Разве это обязательно? – Солярис изобразил удивление. – Давай знакомиться, а? У тебя ведь есть имя?
– Конечно.
– Ну?
– Что «ну»?
– Так. Хамишь, стало быть?
– Ни в коем случае, просто даю понять, что не горю желанием с вами познакомиться.
– Это я понял. – Солярис развалился на стуле и насмешливо разглядывал ее с головы до ног. – Откуда ты такая деловая? Из новеньких, что ли?
– Из каких еще новеньких? – машинально спросила Анна. В ответ Солярис радостно заржал. До нее дошло, что он имел в виду, и она покраснела. Ситуация не обещала ничего хорошего. Аня не представляла, как избавиться от самодовольного нахала, интуитивно чувствуя опасность. Как нарочно, Олег куда-то запропастился.
– Ты прикольная, – сообщил ей Солярис. – Сразу видно, что неученая. Но это дело наживное. Не хочешь познакомиться со мной поближе?
Он подался вперед, сгреб ее руку жесткой ладонью и по-тигриному прищурился, глядя ей в глаза. Анна поняла, что у нее начались крупные неприятности, и загрустила. Однако быстро сообразила, что в данном случае грустить бесполезно и лучшее, что она может сделать, – это поскорее унести отсюда ноги.
Приняв решение, она встала, высвободив руку, и, не давая ему опомниться, произнесла вежливым холодным тоном:
– Извините, мне надо идти.
Она обогнула стол и рванула прямиком за кулисы – к единственному возможному выходу. Вопреки ожиданию, Солярис не стал ее удерживать. Он лениво посмотрел ей вслед и процедил сквозь зубы:
– Шустрая ты, однако… Смотри не пожалей…
Глава 12
Оказавшись за кулисами, Анна на минуту растерялась: вокруг нее, точно в гигантском муравейнике, суетились артисты, гримеры и бог знает кто еще – искали колготки, туфли, друг дружку. Перекрывая общий гвалт, худощавый парень в сером свитере диктовал кому-то текст конферанса, танцовщица в синем платье на ходу торопливо пришивала оторвавшуюся оборку. Мимо прошла еще одна, в золоченых босоножках и обтягивающих золотых штанишках. Отсутствие верхней части туалета ее, по- видимому, нисколько не смущало. Держа в руках крошечную блестящую тряпочку, она трясла ей перед носом другой девушки, затянутой с ног до головы в черную кожу, и что-то возбужденно говорила. Та внимательно слушала и с пониманием кивала в ответ.
На Анну никто не обращал ни малейшего внимания, ее огибали, точно неодушевленный предмет, досадно мешающийся на пути.
Воспользовавшись этим, Аня беспрепятственно проскользнула в замеченный ею узкий коридор, предположив, что в той стороне могут оказаться гримерные артистов.
Здесь было сравнительно тихо, совершенно безлюдно и абсолютно темно. То и дело спотыкаясь о кучи беспорядочно сваленного вдоль стен пыльного реквизита, она продвигалась вперед почти на ощупь и наконец совсем остановилась, так как вынуждена была признать, что окончательно заблудилась. Разумное решение вернуться назад в зал и попробовать разыскать Олега было, конечно, весьма заманчивым, если бы она имела хоть малейшее представление – в какой стороне выход. Оставалось идти вперед, надеясь на то, что бесконечный лабиринт закулисных коридоров когда-нибудь закончится и она выберется на свет. Так она и поступила и, сделав буквально несколько шагов, уткнулась носом в белую дверь с красочной табличкой, усыпанной разноцветными звездочками. Посреди этой «галактики» красовалась крупная надпись: «Эммануэль».
Аня вздохнула с облегчением и робко поскреблась в дверь. Ей никто не ответил, и она тихонько вошла внутрь.
Небольшая комната с трельяжем возле стены была пуста. Прямо на полу стояли открытые коробки, в которых в лучах электрического света переливались украшения, усыпанные фальшивыми бриллиантами. Здесь же смешались в кучу шелка и бархат, явно дорогие костюмы и парики.
Комнату перегораживала надвое блестящая лакированная ширма – цветущая дикая вишня на черном фоне. Анна засмотрелась на розовое боа из перьев, свисавшее с ширмы, и не заметила появления хозяина.
– Эй, ты кто такая? – бесцеремонно окликнули ее. Аня обернулась и оказалась лицом к лицу с той самой стриптизершей. Даже сейчас, при ярком свете, без грима и костюма Эдик был поразительно похож на барышню. Анна растерялась, не зная, как себя вести и как к нему обращаться. Или все-таки к ней? Так как одет он был в изящный розовый халатик, то Анна решила, что перед ней все-таки женщина…
– Эй, подруга, ты что, оглохла, что ли?
– Нет, простите, то есть – здравствуйте…
– Я тебя спрашиваю, ты кто такая? – повторил Эдик настойчиво, не обращая внимания на робкое приветствие.
Аня затравленно посмотрела ему в глаза, собираясь с духом. Во взгляде высокой блондинки в розовом смешались самые разнообразные чувства: неудовольствие, раздражение и чисто женское любопытство – так может смотреть только одна женщина на другую: внимательно, цепко, подмечая мельчайшие детали лица, фигуры, одежды и макияжа, замечая и примеривая на себя чужие достоинства и оценивая недостатки. Это почему-то добавило Анне смелости, и она спросила:
– Можно мне с вами поговорить?
– Поговорить? – Блондинка удивленно подняла безупречно подкрашенные брови. – Разве мы с тобой знакомы, милочка?
– Простите, не знаю, как вас правильно называть, но вы ведь Эдуард Морье?
Блондинка хмыкнула:
– Можно и так сказать, но мне больше нравится Эмма. Откуда ты знаешь мое имя?
– Вот об этом я и хочу с вами поговорить.
– Ну что же, давай поговорим. Только быстро – у меня мало времени. Тебя саму-то как звать?
– Аня.
– Ладно, Аня, выкладывай, что тебе надо. – С этими словами Эмма скрылась за ширмой.
– Ты журналистка? – послышался оттуда ее голос.
– Нет.
– А кто тогда?
– Долго объяснять. Возможно, то, что я скажу, покажется вам странным, но придется вам поверить мне на слово…
– Что-то ты мутно рассуждаешь, Аня, тебе не кажется? – спросила Эмма, высунув голову из-за ширмы и пристально глядя на Анну. Вслед за головой появилась и вся Эмма целиком. Вместо халата на ней было короткое кожаное платье. Анна вдруг поняла, что отличает Эмму от обыкновенной женщины – гипертрофированная, помноженная на двадцать женственность.
Эмма уселась на стул напротив Ани, откинулась на спинку и небрежно закинула ногу на ногу.
– Слушай, русалочка, – сказала Эмма, намекая на ее серебристое платье и длинные волосы, – сядь вон в то кресло и скажи наконец, что тебе от меня надо. Ей-богу, у тебя такой вид, точно ты задумала какую- нибудь гадость. Не будь ты такой маленькой, я бы даже испугалась.
Эмма заразительно рассмеялась собственной шутке, хотя была не так уж далека от истины: то, что
