– Так есть? – нетерпеливо спросила я.
– Да. Что в этом странного?
– Какое, черт побери?! – воскликнула я.
– Да что вас так взволновало?! Обычная кличка. Ничего особенного. Ребята зовут его Венчик… Что с вами?
Я похолодела. Что же происходит? Венчик, тот самый придурок, который напал на моих друзей и издевался надо мной, – личный телохранитель Кирсанова. Мне стало по-настоящему плохо.
Я посмотрела на Кирсанова. Выражение растерянности сделало его немного забавным, но мне было не до смеха.
– Вы не могли бы вызвать вашего телохранителя? – попросила я, немного заикаясь, сама не понимая, зачем мне это понадобилось.
Кирсанов пожал плечами, но просьбу выполнил и приказал секретарше разыскать Вениамина.
Она зашла в кабинет через несколько минут. По ее лицу было ясно, что Венчика она не нашла.
– Владимир Иванович, – виновато проговорила она. – Вениамин Ильич куда-то отлучился. Его не могут найти.
– Как это отлучился? – повысил голос Кирсанов. – Почему не предупредил?
– Я не знаю, – пролепетала она.
– Идите и продолжайте искать. Позвоните на мобильник, проверьте домашний телефон. Вас что, учить надо? Он мне нужен. Так найдите его!
Девица слиняла. Мы остались вдвоем.
– Может, объясните мне, что происходит? – мрачно спросил он.
– Всенепременно. Но на девушку вы осерчали зря. Жаль вас разочаровывать, но мне кажется, что вашего телохранителя найти не удастся.
– Это мы еще посмотрим.
Тогда я рассказала ему о своих приключениях в лесу и дома, благоразумно опуская кое-какие подробности.
– Я думала, что за всем этим стоите вы, – добавила я, – но, похоже, я ошиблась.
Если он и был удивлен, то виду не подал, только молчал несколько дольше, прежде чем сказать:
– Вы удивили меня, Лиза. Все это звучит невероятно. Но самое странное: кто мог использовать Вениамина? Чтобы перекупить его, понадобились бы огромные деньги. Ради чего?
– Не знаю, но очень хочется выяснить.
– У вас есть еще ко мне вопросы? Я хотел бы остаться один.
– Есть, Владимир Иванович. Так что извините.
Он обреченно кивнул, и тогда я спросила:
– Вы знали о том, что у вашей первой жены есть ребенок?
– У вас с головой все в порядке? – удивился он. – Конечно, знал. Андрей – мой сын, и вам это прекрасно известно.
– Я говорю не об Андрее. Неужели она вам не рассказывала, что у нее был другой ребенок, которого она потеряла.
– Нет, – медленно ответил он. – Но, если так, то вам-то откуда это известно?
– Не все сразу. У меня еще есть вопросы.
Его покоробило от моей наглости, но он снова промолчал.
– Вы встречались с первым мужем Елены Николаевны? – задала я вопрос, ответ на который был для меня сейчас важнее всего.
– Нет. В этом не было необходимости. Меня интересовала только Елена.
– И вы даже не видели его фотографии? – спросила я, не в силах скрыть разочарования.
– Нет. А почему вас это огорчает? И зачем вам понадобился муж моей первой жены? Он умер много лет назад. Вы так осведомлены о жизни моей семьи, что наверняка знаете и об этом.
– Знаю. Но мне просто необходимо увидеть его лицо, – пробормотала я.
– Но для чего?
– Владимир Иванович, я, наверное, кажусь вам навязчивой и не очень воспитанной. – Он многозначительно хмыкнул. – Поверьте, это не так. Я не могу вам всего рассказать, но это действительно очень важно. Уже погибли люди, и может пострадать кто-то еще. Я отдала вам важную улику, тем самым показав, что играю честно. Я надеялась, что вы в ответ поможете мне. Но я ошиблась. Извините. Я пойду.
Я встала и направилась к двери, не очень-то представляя, что теперь делать. Он окликнул меня:
– Стойте, ненормальная.
Я посмотрела на него.
– Не знаю, что вы затеяли, но в одном вы правы. Вы оказали мне услугу, и я должен попытаться вам помочь.
– Каким образом?
– У Елены остался архив. Письма, бумаги, фотографии. После ее смерти я не прикасался к ним. Если хотите, мы поедем сейчас ко мне и попробуем отыскать какую-нибудь фотографию Елениного мужа.
– Спасибо.
– Не стоит. Просто я привык платить по счетам.
Глава 32
– А как вы догадались, что именно я побывала в вашем доме? – спросила я, сидя в той самой комнате, где совсем недавно пряталась под кроватью.
– Я не сразу понял, что это вы. Просто любого нового человека в моем доме обязательно проверяют. Тем более, вы появились неожиданно. Ну а когда в своей машине вы сняли парик – мои мальчики сразу же доложили мне об этой странности. У вас очень приметные волосы, так что догадаться было нетрудно. Потом я поднялся сюда и на всякий случай заглянул под кровать. Разумеется, записки на месте не оказалось. Вот, собственно, и все.
– А почему вы не попытались отобрать ее у меня?
– А зачем? Я был уверен, что с Сашей все в порядке.
Я кивнула и посмотрела на большую картонную коробку, стоявшую посреди стола. Все это время я старательно оттягивала тот момент, когда мне придется ее открыть. Теперь этот момент настал. Может быть, сейчас я узнаю правду?
Я не могла до конца понять, действительно ли мне этого так хочется? Как знать, понравится ли мне то, что я увижу?
Как бы там ни было, пора начинать. Вопросительно глянув на Кирсанова, я протянула руку и открыла коробку.
Она была наполовину пуста. Вся жизнь взрослой женщины с ее переживаниями, любовью, радостями и огорчениями была передо мной, заключенная в этих старых бумагах и черно-белых фотографиях.
Я осторожно достала первую пачку и начала перебирать листы. У меня было неприятное чувство, словно я подсматриваю в замочную скважину. Пусть эта женщина мертва, мне все равно было неловко лезть в ее жизнь.
Кирсанов сидел рядом, не помогая, но и не мешая мне. Он вообще никак не реагировал на мои действия, думая о чем-то своем. Сначала я то и дело косилась в его сторону, но скоро увлеклась настолько, что перестала замечать его присутствие.
Фотографий было мало. Мне пришлось перерыть кучу бумажек, пока я не отыскала два небольших альбома. Сложив остальное обратно в коробку, я открыла старомодный плюшевый переплет одного из них.
Здесь не обнаружилось ничего из того, что могло бы меня заинтересовать. Зато было много фотографий, связанных с детством Елены Николаевны. Рядом с ней то и дело попадалась хорошенькая, курносая, белокурая девочка. Только на более поздних снимках я узнала в ней Ольгу Дмитриевну. Они действительно были неразлучны.
Закрыв первый альбом, я принялась за второй. Сердце часто колотилось. Кирсанов тоже заинтересовался и внимательно следил за мелькающими снимками.
