теперь преспокойно сидит в домике мадам Габриэлы.
Отказавшись от вежливого предложения хозяина замка проводить меня до деревни, я отправилась пешком.
Мне было очень неуютно одной на пустынной дороге. Я немного припозднилась, и, когда поравнялась с густыми зарослями кустарника, совсем стемнело. Я, как могла, пыталась успокоить себя, но страх не проходил. Вспомнив, что люди часто поют, чтобы не бояться в лесу, я уже открыла было рот, чтобы затянуть что-нибудь бодрящее, когда вдруг из гущи леса до меня донесся отчетливый крик.
Я так и застыла с открытым ртом, не зная, что делать дальше. Я прислушалась и снова услышала звук, на этот раз – тяжелый стон. С ужасом таращась на кусты, я попятилась и вдруг увидела вспышку света, мелькнувшую за ветвями деревьев. Должно быть, от фонаря… Свет был очень мощный, и я испугалась, что мое присутствие обнаружат. Снова стало темно. И тихо.
«Ты – жалкая трусиха, – принялась я ругать себя. – Что, если с кем-то случилась беда, требуется твоя помощь, а ты стоишь тут и трясешься от страха!»
После неожиданной встречи с Сергеем несколько дней назад я теперь постоянно таскала в сумочке газовый пистолет. Это придало мне уверенности, и я заставила себя сделать несколько шагов в сторону леса. Как раз в эту минуту стон раздался снова, и я прибавила было шагу и тут… кто-то засмеялся. Точнее, это был девичий смех. Я мгновенно все поняла и залилась краской. Дура набитая! Не идется тебе своей дорогой, все приключений хочется?! Хороша бы я была, явившись с пистолетом на место свидания какой- нибудь деревенской парочки!
От стыда я припустилась с такой скоростью, что через пятнадцать минут уже влетела в знакомую калитку.
Глава 23
С той же крейсерской скоростью я ворвалась в нашу комнату, рассчитывая застать Ритку мирно спящей в своей кровати и высказать ей все, что думаю. Но ее не было… Темно, окно распахнуто – раздолье комарам. Чертыхнувшись, я, не включая свет, прошла к окну, собираясь закрыть его, и только сейчас заметила на подоконнике что-то темное. Это оказался большой букет. Переложив его на стол, я закрыла окно, включила настольную лампу и отшатнулась: на столе, поблескивая капельками росы, лежали свежие розы. Они были голубого цвета…
Я ни минуты не сомневалась, кто сыграл со мной такую злую шутку. Ритка! Кто же еще?! Сидит небось в кустах под окном и давится от смеха. Горя негодованием, я даже не поленилась вновь открыть раму и выглянуть наружу. Ритки не было ни во дворе, ни в кустах напротив окна. Все равно это ее рук дело: решила посмеяться над тем, что я готова была поверить в правдивость местных преданий. Ну, я ей устрою, пусть только появится!
Я решила ждать ее возвращения, но не заметила, как уснула. Разбудил меня скрежет ключа в замочной скважине. Накануне я заперла дверь нашей комнаты, чтобы проучить Ритку, на собачку, и теперь она никак не могла справиться с замком.
За окном серел рассвет. В это время светает рано. Я прошлепала к двери и открыла ее. На пороге стояла улыбающаяся подруга. Заметив мой хмурый вид, она принялась оправдываться:
– Извини, мы с Марком заболтались. С ним, оказывается, интересно. Не такой уж он и рохля, как я думала. Ну, не сердись. Я решила, что Артур непременно отвезет тебя домой, и, кто знает, может, из этого бы что-нибудь получилось. Что? Нет? Ну извини, пожалуйста!
Какова, чертовка? Щебечет, как сама невинность, и ни слова о своем дурацком розыгрыше!
Видя, что я не отвечаю и по-прежнему выгляжу мрачнее тучи, Ритка проскользнула мимо меня в комнату, и я услышала ее удивленный возглас:
– А это еще откуда?!
Я обернулась – ее удивление было искренним.
– Разве это не ты подложила эти цветы на подоконник? – спросила я скорее по инерции.
– Конечно, нет. Мне бы и в голову такое не пришло. Я знаю, что они пугают тебя, хотя, на мой взгляд, обыкновенные цветы. Правда очень оригинальные. Раз, два…
Она быстро пересчитала розы и сказала:
– Их… двенадцать. Четное число. Ну, узнаю чьих рук дело – прибью! Надо выкинуть эту гадость! – Она решительно сгребла розы со стола.
– Я сама, – сказала я. – И вовсе я их не боюсь.
Брезгливо держа цветы на вытянутых руках, я отправилась на помойку. Я так старательно отворачивалась, чтобы не смотреть на них, что едва не сшибла с ног мадам Габриэлу.
– Какие удивительные цветы! – воскликнула она. – Откуда они у вас?
– Из… – Я осеклась, вспомнив про свое обещание не ходить на виллу Тонье. – Не знаю. Кто-то положил их нам на подоконник прошлой ночью.
– О-ля-ля! – игриво воскликнула мадам Габриэла. – У моих хорошеньких постоялиц уже завелись тайные поклонники? Но почему вы хотите выбросить эти прекрасные цветы?
– Мне… мне они не нравятся. И моей подруге тоже…
Я собиралась пройти дальше, но мадам Габриэла остановила меня:
– Подождите. Дайте их мне. Я попробую получить от них черенки. Удивительный, необыкновенный цвет.
Она забрала у меня букет и, прежде чем я успела ее остановить, унесла его на кухню. Ну и что прикажете делать? Бежать вслед и отбирать розы силой? Что я ей скажу? Простите, но мне кажется, эти розы предвещают смерть? Она перепугается или решит, что я чокнутая. Нет уж. В конце концов, это всего лишь цветы…
Не успела я дойти до своей комнаты и закрыть за собой дверь, как она снова распахнулась и я увидела мадам Габриэлу. Она выглядела очень встревоженной. Я испугалась, решив, что проклятые розы уже привели к какому-нибудь несчастью.
– Вы слышали новость? – спросила хозяйка.
– Нет. А что случилось?
– О господи, случилось нечто ужасное! – запричитала она. – Бедный Николя! Такой молодой, всего восемнадцать…
– Подождите, какой еще Николя? – перебила Ритка. Она намеревалась отоспаться после бессонной ночи, и ее не интересовали незнакомые люди, пусть даже и молодые.
– О, Николя! Сын мадам Форсю! Он у нее единственный. Что теперь будет?!
– Мадам Габриэла, не волнуйтесь, – попыталась я успокоить расстроенную женщину. – Что случилось с Николя?
– Он умер! От разрыва сердца! Это в восемнадцать-то лет! Ужасно!
– Нам очень жаль, – посочувствовала я.
– Он работал в этом проклятом замке. Говорил, что платят очень хорошо, а ему так нужна была работа. Он один содержал мать. Отец умер в позапрошлом году.
– Значит, произошел несчастный случай на стройке? – спросила я удивленно. Ни о каком несчастье вчера не было и речи.
– О нет, не на стройке. В лесу, по дороге к деревне. Он зашел в лес, – уж не знаю, что ему там понадобилось, – и ему стало плохо. Сердце, знаете ли. Он сумел выползти на дорогу, но там силы его оставили и он умер. Сегодня утром его нашли рабочие, направлявшиеся на работу в замок. Вызвали «Скорую», но было поздно. Он умер.
Услышав эту новость, я сама едва не скончалась от разрыва сердца.
– Он отличался слабым здоровьем? – спросила я побелевшими губами, сразу припомнив крики в лесу и чей-то смех. Я точно знала, что несчастный Николя был не один в момент своей смерти, с ним была девушка, но сообщить о своих предположениях не спешила.
– Нет, что вы, мадемуазель Тони, он был здоров, здоровее некуда, в нем было столько сил, что хватило бы на двоих!
Я не удивилась услышанному, но мне стало так страшно, что я не могла говорить.
Еще немного погоревав, мадам Габриэла оставила наконец нас одних. Я обессиленно рухнула на кровать.
