– Все хорошо, все хорошо…
Сама я ни на минуту не верила в то, что говорила. До конца полета я следила за хозяйскими местами и точно знала: несмотря на обещанное наказание, Чухутин ни слова не сказал своему похотливому охраннику.
Глава 3
Деревушка, где нам предстояло провести две недели, располагалась в сорока минутах езды от аэропорта. Чухутина встречали две машины: шикарный «Роллс-Ройс» для него и его телохранителя и скромный «Рено». Мы разместились во второй машине, радуясь, что хотя бы на время избавились от общества столь неприятных людей.
Выглядела подруга почти спокойной. Только покрасневшие глаза и плотно сжатые губы говорили о недавно пережитом.
Риткин шеф, естественно, остановился в лучшей гостинице. Для его переводчицы также был забронирован номер.
– Вы действительно отказываетесь от места в отеле? – с сомнением переспросил Чухутин.
– Да. Мы с подругой остановимся в частном секторе, – вежливо, но твердо ответила Рита.
– Как вам будет угодно, – пожал плечами Борис Федорович и отдал распоряжение одному из своих людей. Через пять минут у нас в руках был целый список адресов, по которым можно было снять комнату.
Мы выбрали чудесный двухэтажный домик, увитый фиолетовыми гроздьями глицинии до самой крыши, с уютным двориком. Хозяйка – шумная, пышнотелая мадам Габриэла – была искренне рада постояльцам и запросила весьма умеренную плату за симпатичную светлую комнату на первом этаже. Она пришла в полный восторг оттого, что ее русская гостья так хорошо говорит по-французски, и угостила нас вкусным домашним вином. Сама я знаю французский вполне прилично, конечно, не так хорошо, как Рита, но достаточно для того, чтобы понимать разговорную речь. Тем не менее, когда я попыталась представиться мадам Габриэле, вышла некоторая заминка.
– Энтони? – переспросила она, с недоумением глядя на меня. – Но ведь это же мужское имя! Вы, русские, очень странные…
– Нет, нет, – вступилась Ритка. – Это имя самое что ни на есть женское. Антонина, понимаете? Тоня.
– Тони? – снова переспросила хозяйка, почему-то сделав ударение на последнем слоге.
– Ну пусть будет Тони, – махнула я рукой и поспешила сменить тему. – У вас очень красивая деревня, – с улыбкой сообщила я, ничуть не кривя душой.
Мадам Габриэла улыбнулась в ответ и с гордостью кивнула:
– Вы совершенно правы, мадемуазель Тони, места у нас удивительные. Добраться сюда непросто из-за гор, но летом от туристов просто отбоя нет.
Я немного удивилась. Мне показалось, что, несмотря на живописные места, ничем особенным деревушка не отличается. Правда, я слышала, что здесь есть неплохой пляж, но туристы, наверное, и слыхом не слыхивали об этом местечке. Ритка тем временем уже вовсю расспрашивала Габриэлу о местных достопримечательностях. Та охотно отвечала. Я прислушалась к их разговору с некоторым сомнением.
– О наших местах ходит множество старинных легенд, – говорила Габриэла, не забывая отпивать из керамической кружки вино. Мы сидели в саду под деревом на деревянных раскладных стульях. – Но больше всего туристов привлекает наша церковь. Можете быть уверены, другой такой вы больше нигде не найдете.
– А что в ней особенного? – с любопытством спросила Ритка. Вино уже ударило ей в голову, и она выглядела абсолютно довольной жизнью.
В ответ Габриэла хитро прищурилась.
– А вы сами сходите, не пожалеете, – посоветовала она. – Церковь здесь совсем рядом. Сегодня служба уже закончилась, но завтра с утра вы, если захотите, все увидите своими глазами.
Мы обе были заинтригованы, но Габриэла так больше ничего и не сказала, только посмеивалась. Мы попробовали зайти с другого бока.
– А о каких легендах вы говорили? – спросила я. – С чем они связаны?
– Их так много, что за один раз не расскажешь. Что-то похоже на правду, что-то, на мой взгляд, чистая выдумка. Некоторые говорят, что Рене ле Шато – место недоброе, зловещее. Но это неправда… – Мадам Габриэла обиженно поджала губы. – Я живу здесь уже пятьдесят лет, и ничего… такого здесь не случалось.
Она неожиданно замолчала, и нам ничего не оставалось, как уйти.
– Как ты думаешь, о чем она говорила? – спросила Ритка, когда мы вернулись в свою комнату.
– Кто знает? – пожала я плечами. – Во всех деревнях, что в России, что во Франции, живут свои байки и истории. Наверное, их сочиняют длинными зимними вечерами просто от скуки. Не стоит придавать этому большого значения.
– Фу, какая ты неромантичная, – фыркнула Ритка.
– Почему сразу неромантичная? – обиделась я. – Мы же еще ничего толком не знаем. Завтра сходим в церковь, посмотрим.
– Интересно, что в ней такого необычного?
– Скорее всего какая-нибудь редкая икона.
– Что же необычного в иконе? Пусть даже и редкой? Я вот лично терпеть не могу иконы.
– Ну и зря. Рафаэль, например, писал почти исключительно на религиозные темы и работал в основном по заказу папы Юлия Второго.
– Так то Рафаэль, – протянула Ритка.
Продолжая препираться, мы закончили разбирать вещи и почувствовали, что проголодались. Ритка предложила поискать какое-нибудь недорогое кафе, чтобы поужинать. Вечер был полностью в нашем распоряжении, так как к работе Ритке предстояло приступить только с завтрашнего утра.
Когда мы вышли на улицу, уже темнело. В подступающих сумерках, наполненных темнотой и ничем не нарушаемой тишиной, я вдруг почувствовала себя неуютно. Теперь таинственные легенды, о которых упоминала мадам Габриэла, уже не казались мне такими смешными. И я была рада, когда мы наконец очутились возле приветливых огоньков небольшого ресторанчика.
Внутри оказалось довольно людно. Я даже испугалась, что не окажется ни одного свободного места, но Ритка уже тянула меня куда-то в сторону, точно лоцман лавируя между стульев к единственному пустому столику.
Цены в меню вполне соответствовали состоянию наших финансов, и Ритка немедленно заказала гору еды, достаточную, чтобы накормить небольшой отряд. Блюда были простыми и удивительно вкусными, так что я с удовольствием присоединилась к подруге.
Когда я заканчивала расправляться с куриными крылышками в остром соусе, Ритка неожиданно перегнулась через стол и прошипела:
– Осторожно оглянись, только не сразу… Через столик от нас сидит потрясающий блондин!
Зная слабость черноволосой Ритки к этому цвету волос, я примерно представляла, что именно увижу. Тем не менее я выполнила ее просьбу, стараясь сделать это как можно естественнее. Предчувствия меня не обманули. Мускулистый парень со светлыми, слегка вьющимися волосами, ужинавший в компании своих друзей, был похож на десяток других, в разное время ставших предметом Риткиной страсти, как брат- близнец. Кроме самого блондина, за столом сидели еще двое – элегантный брюнет в баснословно дорогом костюме с выражением высокомерной скуки на породистом лице и просто неприлично красивая пышноволосая блондинка с такими совершенными формами, что невольно возникало сомнение в естественности их, то есть форм, происхождения.
Я повернулась к сгорающей от нетерпения подруге и кисло улыбнулась.
– Ну как? – сверкнула глазами она.
– Никак. Эти трое не нашего с тобой поля ягода. Наверняка какая-нибудь французская золотая молодежь. Так что умерь аппетиты и доедай свой ужин, а то остынет.
– Иногда ты бываешь такой занудой, – рассердилась Ритка. Но я понимала, что злится она из-за того, что я права. – Между прочим, никакие они не французы, а самые что ни на есть русские!
