— Разумеется. — Остерманн радушно предложил собеседнику свою табакерку, тот жестом отказался.
— Любопытно, — пробормотал он.
— Ничего любопытного, — строго заметил Остерманн. — Разумеется, что я подготовлен, Даниель. В сорок семь лет пора уже стать несколько меркантильным. Вы ведь на службе у Ее величества, не так ли?
— На секретной службе, — с коротким смешком уточнил его собеседник. — Но ведь и вы стали Андреем Ивановичем из определенных соображений, верно?
— Разумеется. — Остерманн расслабился. — Я на службе у российского государя и выполняю, если можно так выразиться, его деликатные поручения.
— Вроде встречи со мной? — уточнил Дефо.
— Это гордыня, — заметил Остерманн. — Разумеется, речь шла о встрече с компетентными лицами, но нигде не подразумевалось, что это будете именно вы.
Даниель Дефо засмеялся. Полноватое лицо его стало более приветливым. У него были внимательные с живой цепкостью глаза. Чувствовалось, что он не привык прятать глаза от собеседника — важная черта для того, кто служит в разведке.
— А жаль, — сказал он. — С большою симпатией наблюдаю я за Петром Алексеевичем и не раз уже желал тайно донести его деяния и мысли до английского читателя.
— Кстати о читателях, — сказал Остерманн. — Вы уже закончили свой роман о бедствиях моряка Селькирка? Дефо весело хмыкнул.
— Тут вы меня уели, — без особого удивления сказал он. — Знать, что я пишу такой роман… Но скорее у меня это собирательный образ, нежели сам Селькирк. Право, я в затруднении, как мне назвать моего героя.
— А назовите его Робинзоном, — безмятежно сказал Остерманн. — Славное имя — Робинзон Крузо… Попугай на острове кричит ему: «Бедный, бедный Робинзон Крузо!» Представляете?
Дефо помолчал.
— Откуда вы взяли это имя? — спросил он. -
— Да так. — Остерманн потянулся за табакеркой, но остановился. — Глупое дело, моего мясника в Петербурге так зовут.
— Буду счастлив презентовать вам мой труд по выходу его из типографии, — сказал Дефо.
— Знать бы только, где вас найти…
— Знать бы только, где я к тому времени буду! — ответствовал собеседник.
Они негромко, но с чистосердечием посмеялись.
— Поговорим о деле, — предложил Дефо.
— Почему бы и нет? — ответно усмехнулся Остерманн.
— Не буду лукавить, союз с Россией Англии был бы очень выгоден, — становясь серьезным, заметил англичанин. — И в торговых отношениях с вами многие в достаточной степени заинтересованы. Нам нужен корабельный лес, нам нужна пенька, деготь, медная и железная руда. Впрочем, России мы тоже могли бы ответно поставить достаточно нужного и ценного для нее. Но! — Дефо поднял палец. — Среди политических партий, парламента и правительства у россиян и Петра Алексеевича немало союзников и еще больше врагов. Думается, что будущий союз еще долго будет оставаться в проектах. Тот же Мальбрук, черт бы его побрал, ведет двойную игру.
— Притворяется другом, будучи по натуре змеей, — понимающе кивнул Остерманн.
— У вас образный язык, — заметил Дефо.
— Писать не пробовали?
— Где уж, — уныло сказал Остерманн. — Русские моего немецкого не разумеют, соотечественники же русского моего не понимают.
— И все-таки я вижу в нашей встрече определенные резоны, — сказал Дефо. — Пока государи меж собой сговариваются, подданные их делают державы сильными и могучими. Я уполномочен сделать вам определенные предложения.
— Я тоже, — сказал Остерманн.
Они снова посмеялись. Англичанин достал из дорожной сумки пузатую фляжку, обтянутую прутковым каркасом, и предложил Андрею Ивановичу выпить.
— Старый добрый эль, — сказал он. — Греет тело и душу.
— Благодарствую, — сказал Остерманн и подношение принял без лишней щепетильности и стеснительности.
Эль действительно грел и тело, и душу. Он даже кости согревал. Выпив еще немного, тайные дипломаты почувствовали друг к другу особое расположение, которое, как правило, вызывается откровенностями беседы и общностью нечаянных пороков.
— Так вот, — сказал Даниель Дефо. — Может случиться так, что договор так и не будет подписан. Разумеется, что мы многое потеряем, если судьба разведет нас в разные углы европейской квартиры. Но мы можем противостоять этому.
— Что предлагаете вы? — поинтересовался немец, снова принимаясь нюхать табак.
— Информацию, — сказал Дефо. — Поставки оборудования через третьих лиц, включая и то, что годится для горного дела. Корабельное оснащение, карты… Металлургическое оборудование…
— Все?
Дефо засмеялся.
— Mein lieber Freind, — сказал он. — Откроем карты. Я всегда считал, что чрезмерная осторожность порождает ненужную подозрительность. Если уж мы заочно хорошо знакомы… Наше соглашение, разумеется, будет касаться и сотрудничества тайных служб. Скажем, внедрение российской агентуры через третьи страны, обмен разведывательной информацией, взаимная тайная дипломатия…
— Что вы потребуете взамен?. - поинтересовался Остерманн.
— Пшеницы, пеньки, льна, корабельного леса, дегтя, — принялся деловито загибать пальцы англичанин. — Разумеется, что русским купцам будет обеспечен режим высшего благоприятствования.
— Любовь со взаимностью, — сказал Остерманн.
— У нас неплохие позиции в Порте, — сказал англичанин.
— Звучит неплохо, — признал посланец русского государя. — Пожалуй, мы можем договориться.
— Главное, не обращайте внимания на маневры политиков, — предупредил англичанин. — Политики часто губили многие благие начинания. Остерманн согласно кивнул головой.
— Вы не призываете нас отозвать из Англии своих шпионов, — с легкой усмешкой сказал он. — Это радует.
— Ежели вы их отзовете, то кто же будет гарантом тому, что соглашение будет соблюдаться в достаточной степени? — удивился англичанин. — И потом, мы обещаем вам, что будем делиться некоторыми секретами, но это вовсе не значит, что мы будем делиться всеми секретами. Чтобы овладеть некоторыми, вашим шпионам придется достаточно попотеть.
— Разумеется, что за вами кто-то стоит, — задумчиво сказал русский посланник.
— Резонное замечание, — раздвинул в улыбке полные губы англичанин. — Разумеется, что за спиною у меня в достаточной степени влиятельные люди Англии, которым очень нужны дружеские связи с Россией, даже если эти связи будут тайными.
— И вы возьмете на себя обязательство помочь бедному Паткулю, крови которого так жаждет неразумный шведский король?
— Думается, что он может избежать казни, — уклончиво сказал Дефо.
— Но о выходе дружественной английской эскадры в Балтийское море не может быть речи? — догадался его собеседник.
— Это уже парламентские прерогативы, — сухо сказал англичанин. — Мы же обсуждаем возможное. Я привык говорить о реальном и не люблю строить замки из песка, сии замки, как правило, оказываются крайне непрочными.
Остерманн немного подумал.
— Разумеется, что ваши предложения оформлены письменно?
