Лабиринты мышления или учеными не рождаются

уклейка — это рыба, а не позвоночное или даже не хордовое… И медведь — почему это хищное млекопитающее, а не обитатель леса… То есть если совсем системно, то уж тогда все перечисляем, а не– толь–ко то, что хаотично и случайно выхвачено нашим фрагментарным мы–шлением… И, по крайней мере, будем осознавать эту хаотичность, которая нам мила сию секунду, но является только отправной точкой…

В научных текстах и схемах имеет смысл подчеркивать связь определений и классификаций. Излагая классификацию, туг же давать определения входящим в нее понятиям. Треугольники делятся на прямоугольные, тупоугольные, остроугольные. Каждый из них может быть равнобедренным и неравнобедренным… До сих пор мы излагали классификацию. А теперь дадим определение, вписанное в эту классификацию. Треугольник с соотношением сторон 3—4–5 (называемый египетским) — это неравнобедренный прямоугольный треугольник.

Тогда и встанет вопрос о том, какдавать определение медведю: как млекопитающему, как хищнику, а может бьпь, как обитателю леса… А то и как цирковому животному… То есть мы берем понятие из классификационной системы, придаем ему статус видового понятия и описываем те или иные признаки, отличающие его от других видов такого–то рода. Понимаем при этом всю условность и неполноту нашего толкования понятийных соотношений… Но вот мы почему–то начинаем более полно и более точно представлять в уме эти соотношения, и это развивает наши знания… Так что вряд ли имеет смысл отказываться от таких рассуждений… Только бы это не оказалось бесплодным бесконечным мудрствованием…

Определения понятий таят в себе еще одну каверзную проблему. Понятия могут вводиться конвенционально и стихийно. Посвятим этому несколько абзацев.

«Конвенциональное понятие» и «стихийное понятие»

В попытках дать определения разным важным в научной жизни понятиям сломано много копий. Часто приходится слышать, что это не то–то и то–то, а совсем наоборот.

А вопрос так ставить нельзя. Чтобы подойти к тому, как можно, было бы полезно развести понятия «конвенциональное понятие» и «стихийное понятие».

Конвенциональные понятия возникают в результате первоначального договора (конвенции) о том, что под ними понимается. «Пи» — это частное от деления длины окружности на диаметр. Процент — сотая доля… Философ Спиноза, чтобы не было кривотолков, в самом начале одного из своих трактатов «сделал заявление»: под субстанцией я понимаю то–то и то–то.

Но в подавляющем большинстве понятия — образования стихийные. О них не договариваются перед тем, как употреблять в речи. А начинают употреблять в таких–то и таких–то значениях. И суть становится более или менее ясной в процессе использования слов, обозначающих понятие. Никто не объясняет ребенку, что такое стол, стул, кресло, диван. Просто употребляют эти слова в приложении к конкретным предметам. И в приложении к понятиям более абстрактным мы наблюдаем то же самое. Например, понятие «конфликт». Конфликтологи (уже есть такая наука — конфликтология) пишут, что «в обыденной речи расшифровка (понятия конфликт. — Л.Е., Е.Е.) облегчается благодаря контексту, и нет нужды в терминологическом уточнении».

В любой науке употребляются и конвенциональные, и стихийные понятия. Но почти каждый автор, работающий в жанре науки, стремится, чаще не осознавая того, превратить стихийные понятия, которые он «облюбовал», в конвенциональные. То есть дать им свои, как ему кажется, единственно правильные определения. Здесь, однако,' одно «но». Авторы далеко не всегда осознают, что стихийное понятие чаще всего многозначно. Имеется в виду не очевидное омонимическое расхождение смыслов, как в слове мир: мир как невойна и мир как вселенная. А такое расхождение, как со словом коммуникация; например: водная коммуникация и межличностная коммуникация. Или даже такое, какое в словах: «люблю музыку» и «люблю апельсины». В таких случаях авторы понравившийся смысл начинают считать единственно возможным. И тогда появляются высказывания типа: это — не то–то, ато–то; иные точки зрения ошибочны. На наш взгляд, стихийное понятие превратить в конвенциональное лучше следую–щимобразом:возможноупотреблениеданныхсловвтаких– тосмыслах, амыбудемпониматьихвтаком–тосмысле. КакуСпинозы.

Превращение стихийного понятия в конвенциональное назовем длинным словом конвенционализация. Часто, очень часто это превращается в проблему. Стул, он, конечно, и в Африке стул. Имеется в виду не стул как «апофеоз» пищеварительного процесса, а то, на чем сидят. И тем не менее к тому определению, которое уже фигурировало в нашем повествовании, мы с учениками седьмых классов пришли далеко не в мгновение ока. Вспомним определение: стул — это предмет мебели для сидения одного человека, имеющий спинку и не имеющий подлокотников. В определении должны бьпь признаки, отличающие данное понятие от других, с которыми оно может быть перепутано. И у нас… Стул отличается от дивана тем, что предназначен только для одного человека. От чурбана, на который тоже можно при–сесть, — тем, что стул все же — предмет мебели. От табуретки — тем, что имеет спинку. От кресла — тем, что не имеет подлокотников. С одной стороны, мы теперь договорились. Так что теперь понятие стул — конвенциональное. С другой, стороны, вроде бы выявили из употребления слова «стул» все признаки, которыми русский люд наделяет его.

Но далеко не со всеми понятиями удается разобраться семиклассникам. И не только семиклассникам. В некоторых понятиях путаются даже очень взрослые дяди и тети. Опять же упомянули мы слово «конфликт». Один конфликтолог говорит, что конфликт — это острое столкновение. Другой — что в основе конфликта лежит противоречие. Третий — что конфликт может быть только между субъектами, а животное — не субъект. Четвертый — что в конфликте присутствуют эмоции. Пятый — что конфликт может быть не только между личностями, но и внутриличностный. Шестой — что конфликт может быть между группами. Седьмой, обескураженный таким разночтением, полуюмористически заявил, что вообще конфликт — это столкновение чего–то с чем–то… Нуда ладно, не будем сейчас перечислять все варианты. Оставим это психологам, социологам, конфликтологам и прочим «-ологам». Для нас сейчас важно, чтобы каждый из них не уподоблялся слепым, которые на ощупь «познают» слона. И один из них говорит, что слон — это хобот, другой — что это ухо, третий — что это нога, четвертый — что хвост, пятый… Понятно, что далее «по алфавиту». Если бы конфликтологи приняли то, к чему мы сейчас пришли, то они, уточнив, что разные люди понимают под словом конфликт, сказали бы себе и другим, как Спиноза: под конфликтом «мы лично» подразумеваем то–то и то–то, а вы как хотите.

Да, все это говорит об объективной сложности подобных вопросов. Конвенционализировать стихийные понятия — проблема. И все же все не так уж безысходно. Поскольку, как говорилось, мы можем постараться понять, какие признаки изначально придаются стихийному понятию народом или разными авторами, также вышедшими из народа.

ЦЕЛОЕИ ЧАСТИ

В научных и учебных материалах, наверное, наравне с родовидовым соотношением понятий встречается соотношение целого и его частей. Все, ну буквально все состоит из частей. Руки–ноги — это части тела. Квартира — часть дома. Деревья — часть леса. Принтер — часть компьютерной периферии. Провинция — часть страны. Юность — часть жизни. XX век — часть второго тысячелетия нашей эры…

В ряде ситуаций это соотношение может быть отображено изоморфно. То есть части и целое представлены, как в реальном предмете, пусть и менее подробно, но похожими на свой прототип. Банальным и в то же время ярким примером может здесь быть условное изображение фигуры человека в детском варианте: «палка, палка, огуре–чик — вот и вышел человечек». И частям, и целому в научных схемах придаются свои наименования. Такое изоморфное отображение используется очень часто в анатомии. В ботанике изображают лист и прожилки в нем как части листа. В технике рисуют детали мотора, то есть его части. Деталь, часть — здесь знак равенства.

При изоморфном отображении тоже должна учитываться психология восприятия. Части должны восприниматься как фигуры, хорошо выделяемые из фона. Для этого следует иногда пожертвовать натуралистичностью изображения (см. рис. 118. — Из кн.: Сапин М. Р., Би–лич Г. Л. Анатомия человека. Т. 2. Издательский дом «Оникс 21 век»: Альянс–В. М., 2001).