Лабиринты мышления или учеными не рождаются

местах в прямоугольные рамки с углами. Так удобнее выделить и удобнее сделать выноски с расшифровками. А линий, параллельных прямоугольникам, вблизи нигде нет. Так что прямоугольники с углами здесь не только допустимы, но и целесообразны.

Обратим особое внимание, что сложные научные тексты требуют сложных логико–графических структур. Взглянем вновь на рис. 148, где «яйцо превращается в цыпленка под воздействием тепла курицы и генетических механизмов», и отфиксируем логико–графическую структуру, отображающую это. Схема простая, даже простенькая по сравнению с логико–графической структурой (рис. 160), отображающей фразу из «Комманифеста». Как говорится в рекламных роликах, почувствуйте разницу. Но как бы ни сложна была л огико–графическая структура, онадолжна быть хорошо гешгальтирована. Теперь, когда мы

имеем пример многосложной схемы («Комманифест»), убедимся, что в ней много простых логико–графических схем, каждая из которых более или менее хорошо вьщеляется как гештальт из фона, то есть из всей многосложной схемы. Для экономии места мы видоизменили каждую простую схему, но ее легко отыскать в большой схеме. Вот они — эти простые схемы. Их много (см. рис. 161).

Рис. 161 (начало)

Рис. 161 (продолжение)

Встает вопрос: если многосложная схема состоит из простых схем, то, может быть, ее лучше и строить сразу от простого к сложному?

Действительно, вот мы видим новый текст, читаем, вдумываемся, выписываем из него все значимые понятия. Вспомним, что понятия могут выражаться одним словом, двумя, тремя, несколькими. А могут несколько понятий выражаться и одним словом. Так вот, мы выписываем все значимые понятия, в скольких бы словах они ни выражались. И подчеркнем, что выписываем именно ЗНАЧИМЫЕ понятия. Каждое из них обводим рамкой. Поначалу неважно какой. Далее решаем, как соотносится каждое понятие с каждым понятием. Ведь в многосложной схеме все равно это должно быть отражено. Если мы продумаем это тщательно, то будет построено достаточное число простых или сложных одноплановых схем, которые затем можно будет соединить в сложные разноплановые.

Проверим, как это получится, все на той же многострадальной фразе из «Комманифеста». Выписываем следующие понятия (см. рис. 162).

Рис. 162 (начало)

Рис. 162 (продолжение)

Выделив эти понятия, начинаем искать соотношение каждого с каждым. Повторим это: КАЖДОГО С КАЖДЫМ. Если это не перекрест и не включение, то, может бьпь, это внеположное соотношение. Или часть и целое. Или трансформация. Или причина–следствие. Или что–то не из «четверки». Алгоритм, больше–меньше, увеличение, уменьшение, простая последовательность событий, что–то другое дельное, что можно отобразить в свободной форме. Так мы получаем множество простых схем, каждая из которых объединяет всего два понятия.

А дальше соединяем простые схемы с «отдельно стоящими» понятиями и получаем сложную одноплановую или сложную двуплановую схему. Можно сделать сложную схему из двух простых. Сложные од–ноплановые и сложные двуплановые соединяем с отдельно стоящими понятиями или одной–двумя–тремя простыми схемами. Можно сложные схемы соединить со сложными же схемами, получая еще более сложные. И так далее.

А стоит ли делать все так последовательно и основательно? Ведь возможен и второй путь. Можно построить всю многосложную схему сразу и утолить свое самомнение, повысить самооценку и уровень притязаний. Если сразу получится что–то сделать сложное и многосложное — ради бога, делайте. Получится — хорошо. Не получится — и тогда не следует отказываться от построения схемы вообще, а стоит возвратиться на первый путь. И уж тогда обязательно перепроверить

каждое понятие с каждым понятием, каждую простую схему с каждой простой, каждую простую с каждой сложной, каждую сложную с каждой сложной и т. д.

Честно говоря, окончательная схема по «Комманифесту» строилась комбинированным способом. Но вот схема соотношения разных треугольников, задание построить которую читатель получит на с. 155, создавалась нами вместе с нашими студентами и семиклассниками именно первым путем, то есть как бы поступенно.

Так или иначе, получается единая многосложная схема, в которой КАЖДОЕ ПОНЯТИЕ соотнесено не только с каждым понятием в отдельности, но и СО ВСЕЙ СОВОКУПНОСТЬЮ ПОНЯТИЙ. Это настолько важный умственный процесс, что мы посмели его отметить заглавными буквами, да еще и жирным шрифтом выделили. Как, впрочем, тремя абзацами выше точно так же мы подчеркнули значение связи каждого понятия с каждым понятием.

* * *

Читателю может показаться, что схемы усложняют понимание. Однако это не так. В тексте все не менее сложно, но менее четко, менее ясно, более туманно.

Если логико–графическая структура составлена полностью и правильно, она может быть понята и без текста. То есть может полностью заменить собою текст. В наших тренинговых задачах будет такое: составить текст по предложенной нами логико–графической схеме. В принципе к этому и надо бы стремиться. Поскольку схема точнее передает соотношения понятий. Ну не до абсурда, а в разумных пределах, конечно. Явно не стоит структурировать художественный или публицистический текст. «Понимаемость» и «запоминаемость» здесь обеспечиваются собственно литературными средствами. Логико–графическое структурирование имеет смысл применять к особо сложным и трудаоизучаемым научным построениям. Но если и по отношению к ним это получается лишь частично, текст всегда «придет на помощь».

* * *

В деле схематизации важно соблюсти определенные реалистичные грани. Схема имеет преимущества перед текстом, но и текст имеет свои преимущества перед ней. Схема есть схема. Что–то легче выразить только словами. Если фраза слишком проста («слон больше Моськи», «нагревание приводит к таянию льда»), то схема теряет смысл. Но если приходится проводить действительно логико–графи–ческое структурирование, то при всей договоренности о том, «что есть что», при всей полноте алфавита, элемент догадки здесь все же потребуется. Материал для догадок «что есть что» надо минимизировать. А силы и время прибережем для догадок творческих. Надо предпринять все, чтобы схема не превращалась в ребус. В особо сложных случаях схему сопровождаем текстом. Комбинируем, сочетаем, дополняем их друг другом. Мы к этому еще вернемся, но сейчас уже наметим: можно дать фразу текста и сразу же ее логико–графическую структуру, следующую фразу — и в схеме появляется еще и новая логико–графическая структура, и т. д. Таким образом, схема строится параллельно текстовому потоку.

* * *

Читатель может согласиться с общей позицией, что алфавит в деле схематизации нужен, но он вправе выработать свой условный алфавит для себя и для своих учеников или коллег. А мы имеем право предложить здесь свою систему графической записи понятийных соотношений. Имеем и некоторые основания для такого предложения. Эта система у нас отработана и работает в течение многих лет. Думаем, что читатель убедится в этом и примет ее так же, как приняли наши студенты. Но если у него появятся соображения, как улучшить элементы системы, и он ими поделится с нами, мы будем признательны.

ТРЕНИРУЕМСЯ СТРОИТЬ ЛОГИКО–ГРАФИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ

Мы завершили изложение свода правил схематизации понятийных соотношений. Ну почти завершили.