Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

колесо появилось, развилось и распространилось из какого-то одного источника на границе Благодатного Полумесяца, в той части Ближнего Востока, которая стала родиной столь многих «новых» вещей. Колесо имелось в Индии уже в 3000 году до н. э. Прибывавшие туда караваны обнаруживали дороги, уже построенные для них. Александр Македонский (в Индии оказался в 326–325 годах до н. э.) был поражен, увидев под сенью разнообразных плодовых деревьев мощенные кирпичом дороги, предназначенные для перевозки грузов. И все же понадобилось тысяча лет, чтобы идея колеса проникла в другие регионы. Человек, живший в Британии, не пользовался колесом до 2000 года до н. э. (Здесь в это время начался ранний бронзовый век – позже, чем в других регионах Европы. – Ред.)

В таком случае абсолютно понятно, почему в американских культурах никогда не было колеса. Во- первых, у них не было тяглового скота, а во-вторых, они переселились в Новый Свет в такое время, когда человек вообще больше полагался на свою спину или, еще лучше, на спину своей женщины, когда речь шла о переноске чего-либо. Ноги были главным средством передвижения.

Носилки как вид транспорта, похоже, встречаются во всем мире. На некоторых древних изображениях в Месопотамии, например на барельефе из Ура, который датируется около 2500 года до н. э., изображены носильщики с носилками на плечах. Образцы паланкинов с Крита датируются 1600 годом до н. э., так что нет ничего удивительного в том, что Великих Инков носили по их царским дорогам в паланкинах. Использование носилок, однако, ограничивалось тем, что в них носили лишь представителей высшей знати.

Рис. 161. Бальсовый плот, построенный из бревен дерева рода Ochroma, встречающегося и за пределами Перу. Это был самый большой тип судна, известный перуанцам. Был изобретен до инков. Рисунок Александра фон Гумбольдта, сделанный в 1803 году. Перерисован Альберто Бельтраном

«Когда Инки посещали провинции своей империи… они путешествовали с большой помпой, – пишет Сьеса де Леон, – сидя в богатых паланкинах… украшенных золотом и серебром». Во время долгого путешествия можно было задернуть занавеси и защититься с их помощью от солнца или дождя. «…Впереди и позади паланкина шла охрана Правителя Инки… впереди шли пять тысяч пращников». У Инки было восемьдесят носильщиков его паланкина; эти выносливые люди, одетые в особые синие ливреи, были взяты из племени рукана. Они бежали рядом с паланкином и по очереди несли его. У царской дороги были даже площадки для отдыха, где носильщики могли остановиться ненадолго на крутых подъемах.

Водный транспорт играл меньшую роль в жизни этого народа, основательно освоившего сушу. У инков не было понятия «море», у них это было хатун-коча – «большое озеро». Это была одна из главных ошибок психологии инков во время их войны с испанцами: инки не могли даже представить себе, что можно получить подкрепление с моря. Они не боялись моря, они не придавали ему значения. Именно эта главная и основная блокада в сознании делает исторически несостоятельными ошибочные доводы тех, кто предпринял путешествие на плоту «Кон– Тики» (Тур Хейердал с товарищами в 1947 году. – Ред.). Инки были, по словам Филиппа Эйнсуорта Минза, «абсолютно сухопутными жителями».

Самым большим судном, известным в обеих Америках, был перуанский бальсовый плот. Плот образовывали бревна бальсового дерева (Ochroma pyramidale), которое растет от Южной Мексики до Северного Перу. Высушенные на солнце бальсовые бревна, которые от природы обладают плавучестью, крепко связывали вместе лианами. На плоту был большой квадратный парус, на корме – грубая палубная рубка (см. классический рисунок такого плота, сделанный фон Гумбольдтом) с крышей из пальмовых листьев, а позади нее – очаг для приготовления пищи. Индейцы использовали для изменения направления движения выдвижной плоский киль; бака у судна не было. Как заметил Филипп Минз, «язык кечуа или любой другой язык народа доинкского периода, жившего на побережье, страдает заметной лексической бедностью, когда дело касается мореплавания; она есть отражение общей неприспособленности этого народа в целом к мореплаванию». Бальсовый плот назывался словом уампу.

Помимо этого большого плота, у людей, живших на побережье (а также у жителей гор, обитавших у судоходных озер), было судно, сделанное из соломы, которое испанцы (не шутя) называли «морским коньком»; это название отражало способ, которым этими судами пользовались: индейцы садились на них верхом. Эти уампус (теперь их также называют бальсас) делались из трубчатого тростника, который вырастает до 2,5 м в высоту и до 1,25 см в диаметре. Эту болотную растительность можно встретить и у моря, и в высокогорных озерах Анд. Если описывать приморскую тростниковую лодку, то это значит описывать и ее высокогорное подобие. Тростник, который растет в болотах на берегу, высушивается, и из него делаются четыре связки в форме сигары. Две такие вязанки, стянутые веревкой из травы, образуют нос судна. Две другие кладутся сверху по бокам, и таким образом получается суживающееся к носу судно с квадратно обрезанной кормой. Парус, работающий по принципу жалюзи, помогает лодке двигаться вперед; когда ветра нет, используют весло или шест. Обычно в таких лодках, как показывают старые иллюстрации, взятые с керамики чиму или мочика, изображен один или, самое большее, три рыбака. Но на озере Титикака тростниковые лодки делали достаточно большими, чтобы они могли вмещать сорок человек. Такие лодки также использовались инками в качестве плотов в составе понтонных мостов.

При всем том, что тростниковые лодки оригинальны, они далеко не уникальны. Народы других культур, жившие в местах, где не росли деревья или древесину непросто было достать, делали более или менее похожие лодки. Египтяне, как можно увидеть на барельефе гробницы в Саккаре (2500 до н. э.), изображают работников, изготовляющих тростниковую лодку из стеблей папируса. Другая скульптура из гробницы Дейр-эль-Бахри, относящаяся к тому же периоду, изображает другую лодку из папирусных стеблей под парусом с двуногой мачтой (лодками такого типа до сих пор пользуются жители озера Титикака). К тому же современные племена, такие как, например, племя динка на Белом Ниле, используют лодки, сделанные из стеблей тростника ambatch. Все эти схожие культурные черты, как было последовательно показано на страницах этой книги, являются случайными соответствиями, достигнутыми независимо друг от друга людьми, которые живут в схожих географических условиях. Это показывает, насколько в действительности ограничена фантазия человеческого существа.

Ne plus ultra – «не ходить дальше» – таков был психологический барьер, мешавший выходу из Средиземного моря в Атлантику, и на протяжении тысячи лет он удерживал человека от риска выйти за пределы Старого Света. Море было гораздо большим барьером для жителей Америки, чем для жителей Евразии. Эта мысль укоренилась так глубоко, что Инка даже не мог представить себе возможность вторжения с моря. Доктор Джордж Кублер выразился так: «Роковая ошибка Атауальпы [Великий Инка, захваченный испанцами в плен в сердце его государства силами всего лишь 106 пеших солдат и 62 всадников] состояла в том, что он не понимал имевшейся у испанцев возможности получать подкрепления по морю. Его жизненный опыт и опыт его династических предшественников говорил ему, что никакое общество или государство, расположенное на побережье, не может расширяться против желания объединенной и могущественной группы людей, живущих в горах, так как океан за их спинами представлял собой непреодолимое препятствие, через которое не могла проникнуть никакая помощь [выделено автором]».

Это была роковая ошибка Инки.

Курьер часки

С древнейших времен человек предпринимал попытки передачи информации; он кричал и свистел, стоя на одном холме, человеку, находящемуся на другом, он посылал дымовые сигналы, бил в барабаны, пробовал использовать эстафеты с участием людей, лошадей и почтовых голубей. Он стрелял из пушек, но, пока не был изобретен телеграф, никакая система связи не была такой быстрой, как система курьеров часки, усовершенствованная инками. Это правда, что и другие культуры создали эстафетную систему. Из них лучше всего известна персидская, так как Геродот писал: «В мире нет ничего, что двигалось бы быстрее, чем эти персидские курьеры; сама эта идея – изобретение персов…» Он объясняет, как конные всадники размещались на почтовых станциях вдоль дороги через определенные интервалы, а затем сообщения передавались по эстафете одним всадником другому.

Римляне, система связи у которых была более упорядочена, полагались на эстафеты (схожие с работой конных почтальонов почтовой службы «Пони-экспресс» на западе США). Но даже тогда, в эпоху расцвета Римской империи (по прекрасно проложенным дорогам), 160 км в день считалось очень хорошим