Танец был мистическим общением между участниками и зрителями. Целью танца было – групповым участием одержать победу над невидимыми силами. Майя считали, что звуки барабана, пение, хлопанье руками и завывание оказывали мистическое воздействие, формировали общественную связь, входя в которую они чувствовали, что вступают в контакт с чем-то сверхъестественным.
Драматические представления с участием актеров, действия которых подчеркивала музыка, также исполнялись майя. Ланда рассказывает нам, что «игра их актеров не лишена большой доли остроумия», и, не колеблясь, утверждает, что они были «профессионалами».
Сцены находились как в помещении, так и вне его. В 1560 году в Чичен-Ице Ланда видел «две сцены, построенные из камня, с четырьмя лестницами… и настланным полом наверху; здесь они декламируют свои фарсы… и комедии для развлечения публики». Эти две платформы– сцены, отреставрированные в настоящее время, можно увидеть в Чичен– Ице и сегодня. Одна из них, коническая сцена, высотой 7,3 м, с четырьмя каменными лестницами, расположена на прямой линии между храмовой пирамидой и дорогой
Актеры были привлекательны, остроумны и одеты в изящные костюмы; обычно они надевали маски. Это подтверждают фрески Бонампака, на которых мы видим актеров, изображающих птиц, животных и обитателей моря. На одном из них надета маска, изображающая голову аллигатора; у другого – длинные крабовые щупальца. Они кажутся расслабленными, словно ожидающими знака выходить на сцену. У третьего актера с ушей свешиваются водяные лилии (водяная лилия является символом земного изобилия), а еще один исполняет роль бога, и на нем надета маска с прорезями для глаз в виде буквы «Т» (знак Ик, символ плодородия и развития).
Это – пиктографическое подтверждение всего, что было сказано об их талантах, так как все костюмы сделаны очень хорошо и с выдумкой. Мы вполне можем поверить Ланде, когда он пишет, что актеры были столь остроумны и обладали такими поразительными подражательными способностями, что испанцы часто нанимали их, «чтобы вышучивать и пародировать других испанцев». Слова майя, обнаруженные в старых словарях, показывают, что в их репертуаре присутствовали комические роли: роль тунеядца, уличного торговца горшками, земледельца, выращивающего деревья-какао, – они пародировали какие-то стороны своей собственной жизни и высмеивали свои собственные недостатки.
Для первобытных людей в тот момент, когда актер надевает маску, он действительно занимает место того, кого изображает. Если он играет роль бога, он
Драма всецело была частью коллективного гипноза.
Игры
Мальчики играли в «бобы» на доске, напоминающей игру парчези, а также в игру, в которую играют мальчишки повсюду, «в охотника и дичь» (казаки-разбойники). Ланда вспоминал, что дети «все время ходили с небольшими луками и стрелами и играли друг с другом». Но страстью взрослых майя, которую с ними разделяли большинство индейцев от Никарагуа до Аризоны, была игра с твердым каучуковым мячом, известная у ацтеков как
Никто не знает, где появилась эта игра. Родиной каучука был Табаско, где жили ольмеки, которых считают предшественниками майя или, по крайней мере, современниками их культурного подъема. Как мы уже видели, слово, обозначающее каучук на языке тольтеков, звучало как
Так как в
«Давайте играть в мяч, – сказал правитель Шибалбы.
И тогда владыки схватили мяч и сделали бросок прямо в кольцо Хунапу».
В Чичен-Ице было семь площадок для игры в мяч. Одной из самых впечатляющих достопримечательностей этого города является огромная площадка для игры в мяч, самая большая, виденная кем-либо в храмовых городах обеих Америк. Ее построили тольтеки-майя и украсили мотивами, позаимствованными из Тулы (Толлана), города, расположенного в 1200 км к западу. Площадка имеет 166 м в длину и около 69 м в ширину, а «корзину» в форме жернова, находящуюся на высоте около 11 м от игрового поля, украшает змея с раскрытой клыкастой пастью. Кольцо находится на самом деле так высоко, что правило игры, приведенное монахом – игрок не мог пользоваться кистями рук, а мог только направлять мяч в «корзину» локтями или бедрами, – никак не может быть выполненным на этой площадке. Как и ацтеки в Мексике, так и владыки страны майя очень высоко ценили эту игру, и если игрок попадал мячом в кольцо, – трюк, который, кажется, удавался достаточно редко, – он имел право требовать себе в качестве награды всю одежду и драгоценности присутствующих на игре зрителей.
У майя, как и у современных американцев, играм иногда уделялось больше внимания, чем серьезным делам.
Преступление и наказание
У майя «царили законы и хорошие обычаи, и они жили в мире и справедливости». Таково было мнение Торквемады. Имеется в виду следующее: в то время как с другими общинами и племенами майя вели войну, среди тех, кто принадлежал к одному с ними племени, по– прежнему царили «мир и справедливость». Нет сомнений в том, что у майя было высоко развитое чувство справедливости, но определенно эта форма справедливости соответствовала понятиям неграмотных людей. Три тысячи – или более – лет жизни на одной и той же территории сделали обычаи племени догмой. Что сделано, то сделано, а что нет, то нет. Любые нарушения этого влекли за собой наказание. Оно было суровым. Преступлениями у майя были в основном кражи, убийства, супружеская измена, оскорбление владык, и наказание часто «соответствовало преступлению», подобное наказывалось подобным.
Кража, безусловно, была деянием антиобщественным. Так как члены всех общин внутри племени были одной крови, то было очевидно, что считалось неэтичным брать то, что тебе не принадлежит. В домах майя не было дверей или замков, висел только полог или несколько колокольчиков на веревочке, чтобы известить хозяина о чьем-то приходе. Наказанием за кражу было обращение в рабство. Вор должен был «отработать» украденное, или если же ближайшие родственники вора считали, что это порабощение их оскверняет, то тогда они выплачивали долг. Повторное преступление такого же рода могло навлечь на вора смерть. Кража, совершенная любым представителем правящего класса, навлекала на вора позор; его лицо покрывали глубокой татуировкой, и клеймо вора оставалось с ним на всю жизнь. У майя не существовало компенсации обществу за кражу. Вор ничего не выплачивал обществу, и у майя не существовало тюремного заключения, за исключением заключения в тюрьму тех, кого должны были принести в жертву; виновный платил жертве.
Даже если убийство было случайным, оно влекло за собой смертный приговор, если только
