и не станет сломя голову бросаться в любой мусор… Колючая проволока для собак, особенно для тех, у которых длинная шерсть, весьма опасная ловушка… Я в колючей проволоке потерял двух отличных охотничьих собак… Идя по следу в незнакомом месте, собака может, к несчастью, наткнуться на колючую проволоку да там и застрять. Останки одной своей собаки я нашел лишь через несколько лет в куче проволоки. А другую и по сей день не отыскал… Наверняка и та вот так же застряла. Раньше, бывало, эти колючие обрывки вокруг каждого пастбища валялись…
— Не дай бог, чтобы и наш Фомка… — ужаснулись дети.
— У Фомки шерсть короткая, он может пораниться, а в проволоке не запутается, — успокоил их дядя.
Но дети тем не менее решили больше не брать Фомку в слишком дальние путешествия и не отпускать одного в незнакомом месте.
Фомка же этого поучительного разговора как будто и не слышал. Он сидел у порога и втихомолку зализывал свои раны. Главное, чтоб старые раны быстрее зажили! А с новыми посмотрим.
ФОМКА ДЕМОНСТРИРУЕТ СВОИ СПОСОБНОСТИ
Хенну не давали покоя дядины слова о том, что собака по приказу должна приносить в зубах живыми даже цыплят. Хорошо, но какую же команду надо давать?
Дома у них в ту пору вывелись поздние цыплята, которые к осени могли бы вырасти в молодых курочек, если за ними как следует ухаживать. Дети оберегали и подкармливали их. Фомка частенько наблюдал, как ребята хлопотали возле желтых комочков. Положив голову на передние лапы, смотрел и помахивал хвостом. Словно хотел сказать: ладно уж, повозитесь с ними, ведь они еще крохотные…
В одно дождливое утро Хенн увидел Фомку под навесом. Тот сидел съежившись. От дождевых брызг собачья шерсть словно покрылась изморосью.
— Ты почему в будке не спишь? — строго спросил он Фомку.
Пес лишь поднял в ответ одно ухо и с усмешкой посмотрел в сторону конуры. Хенн подумал, что, наверное, крыша стала протекать, и потому Фомка не решается ночевать там. Но, засунув руку внутрь, обнаружил укрывшуюся там квочку со всеми десятью цыплятами…
Фомку, разумеется, за это похвалили: ласкали и гладили по голове. Точно так же, как и в прошлый раз, когда он из налитого в миску супа вылакал только жижу, а крупу оставил. Это была необычная для него уступчивость и доброжелательность по отношению к цыплятам. Пес словно хотел показать, что он со своей стороны делает все, чтобы цыплятам было хорошо. Пусть и дети проявляют побольше заботы, и тогда из цыплят к осени вырастут куры…
Похоже, Фомка был сообразительный пес, сообразительный и услужливый. А как все-таки научить толковую услужливую собаку приносить цыпленка живым и невредимым — никто не знал. Хенн и Калью рассуждали об этом между собой, советовались с дядей. Но даже дядя не знал, как этому делу обучить собаку. Он только добавил, что хорошая собака сама должна додуматься…
Да, наверняка бы Хенн счел эти дядины слова пустыми, если бы в одно утро…
Итак, в одно воскресное утро, когда весь школьный люд спал дольше обычного, куры, которые обычно встают спозаранок, уже усердно копошились во дворе. Прождав понапрасну, когда же им дадут корм, наседка с выводком нашла лазейку под воротами и повела все свое молодое семейство к пруду попить водицы и поклевать зеленой травки.
Возле пруда на поляне густо разрослись ивы, где проходила лисья тропа от норы в сторону деревни. Случилось так, что в то утро старая лиса возвращалась с охоты не солоно хлебавши. Ей не посчастливилось поймать ни утку, ни курицу. И тут уж она не упустила возможности: схватила одного цыпленка и бросилась с ним в кусты. Но лиса не была бы лисой, если бы при виде совершенно беззащитного семейства удовольствовалась лишь одним цыпленком. Она отнесла первую жертву в сторонку и, не обращая внимания на кудахтанье курицы, стала подкрадываться к другому цыпленку. Таким образом ей удалось утащить пять глупых несмышленышей. Но тут появился Фомка и с громким лаем бросился на воровку. Лисица не испугается небольшой собаки, она будет сопротивляться. Но Фомкина воинственность и острые зубы вынудили ее тут же отступить. Нагнал на нее страху Фомка и своим истошным лаем. Это могло привлечь внимание людей и заставило ее бросить добычу. Сопровождаемая громким кудахтаньем, раскатистым Фомкиным голосом и жалобным писком цыплят, рыжая плутовка стряхнула с себя собаку и юркнула в кусты. Она хотела подобрать уже задушенных цыплят. Но Фомка пристал, как репей. И лиса поневоле была вынуждена оставить пару еще живых цыплят, что лежали поближе к пруду.
На этот шум Фомке на помощь поспешили разбуженные его лаем люди. Когда Хенн с матерью прибежали в ивняк, то увидели, как лиса, вырвавшись от собаки, скрылась в кустах. Хенн, науськивая Фомку, подбежал к нему. Но Фомка и не спешил вдогонку за лисой. Он, обнюхав все вокруг, вынес из высокой травы разодранного, но еще живого цыпленка и только после этого бросился за лисицей по следу.
— Мама, смотри, Фомка! — вскричал Хенн. Но, сообразив, что сейчас не время радоваться, кинулся вслед за догонявшей лису собакой.
Лиса петляла в чащобе, кидаясь то вправо, то влево. А добравшись до поля, прыгнула на дно пересохшей канавы и потрусила к лесу. Это можно было определить по рассыпанным белым перышкам, здесь же лежал и мертвый цыпленок, видно, потерянный лисой в спешке, Фомка лишь обнюхал его, залаял еще громче и снова устремился вперед. Хенн, торопясь изо всех сил, едва поспевал за ним.
Минут через десять они уже были в лесу. На холмистом пригорке между высокими красивыми деревьями поднимался то пышный березняк, то молодой ельник. С южной стороны склона среди кустарника виднелся чистый золотистый песок. Идя по следу, Фомка сделал здесь несколько кругов. Потом уверенно остановился возле одного пня перед входом в нору и призывно залаял.
Подбежав к нему, Хенн увидел довольно свежие лисьи следы, нашел там и несколько куриных перьев. Не было ни малейшего сомнения, что именно здесь, меж старыми пнями, лисица ушла в нору. Это подтверждал и Фомка всем своим видом и поведением. Сверкая глазами, он злобно лаял на нору, прыгал туда-сюда возле узкой дыры проявляя готовность продолжить охоту. Не раз он пробовал забраться в нору, но лаз между корнями был такой узкий и крутой, что пес неизменно отступал. Он застревал на уровне груди, потому что был чуть толще, чем нужно.
Но не зря Фомка был полукровной таксой. Он отдышался и попробовал зубами раскидать торчащие корни. А когда убедился, что они ему не по силам, принялся выгребать из-под них землю. Все это он проделывал так серьезно и старательно, что и лаять забыл Только время от времени он поднимал голову и оглядывался по сторонам — не появилась ли лиса из какой-нибудь другой лазейки и не пустилась ли наутек. Это было инстинктивное движение, пес, конечно, и не догадывался, где тут у плутовки запасные ходы да и много ли их у нее. Хенн быстро сообразил, что, продолжая тут преследовать лису, они могут ее упустить. Поэтому он оставил Фомку раскапывать нору, а сам отправился искать поблизости запасные выходы.
Первый из них он нашел на самой вершине пригорка, в густом ельнике. Другой виднелся между корнями сломанной сосны, где остались следы, когда лиса выбиралась оттуда наружу, А третий находился поодаль, на склоне, среди поросших мхом камней. Невозможно было наблюдать за всеми тремя лазами
