вполне напоминает арабские образцы. То же надо сказать и про готические арки. Но колонны имеют античные формы и античные капители. По плафону идет арабская вязь. План тот же, что и в базилике, с маленьким боковым кораблем. Купол поднимается над остроконечной аркой. Старинная, вскоре после постройки здания составленная греческая проповедь одного теолога в красноречивых словах описывает великолепие здания, «которое отличается свежею красотой, блеском золота, сиянием драгоценных камней и цветущей роскошью фресок. Если плафон, украшенный необыкновенно тонкими, богато вызолоченными резными работами, напоминает звездное небо, то пол, составленный из разноцветных камней, напоминает цветущий луг весной. Только на лугу цветы вянут, а здесь их цветение вечно». На стенах сияет драгоценный мрамор. Матово-золотистый фон купола подчеркивает роскошную красочность фресок. И в Капелле Рожера, как в готических соборах Толедо, Севильи и Бургоса, впечатление внутри храма необыкновенно усиливается рассеянным светом, который пробивается сквозь витражи.
Собор в Палермо после завоевания острова арабами был превращен в мечеть. Когда норманны завоевали Палермо, граф Рожер распорядился вновь освятить его. Вот что говорит о нем Эдриси: «В кассре возвышается главная мечеть «Джиами», которая прежде была церковью, а теперь в ней снова совершается богослужение, которое совершалось в ней в прежние времена. Трудно себе представить, как хорош этот памятник теперь, благодаря украшениям, удивительным работам, оригинальности и поразительной форме фигур, позолоте, живописи и каллиграфическим надписям. Он, как и мечеть в Кордове, во времена сарацинов был соединен крытой галереей с дворцом, и эта галерея, по свидетельству Ибн-Джубейра, существовала еще в то время, когда он был в Палермо, т. е. в последней четверти XII века. До того времени это здание оставалось, по-видимому, неизменным. Потом, хотя и не вполне, но в значительной степени оно было разрушено и, как это будет рассказано ниже, на месте его при Вильгельме II был построен новый собор.
Ко времени постройки Капеллы Рожера, относится постройка маленькой церкви святого Иоанна дельи Эремити недалеко от королевского дворца в Палермо. Это в высшей степени своеобразное здание. Церковь имеет только один корабль, перед которым находится' поперечный. В центре длинного корабля возвышается готическая арка, которая делит его на два четырехугольника. Поперечный корабль делится на три таких же четырехугольника, и над каждым из этих пяти квадратов поднимается купол. В противоположность другим норманнским церквям, которые внутри очень богато украшены, интерьер церкви святого Иоанна аскетически прост. Ее фасад носит ориентальный характер, так что при взгляде на него мысль невольно переносится на далекий Восток. Над маленькой церковью возвышается башня, увенчанная куполом.
Одно из замечательнейших наряду с Капеллой Палатиной сооружений времен Рожера II – церковь Ла Марторана, или святой Марии делл Аммиральлио, в Палермо. Она была построена адмиралом Георгием Антиохийским, о котором мы уже много раз упоминали и который играл такую большую роль в истории Сицилии. Первоначальная постройка подвергалась многим изменениям, так что в ее настоящей форме нельзя узнать прежнюю архитектуру церкви. Собственно, это был четырехугольник, в середине которого возвышался купол, поддерживаемый четырьмя колоннами. Трудно сказать что-нибудь еще об ее первоначальном внешнем виде. Мы имеем только свидетельство очевидца Ибн-Джубейра. Как ни неудовлетворительно его описание, оно единственное из дошедших до нас. «Одна из самых замечательных построек, – пишет этот араб, – которую мы здесь видели, это церковь Антиохийца. Мы посетили ее на Рождество, в большой праздник для христиан, и видели там много мужчин и женщин. Нас особенно поразил удивительный фасад, описание которого мы дать не можем и лучше о нем промолчим, потому что это самый лучший фасад в мире. Внутри стены храма вызолочены или, лучше сказать, представляют из себя сплошное золото. Там есть пластины цветного мрамора, подобных которым мы никогда не видели. В этом храме есть кубики из золотой мозаики, увенчанные древесными ветвями из зеленой мозаики. Солнца из позолоченного стекла, которые спускаются сверху и сияют так, что ослепляют глаза, смутили наш дух до такой степени, что мы молились Аллаху, чтобы он спас нас от этого блеска. Мы узнали, что строителем этой церкви, по имени которого она и называется, был визирь деда нынешнего короля-идолопоклонника. Церковь имеет колокольню на мраморных столбах и увенчана куполом, который поддерживают другие столбы. Ее называют башней колонн. Это одно из самых удивительных сооружений, которые мы только видели. Да сотворит Аллах по своей милости и великодушию, чтобы с этой башни раздался призыв муэдзина».
Немного осталось от первых богатых украшений этой церкви. Самое важное, что остается еще от дней Рожера, это два мозаичных панно, которые первоначально находились на фасаде храма, а теперь перенесены внутрь, к алтарю. Одно из них представляет короля Рожера, а другое – адмирала Георгия, коленопреклоненным пред Богоматерью. Оба они напоминают мозаики в византийских церквах. Арабская вязь по стенам – не стихи Корана, а формулы христианской веры.
И другие церкви представляют такой же тип, как и Марторана, и были построены почти одновременно с нею. Таковы – Сан Катальдо, Сан Джиакото, Ла Мазара и церковь святого Антония, которая, как и Марторана, впоследствии много раз перестраивалась. Несмотря на это эти церкви и до сих пор еще носят характерный восточный отпечаток.
Когда Палермо достался норманнам, окрестности города, а именно покрытые пышной южной растительностью берега Орето, были застроены многочисленными виллами арабских эмиров и вельмож. Норманны изумлялись великолепным дворцам и дачам, которые украшали и другие части острова. Один документ Рожера от 1090 года говорит о широких и разбросанных развалинах замков, городов и превосходных, с удивительным искусством построенных дворцов, которые служили сарацинской знати. Правда, у нас нет точных сведений об их архитектуре, но все говорит за то, что они были похожи на те замки в Андалусии, о которых мы имеем более точные сведения и значительные части которых сохранились и до настоящего времени. Это здания, построенные среди зеленеющих садов, с внутренними дворами, окруженными аркадами, в которых были фонтаны и пруды с мраморной облицовкой дна. Роберт Гюискар и граф Рожер после их поселения в Палермо жили на таких виллах летом, а другие еще долго оставались во владении арабов. От этих древних вилл до нас дошли только самые ничтожные фрагменты. Почти единственный из дошедших до нас находится в четырех милях к востоку от Палермо, недалеко от церкви Сан Чиро. Там, под горой Сан Грифоне, бьет источник, который и до сих пор носит арабское имя Фавара, т. е. источник. Там же стоят три арки, сделанные из кирпичей, под которыми и теперь заметны остатки обводной стены большого пруда, который теперь – так как он своей водой отличается от соседних с ним и соединенных с морем соленых вод, – называется Mare dolce. На другом берегу этого озера находятся развалины дворца, который палермитанцы называют Крепостью Барбароссы. Говорят, что отсюда был сделан подземный ход в королевский замок в городе. Это четырехугольное здание с широким двором и большими нишами с наружной стороны стены. Там была башня и довольно много комнат. Полуразвалившиеся строения со сводчатыми крышами были, по-видимому, народными банями.
Касср Джафер, где ночевал путешественник Ибн Джубейр перед своим прибытием в Палермо, может быть тождествен с этим замком. Фальканд называет Рожера II строителем виллы Фавара. Но вполне возможно, что она была более раннего и действительно арабского происхождения и только перестроена и украшена норманнскими повелителями. Этот загородный замок был воспет арабским поэтом Абдуррахманом из Трапани. Из его хвалебной песни мы не узнаем ничего об архитектуре здания, кроме того, что по его садам протекало девять ручьев и что там на озере был остров, засаженный апельсиновыми деревьями с павильоном. Вот перевод его творения.
«О какой вид представляешь ты, Фавара, замок замков! Ты счастливое местечко на краю двух вод! Девять раз в ручье, который ярко сверкает сквозь зелень деревьев, разделяется вода, чтобы оросить сады! Любовь пьет из твоих озер блаженное наслаждение. На твоих потоках нега раскинула свои палатки. На свете нет ничего прекраснее озера, у которого стоят две пальмы, нет ничего прекраснее виллы над ним. Два водяных луча бьют кверху, и, как драгоценные камни, сверкают их капли, когда они снова падают в бассейн. С улыбкой склоняются к нему деревья с боков, как будто хотят посмотреть на рыбок, которые скользят в воде. Когда под водою плавают обитатели озера, наверху, в листве, раздаются веселые голоса птиц. О, какое великолепие на острове! Как рдеют там апельсины и, подобно пламени, выделяются на смарагдовой листве. Бледным сиянием сверкают лимоны, подобно смущенным сердцам, которые одиноко плачут всю ночь вдали от своих возлюбленных. Две пальмы там, на валу, подобны двум влюбленным, которые бежали туда от врага для защиты. Нет, я сравню их с влюбленными, которые гордо поднимаются
