украсить эту комнату! — Она смахнула с ресниц слезу и улыбнулась. — Это самое лучшее, что только могло произойти с моим гордецом, подружка! По вечерам, садясь за телевизор, Гари видит то же, что одновременно видят сотни и тысячи людей у своих экранов: как он, погнавшись за какой-то жалкой маленькой медалькой, оставил тебя тонуть в волнах.
— Китти, если по правде… Как это подло было с его стороны!
— Да, в принципе я с тобой согласна, — ответила Китти, подаваясь вперед. — Но знаешь… ведь он и предположить не мог, что с тобой все было так серьезно. Гари думал, что ты хочешь просто обмануть его. Он украл у тебя волну и решил, что ты зовешь на помощь только для того, чтобы его дисквалифицировали за возвращение к тебе. Он ведь знает, что ты отлично плаваешь. Ему и в голову не пришло, что ты можешь пострадать от доски. Позже… Когда он, бедняжка, все понял, мимо него торпедой уже несся доктор.
— Бедняжка Гари!
— Бедняжка? Слушай, я же сказала тебе, что благодаря этому случаю лично для меня весь мир переменился. Мой герой был всегда о себе слишком высокого мнения, настолько высокого, что уже разучился слышать в свой адрес что-либо, кроме лести и аплодисментов. Он вознес себя на пьедестал и упал с него, больно ударившись при этом. Но самое главное и отрадное в том, что падение пошло ему на пользу. — Китти нервно теребила пальцами простыню. — Он очень изменился. И стал мужчиной. Да, мужчиной! Знаешь, Эйва, не так уж это легко — признавать собственные ошибки. Для этого требуется мужество. — Она взяла Эйву за руку и легонько сжала ее. — Благодаря тебе и всему тому, что тебе пришлось вытерпеть, между нами вновь установилось понимание. И так будет впредь. Серфинг мы выкинули в окошко, а вместе с ним эгоизм, самодовольство и рисовку перед публикой.
Китти мгновенно переменила тему:
— А ты знаешь о том, что Тони сопровождал тебя сюда на «скорой»?
— Да, я помню что-то такое… Смутно, правда…
— И он заходит к тебе с отцом ежедневно.
— Правда?! А сколько времени я уже лежу здесь?
— Четыре дня, — ответила Китти. — Доктор решил держать тебя на анастезии до тех пор, пока не минует болевой кризис в сломанных ребрах и плече.
— Блейк? — спросила Эйва и почувствовала, как дрогнуло сердце при упоминании его имени.
— Кто ж еще? — Иронически отозвалась Китти. — Кстати, он тоже резко изменился. Больше не стреляет по сторонам мрачными взглядами и не рыкает на подчиненных. Стал спокойным и тихим, как козленок. Видно, он заключил с собой мир. Первую ночь он обязал меня докладывать ему о твоем самочувствии каждый час по внутреннему. Он спал здесь же, в больнице. И…
— В больнице?! — взволнованно переспросила Эйва.
— В больнице. И когда я звонила ему, создавалось такое впечатление, будто он спит с телефонной трубкой под щекой. — Китти вдруг глянула на свои изящные часики — прелестную вещицу с алмазами и рубинами, подаренную Гари. — Вот подожди, когда он узнает, что ты пришла в себя, такое будет!..
— Китти, мне нужно немного привести себя в порядок. Может быть, ты поможешь мне расчесать волосы? И достань, пожалуйста, губную помаду. А еще я хочу увидеть и Тони вместе с доктором.
В эти последние недели выздоровления у Эйвы перебывало великое множество посетителей. Репортеры и операторы программ новостей, идя навстречу просьбам зрителей и читателей, снова и снова возвращались в своих репортажах к событиям морского карнавала. Постепенно репортажи на эту тему переехали с первых полос газет на вторые, потом на третьи и, наконец, на последние. К Эйве заглядывали ее подруги медсестры, доктора, монашки, Сара Арго. Приносили ей кто книги, кто игры, кто журналы.
Тони навещал ее ежедневно!
Крепнущая с каждым визитом дружба между этим когда-то мрачным, скрытным мальчишкой и ею была для Эйвы дороже всего на свете. Поначалу робко, но потом все более увлекаясь, Тони посвящал ее в свои школьные дела, сообщал о происшествиях, высказывал свое мнение об очередных успехах Джо Хаммера и Тода. Эйва и Тони играли в шашки, постепенно переходя ко все более сложным играм. Каждый стремился выиграть и пускался ради этого на игровом поле во все тяжкие. В такие минуты они оба весело смеялись. И хотя их отношения все больше и больше наполнялись взаимным доверием и привязанностью, в своих разговорах они еще долгое время не касались той темы, которая важнее других была для сердца Эйвы: о возрожденной любви Тони к отцу.
Собственно, это и так было видно. Когда Блейк заглядывал к ней по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи и забрать сына, тот не отворачивался от отца с угрюмым видом, как делал это еще так недавно, а просил умоляюще:
— Ну еще только одну партию, пап, а? Реванш!
— Хорошо сынок, еще одну партию. Последнюю, — устало соглашался доктор.
Однажды вечером, когда Тони окончательно потерял надежду обыграть Эйву в карты, он задал вопрос, который послужил началом их серьезного откровенного разговора. Китти к тому времени уже не была постоянно приставлена к выздоравливающей Эйве. Обед закончился, в этот час больница отдыхала.
— Я сегодня видел, — тихо проговорил Тони, опустив глаза на свои напряженно сцепленные руки, — в первый раз после того… ну… что случилось…
Женская интуиция подсказала Эйве, что наступает очень деликатный момент.
— Продолжай, Тони, — сказала она осторожно, боясь разрушить тоненькую ниточку связи, протянутую между ними в эту минуту. — Ты видел Гари?
Взгляд Тони встретился с ее взглядом.
— Да, — отрывисто проговорил он без всякого выражения. — Я… Если честно, то я не знал, что делать. Он… Я думал, что буду его ненавидеть, но ненависти не почувствовал… Просто… мне стало его жалко.
Эйва поймала его руку.
— Ну что ж, это не так плохо, а? Это ведь неплохо, что ты почувствовал жалость вместо ненависти, правда?
— Да, наверное, — грустно согласился мальчик. — И я понял, что он никогда не был великим и хорошим. Не таким хорошим, как мне представлялось. Не таким хорошим, как мой папа.
Эйва кивнула.
— Понимаю, — сказала она серьезно. — И тебе было больно расставаться с иллюзиями, да?
Тони робко улыбнулся:
— Да, вроде… Я понял, что был для него только надоедливой репейной колючкой.
Эйва взяла карты и стала раскладывать их на постели. Едва сдерживая себя, она постаралась говорить спокойно:
— На протяжении своей жизни каждый человек не раз сталкивается с необходимостью менять свои прежние взгляды, Тони. Мы отказываемся от прежних ценностей ради новых, более высоких. И чем старше мы становимся, тем разборчивее. Потому что с возрастом к человеку приходит мудрость. Самое главное: человек учится на собственном опыте.
Тони взял карты и стал раскладывать их веером.
— Теперь я знаю, что отец не виноват в гибели мамы.
— Конечно.
— И он не боится воды. Он вовсе не трус.
Эйва была твердо уверена, что Блейк Стонтон прочно занял подобающее ему место в сердце сына и что эта сыновняя привязанность больше не пошатнется.
С океана дул резкий октябрьский ветер, когда Блейк Стонтон привез девушку в потемневший солярий. Звезды проглядывали сквозь туман, прятались и появлялись снова, мерцая волшебным светом.
Доктор поставил стул перед широким окном и усадил на него Эйву. Сам он опустился на табурет рядом и взял ее руки в свои.
— Наконец-то мы остались одни, — сказал он.
Теперь, глядя в туманную ночь и держа свои руки в руках Блейка, Эйва чувствовала только радость и счастье от того, что все это не сон, что все это происходит на самом деле.
