подземных ходов, ловушек и подслушивающих устройств.
Крот и Крыс отступали к Главной пещере.
Это было их последнее убежище. Они спрятались между камнями, потому что хомяки с кирками и молотками уже искали своих угнетателей.
— Что будем делать, Крыс? — со страхом спросил Крот.
— Сам заварил кашу, сам и расхлебывай, — грубо ответил Крыс. — Чтоб ты провалился!
И Крыс пополз в сторону, бросив слепого хозяина. Бывший надсмотрщик решил спасаться в одиночку.
Но далеко уйти ему не удалось. Потолок пещеры рухнул, пробитый могучей лопатой Ивана Ивановича, и ослепительный солнечный свет залил пыльные фигуры преступников. Они испуганно посмотрели вверх. На фоне сияющего неба виднелись силуэты множества голов: рогатых, пернатых, ушастых и всяких других. А на дне пещеры Крота и Крыса плотным кольцом окружали хомяки, держа наготове тяжелые инструменты.
— Ваша подрывная деятельность закончена, — гулко, словно в колодце, прозвучал голос Шарика, и сверху опустился канат. — Поднимайтесь к новой жизни!
— Может, простят? — с надеждой сказал Крыс и, поплевав на лапы, полез.
— Простят, может быть? — эхом ответил Крот и тоже поплевал на лапы.
Когда они поднялись, их ожидал Аист, милиционер.
«Спасибо! Я оправдаю»
Воскресник продолжался весь день.
Выровняли перекопанный двор.
Бывшую Главную пещеру засыпали мусором со свалки, а на освободившейся площадке посадили молодые деревца, привезенные Иваном Ивановичем.
На дом накинули канат, и бульдозерист Муравей, включив машину на полную мощность, поставил дом вертикально. При этом снова посыпалась посуда и зарычала передвинувшаяся мебель, но на этот раз никто не испугался. Наоборот, все радостно засмеялись.
Когда работа была закончена, Тимофей притащил свою богатейшую коллекцию различных сортов мыла и великодушно раздал всем — вымыть руки.
Вечером светлячки, освобожденные из подземелья, облепили дерево, и оно, словно громадный торшер, осветило весь двор.
При свете дерева начали давать имена хомячкам. Но хомячков было так много, что одному, самому маленькому, не хватило имени.
Хомячок очень расстроился.
Кто- то догадался:
— Давайте ему имя Захара присвоим!
Так и назвали: хомячок имени Захара.
Захарка очень загордился этим и беспрерывно рассказывал всем о своих приключениях.
— Слышь, — сказал ему Николай, — ты не очень-то нос задирай, понял? Если бы не я, ты б знаешь где был? Рыжий!
— Ну и что, что рыжий? — ответил Захарка. — Зато я под землей тонул. Тонул кто-нибудь до меня под землей? Э!
— Ничего, — нашелся Николай, — я тоже скоро, может быть, под водой полетаю…
— Ты скоро, а я уже!
На это Воробей не смог ничего возразить и замолчал.
Потом написали коллективное письмо в Школу розыскных собак, чтобы Шарика приняли курсантом.
— Спасибо! Я оправдаю! — с большим чувством сказал Шарик. То есть он хотел сказать: «Ну, теперь я ему покажу, этому лентяю Овчаренко!..»
Попугай-Амазонский, который успел выстирать и высушить свой фрак, прочитал собравшимся «Сказку о глупом мышонке» без единого заикания. За это его отблагодарили бурными аплодисментами.
А потом до утра водили хоровод вокруг дерева при свете, извлеченном из-под земли…
