и, что самое важное, заявление об увольнении Джеку. Сегодня она сожжет за собой мосты. Себастьяну понравилась ее идея — стать первым клиентом нового агентства, «Литературного агентства Анни Гамильтон». Его вера в нее была трогательной, но и сильно обязывала. А что, если она не настолько умна и предприимчива, как ему кажется? Что, если он преувеличивает ее возможности? И ей не удастся пристроить его повести? Если этот аукцион пройдет неудачно, она может сказать своей карьере: «Прощай». Никакое агентство не возьмет ее на работу. Авторы, которых она соберет, вежливо и незаметно испарятся. Анни вскочила с кресла и стянула куртку, стараясь справиться со своими страхами. К делу. И немедленно. Исчезновение Тома еще раз убедило ее — надо действовать решительно, а не идти на поводу у обстоятельств.
Она вставила дискетку и включила компьютер. Он тихонько загудел, выходя на рабочий режим. Распечатать материал — плевое дело, главное — сделать еще одну вещь. И поскорее, пока никто сюда не заявился. Она протянула руку, разыскивая нужный телефон. Странно, но необходимый листок никак не находился. Сердце лихорадочно забилось… но наконец ей удалось найти. Просто два листка слиплись. Вот он — телефонный номер, который дала ей Роза. Анни аккуратно переписала этот номер. В нем было сосредоточено все — и ее прошлое, и, возможно, будущее. Спасибо, Боже, что ты познакомил меня с Розой — единственным человеком, которому можно доверять.
Анни нахмурилась, стараясь собраться с мыслями. Даллас, Техас. Там сейчас два часа утра. Джордан, должно быть, спит, а может, мечтает о своем грандиозном будущем. Она часто гадала — настанет ли в ее жизни момент, когда она все — таки позвонит ему. И он настал, но она никак не может заставить себя поднять руку, чтобы набрать номер…
— Да? — ответил ей мужской голос, бодрый, совершенно не сонный.
— Джордан?
— Кто это?
Это был он, с его характерным для американского Юга, врастяжечку, произношением.
— Это — Анни Паксфорд. — Тишина.
— Мы встречались когда-то давно в Оксфорде. Помнишь?
— Конечно, я помню тебя, Анни. Это было дьявольски давно. Что я могу для тебя сделать?
Его тон был обескураживающе холоден. Должно быть, он думает, что она хочет возобновить старое знакомство, поскольку сейчас он стал очень известен.
— Ничего, — поспешно произнесла она. — Я только хочу сообщить тебе кое-что, что тебе необходимо знать. — Анни кашлянула, прочищая горло. — У меня есть сын. Его зовут Том.
— М-м… мои поздравления, — ответил Джордан вежливо, но несколько озадаченно. — Когда он родился?
Анни закрыла глаза. Он думает, что сын у нее родился только что!
— Нет, ты не понял. Он уже взрослый. По крайней мере внешне, — добавила она, вспомнив недавнее поведение Тома. («Возвращайся к теме!») Анни почувствовала, что у нее совершенно пересохло горло. — Проблема в том, — она вдохнула, — что он считает тебя своим отцом.
Она почувствовала, что Джордан замер.
— Он что?
— Я тут ни при чем, — стала оправдываться Анни. — Я никогда не говорила ему ничего подобного. Я вообще не говорила, что мы… были знакомы. Джордан, все это трудно рассказать по телефону. Я хотела бы сделать это в приватной обстановке. По своим делам я буду в Америке в конце недели — в Чикаго и Нью- Йорке, но я могла бы встретиться с тобой — где и когда тебе будет удобно. В любом городе, в любое время суток. В баре, отеле, парке — не имеет значения. Но мне необходимо тебя увидеть.
Последовала долгая пауза — видимо, Джордан колебался.
— Это не может подождать до того, как пройдут выборы?
Анни дрогнула от нетерпения.
— Это может коснуться и выборов — принести такой результат, который тебя вряд ли устроит. Том сам не свой. Он куда-то исчез. Ты не понимаешь? Он едет, чтобы тебя разыскать.
— Едет сюда? В Соединенные Штаты? — Голос Джордана звучал озадаченно.
— Возможно. — Анни понизила голос. — Честно говоря, я не знаю, где он находится, но если это попадет в газеты, будет ужасно.
— Но это неправда! — воскликнул он. Анни секунду поколебалась.
— Конечно, — сказала она. — Я только хотела предупредить тебя — на всякий случай. — Ее голос потеплел. — Я думаю о тебе, Джордан. О твоих выборах. И твоей жене.
Последовала долгая пауза. Затем он неожиданно произнес:
— Это — ты… Анни Паксфорд. Судя по голосу, ты мало изменилась. Это так?
Анни подумала о морщинках вокруг глаз, о том, как рождение детей сказалось на ее фигуре, обо всем, что произошло с того времени, как они расстались.
— Не думаю, — сказала она. — А ты?
— Надеюсь, нет. Слушай, Анни, все это для меня как гром с ясного неба. Я не могу понять, как ты вообще ухитрилась до меня добраться. Слушай… — Она услышала шелест бумаги. — Моя следующая поездка — в Чикаго. Может быть там, вечером в субботу? Скажи мне, где ты собираешься остановиться.
Анни продиктовала ему название отеля и номер забронированной комнаты.
— Я ничего не обещаю, — предостерег он.
— Я понимаю.
— Даже если я смогу выбраться, это может быть довольно поздно — может быть, в середине ночи.
— Не играет роли.
— Ты уверена, что это все — не мистификация?
— Ну, Джордан… Если я и изменилась, то не до такой же степени…
Анни осторожно положила на место телефонную трубку. Она чувствовала себя так, как будто только что выдержала гонку. По крайней мере он не сказал: «Какая Анни?» Анни поднялась из-за стола, ощущая умиротворяющее чувство, что события входят в какую-то колею, их можно взять под контроль. Под видом визита к умирающей матери она может съездить в Америку и устроить аукцион на книгу Себастьяна Уинтера, уведя ее прямо из-под носа Джека. И встретиться с ее бывшим возлюбленным так, что Эдвард ничего об этом не узнает. А она всем сердцем хотела — и начать свое собственное дело, и встретиться с Джорданом. Она так долго была паинькой. Можно побыть немного и плохой.
23
Это моя жизнь
— Я не верю в это!
Том поднял голову от бумаги, которую держал в руке. Он чувствовал глубокое разочарование.
Служащий бюро глянул ему в глаза с сочувствием.
— Я предупреждал тебя, парень. Мы — только информационная служба. Мы — не Бог.
— Но тут совсем ничего не указано, — воскликнул Том, показывая на пустое место в листке. — Я три дня убеждал вас показать мне этот документ, и теперь… — его голос сорвался.
— Соберитесь с мыслями, — мягко предложил человек за столом.
Том повернулся и, стараясь успокоиться, стал разглядывать обстановку кабинета Управления по учету населения. Но ничего успокаивающего в голых стенах и типовой мебели государственного учреждения не было. Том снова повернулся к листку на столе.
Это был документ о его рождении, подлинный документ. Тот самый, который он не смог получить в Лондоне. Тот, который должен был бы расставить все точки над «и». Из-за этой бумажки он преодолел сотни миль, доехав почти до Шотландии, и провел три ночи на нейлоновых простынях в гостинице. Том почувствовал, что ему жалко самого себя от бессмысленности потраченных усилий. Ладно, решил он, хватит скулить, надо в самом деле собраться с мыслями.
Документ, который лежал перед ним, был датирован 27 марта 1971 года. Это было через десять дней после его рождения. Здесь он был зарегистрирован как Томас Паксфорд. Ладно, родители не состояли тогда в браке. С этим можно было смириться. Но если бы его отцом был тот, кого он таковым всегда считал, то почему он не записал себя? В документе отцу отводится три строки. И все три строки пусты. Ни Эдварда
