ощущения. Потом он услышал ее прерывистое дыхание — все чаще и чаще. Он открыл глаза и увидел, что голова ее откинута, а рот приоткрыт. Некий инстинкт заставил его засунуть ей в рот свою руку, чтобы заглушить ее крик. Боль от ее острых маленьких зубов, впившихся в его ладонь, возбуждала, заставляла толкать глубже и резче. Быстрее, быстрее. Раз, два, три, четыре…
Все кончено. Джек лежал на ней, навалившись всем телом, закрыв глаза, без мыслей. Сердце его продолжало учащенно биться. Кожа горячая, чуть тронешь — высечешь искру. Постепенно мускулы расслабились, дыхание вошло в норму. Застонав, он откатился в сторону.
Джек слышал, как тикали часы. Сознание вернулось с шокирующей внезапностью — как выскакивает поезд из темного тоннеля. Он поднял голову. Чашка от кофейного сервиза лежала перевернутая у его ног. Отколовшаяся ручка — рядом. «Золотая чаша» валялась на полу кверху обложкой, драгоценная бумага смята.
Джек приподнялся на четвереньки, нелепо, неуклюже. Он взглянул на бело-розовое тело Тэш, разметавшееся на полу, похожее на тело марионетки. Он видел огонек в ее полузакрытых глазах, расслабленный, вялый рот, который он не мог заставить себя поцеловать еще раз. Кусок упаковочной ленты, серебристой, с каймой из свадебных колокольчиков, запутался в ее волосах. По ее ногам медленно стекала сперма, оставляя извилистый след на полотенцах с вышитой монограммой.
Глава 27
Фрея наполнила водой чайник и поставила на конфорку. Где, черт побери, его носит? Наверное, сидит где-то и дуется на нее. Чертовы твари эти мужики. Мозги у них между ног, от самомнения готовы раздуться, как дирижабли. Ты говоришь им «нет», в ответ — ругательство и обиженный хлопок дверью. Типичное поведение. Они лицемерны до мозга костей и делают вид, будто ты и в самом деле оскорбила их в лучших чувствах. На самом же деле им просто хотелось секса. Причем немедленно.
Да, конечно, возможно, вчера она и впрямь вела себя несколько смело. Но ведь ситуация обязывала. Если не притворяться влюбленной парой, то зачем было его привозить? Ладно, ладно, она вчера немного перевозбудилась. Выпила лишнего. К тому же Джек привлекательный мужчина, она никогда этого не отрицала. Секс — это совсем не плохо. Она и сама не раз позволяла себе эротические похождения и секс на скорую руку — перепихнулся, и готово. Всем хорошо, и никаких обязательств. Но она ехала сюда за тридевять земель не ради того, чтобы разок переспать с Джеком Мэдисоном! Именно. Так.
Фрея залила кипящей водой пакетик чая с бергамотом. Так где же его носит, черт возьми? До свадьбы осталось каких-то три-четыре часа. Она с ума сойдет, если придется в одиночестве выносить весь этот балаган и терпеливо слушать, как мать Вики рассказывает о муже Вики, о детях Вики, об обоях Вики, о герани Вики, о том, как Вики сохраняет руки нежными, когда приходится мыть столько посуды, о том, как чудесно ездить на Викином «вольво», и самое интересное и захватывающее — о том, как Тоби играет в гольф.
Кроме того, Фрея хотела знать, что думает Джек о ее шляпе. Светло-зеленая, с дорогой отделкой, с широкими полями — заметная издали. «Да, я — старшая сестра, очаровательная дама из чарующего Нью- Йорка вместе с очаровательным мужчиной, — которая при своей занятости нашла время приехать на старомодный свадебный ритуал, устроенный в честь не родной, а сводной сестры. Черт, молоко пролила».
Фрея плохо спала. Почему-то кровать показалась куда менее удобной, чем прошлой ночью, — холодной и неровной, с продавленными пружинами. Сова ухала, мешая уснуть. Луна светила ярко, так что она даже могла различить красные полоски на пижаме Джека, висящей на ручке двери. Стоило где-то скрипнуть половице, и она вздрагивала, думая, что это он ползет назад, чтобы вымолить у нее прощение.
В коридоре послышались быстрые шаги. На кухню влетела Аннабел, волосы в папильотках, на носу очки, в глазах — злобная сосредоточенность.
— Чайник закипел? Фрея, ты святая! Куда я дела их чайный поднос? Они ведь не будут против фруктового сахара? Надо было мне собрать немного цветов в саду. Но теперь уже поздно… Ой, как время летит! Столько всего еще надо успеть! Боже мой…
С этим она удалилась. Прислонившись к плите, Фрея прихлебывала чай. Она отчетливо представляла себе весь день сплошного идиотизма вплоть до благословенного момента, когда невеста, покидая сцену, бросит букет в толпу. Ей даже казалось, что она слышит перешептывание деревенских кумушек. Ну разве Тэш не смотрится душкой? А платье? Какая красота! Какая красивая пара! А когда твоя очередь, Фрея? И, если Джек не появится, придется все это выдерживать в одиночестве. Так где он? Фрея мрачно уставилась в угол, где стояла корзина Бедивера, а он, свернувшись калачиком, спал в ней. Перехватив взгляд Фреи, пес поднялся на ноги, при-топал к ней и поднял нос, принюхиваясь.
Фрея подскочила.
— Пошел вон, нюхач чертов!
Даже собака и та туда же. Проклятые самцы. Все они одним миром мазаны.
Отец юной пружинящей походкой вошел на кухню. Свежевыбритый и улыбающийся, с влажными после ванны волнистыми волосами.
Фрея приподняла бровь:
— Все принарядились, чтобы сбыть с рук твою дочь, как я вижу.
Он несколько секунд смотрел в глаза дочери, потом дипломатично спросил:
— Блинчики или тосты?
— Ни того ни другого. Я не голодна.
— Чепуха. Сядь и позавтракай с отцом. Расскажи, как у тебя дела.
— Что, прямо сейчас? Ты слишком занят.
— Времени хоть отбавляй. Я почти не видел тебя с тех пор, как ты приехала.
Крещендо стремительных шагов, и на кухню, словно торнадо, влетела Аннабел и метнулась к буфету.
— Дорогой, у нас есть соевое молоко? Почему Барри не сказал мне, что он на особой диете? Мэрилин клянется, что видела у себя в спальне мышь. Я говорила, надо поставить побольше мышеловок…
Мистер Пенроуз перехватил взгляд дочери и подмигнул ей.
— Обезжиренное молоко его не устроит? Надеюсь, они не ждут, что им подадут завтрак из трех блюд. Эти девочки еще не встали, а парикмахер будет здесь в любую минуту. Ради Бога, Гай! Ты не забыл, что Тэш сегодня выходит замуж? Ты не можешь стоять здесь и молчать!
— Почему нет?
Аннабел рассерженно вздохнула и вылетела из кухни.
— Теперь ты понял, что я имела в виду? — спросила Фрея.
— Лучше затаиться на некоторое время. Она скоро выдохнется. Знаешь, пошли ко мне в кабинет. Там нас никто не побеспокоит. — Гай замер в нерешительности. — Или ты предпочла бы вернуться наверх к Джеку?
— Нет, — сказала Фрея. Ее словно подзарядили от аккумулятора, и она решительно направилась к буфету. — Мед или мармелад?
— И то и другое.
Кабинет отца располагался в красивой комнате с высокими потолками и все же уютной, геометрически правильной квадратной формы, со стенами, обитыми дубовыми панелями, камином и окном, выходящим на медовый луг с овцами.
Фрея внесла поднос, отец освободил место на столе — просторном и солидном чудище красного дерева, заваленном книгами, журналами, вырезками из газет и журналов, коробками с диапозитивами и письмами под бронзовым пресс-папье в виде улитки. Фрея помнила это пресс-папье с тех пор, как помнила себя.
— Рада видеть, что ты не стал опрятнее, — как бы вскользь заметила Фрея. — Помнишь, как миссис Сильва называла твой кабинет? Свинячьим хлевом.
Отец сдержанно засмеялся и закрыл дверь. Он опустился в кресло, глядя, как Фрея возится с его тарелкой и кружкой.
— Приятно, когда тебя обслуживает собственная дочь! Садись скорее.
— Что это? — спросила Фрея, разгребая его бумаги, чтобы достать бандероль. — У тебя вышла еще одна книга?
— Нет, это лишь вклад в одну из мерзких академических серий. Сам не знаю, зачем этим занимаюсь.
