кобылка понеслась вскачь по шоссе, прицокивая и трепеща каждым гвоздиком на шипованной резине шин.
Чуток погодя Антиох стопанул кар возле хауса мистера Адельфина. Расторопный Дюузл был, как всегда, на посту, но вдали от входных дверей, и поста не оставил. Он пек на дорогу кондитерские изделия.
Антиох позвонил. Решетчатые ворота распахнулись. Он вновь сел за баранку и, прежде чем остановиться у крыльца из пористого мрамора[3], описал восхитительную кривую, не хуже, чем в третьей стадии опьянения. Затем сызнова вылез из автомобиля, крепко-накрепко запер дверцы и присоединился к трем товарищам в библиотечной.
Глаза XXI Экспертиза
— Have a drink! said the Major, while Antioche was bursting into the room.
— Sorta seems to suit me like a Persian rug, said Antioche. Then came Duouzzle with a tray, on which a big glass was standin' half full with rye.[4]
Антиох схватил фужер и выдул его в один присест.
— Еще капельку, — попросил он Дюузла. —Жажда что-то замучила.
Он повернулся к Майору:
— Ну что, старый фундук, готов?
— Дрогнули, — сказал Майор.
Граф и Альвабред вновь спускались по лестнице со второго этажа, переодетые в элегантные твидовые костюмы в желтую клетку с фиолетовой искрой. Кроме того, Адельфин ухарски натянул на уши белый баскский берет. Как настоящий мужчина, Серафимьо предпочел нахлобучить серую фетровую шляпу, делавшую его еще более мужественным. Ее с понтом украшало перо под наклоном
— Промочи горло! — сказал Майор, когда Антиох ввалился в комнату.
— Щас мне это не помешает, как и персидский ковер, — не отказался Антиох.
Вскоре подоспел Дюузл с подносом, где стоял высокий бокал, до половины наполненный хлебной водкой (англ.). в 60° над линией горизонта и головы. Перо он выдернул из особой красной метелки типа пернатый веник.
— Револьверы при вас? — гаркнул Майор.
— Так точно, — ответил Серафимьо.
— Сдайте оружие, — приказал Майор.
Он вынул обоймы, удостоверился, что в дулах не осталось шальных пуль, и вернул револьверы их владельцам.
— Так оно безопасней, — пояснил Антиох. И товарищи по оружию с ним согласились.
Вся четверка уселась в первоклассный лимузин, и Антиох снова въехал в ворота на скорости семьдесят миль в час, но теперь уже задом. Головокружительный вираж, и машину занесло и вынесло на бульвар.
— Куда едем? — осведомился Антиох по прошествии пяти минут.
— Сюда, — отвечал Майор. — Приехали. Автомобиль припарковался у девяти этажной коробки, за стенами которой угадывался кишащий жильцами муравейник.
В то мгновение, когда Майор — единственный, кто вышел из машины, — скрылся в здании, навстречу ему по железобетонной лестнице спускалась одетая в униформу и вооруженная до зубов сотрудница одного из учреждений социального обеспечения. Он не удостоил ее внимания и поднялся на шестой.
На двери гофрированного железа висела вырезанная из шляпной коробки табличка, где при большом желании можно было разглядеть следующие слова:
Херр ИСААК ЭДЕМВРАЙ Антиквор
Изо всей мочи пнул Майор железяку ногой и прошествовал в квартиру сразу после того, как дверь упала в отключке.
Исаак читал Талмуд в переводе совсем еще зеленого краснобая на самый чернушный блатняк и дошел до белого каления, поскольку страдал дальтонизмом.
— Здравия желаю! — рявкнул Майор.
— А сам как? — переспросил Исаак.
— Почем нынче такие трахтрахфейчики? — забросил удочку Майор.
— Так я тебе и сказал, — проворчал антиквор.
— Не мусоль! Я тороплюсь.
— Это липа, на минуточку, — испустил вздох Исаак через четверть часа. — Со всеми вычетами за него уже дадут не больше одиннадцати лимонов-шлимонов.
— Зеленых? — добавил Жак.
— Чтобы да так нет. Фунтов! На минуточку, стерлингов. Если таки будешь толкать, возьму за пятьдесят франков.
— Черта лысого, — проворчал в свою очередь Майор. — Никому ни слова, — веско присовокупил он.
— Уже как водится, — сказал Исаяк.
— Не возражаешь? — проговорил Майор, вытаскивая автомат. — Так мне будет СПОКОЙНОЙ.
Он разрядил оружие в Исаака, который бурчливо похрюкал еще несколько секунд и затих.
— Бывай, старина, — сказал на прощанье Майор.
Глава XXII Дорога
— Прижми железку! — приказал Майор, снова влезая в Кадиллачку.
Антиох бросил сцепление, и тачка совершила устрашающе гигантский скачок вперед.
— Сегодня вечером нам кровь из носа надо быть в Байонне, — сообщил Майор. — Сейчас одиннадцать утра. Газуй!
— Успеем, — дал краткий ответ Антиох.
Шесть часов спустя они въехали в Шартр, немножко не уложившись в намеченный график, так как задержались в пути ровно на пять часов сорок две минуты, чтобы чуток подзаправиться.
Кадиллачка катила себе с музычкой по дороге в Орлеан, когда начался джаз и на горизонте возник аэроплан. При ближайшем рассмотрении это был последний писк моделей истребителя, и догнать легковушку для него было раз плюнуть.
Антиох нажал грибовидную педаль акселератора — «поганку», какботают по фене бандюги, — и автомобиль замедлил ход, ибо педали управления располагались в произвольном порядке на случай угона, чтобы сбить с толку похитителей, за которыми, кстати, всегда нужен глаз да глаз.
Самолет пронесся на бреющем полете впритирку с шоссе, и очередь из пулеметного ствола разнесла в щепки кору узловатого дуба-великана, глубоко впечатав в его ствол буквы Д. А. А потом он принялся метать над машиной мертвые петли.
Майор взялся за ручку корзинки с аппаратом Морзе и послал в эфир несколько отрывистых сигналов, причем Адельфину они показались тарабарщиной. Да и где уж ему, моржу ушастому, было уловить хоть словечко, когда он не знал азбуки. Телеграфный же аппарат в Кадил-лачке был передатчиком с на удивление мощными выходными данными и легко перекрывал те трубные звуки, что неслись из глотки Серафимьо, который заодно сходил по-маленькому не сходя с места.
В следующий миг истребку надоело летать вокруг да около, и, набрав высоту, он стремительно растворился в облаках.
Погода стояла — чудесней не придумаешь. На ясное до дна сине-зеленое небо просто невыносимо
