— Так, значит, вчера хорошо было…— сказал Дан.
Он покачал головой.
— Мне тоже, — сказал он. — Вчера ты бы согласилась, чтобы я у тебя остался.
— Надо бы было по-честному, — сказал он, — повторить сейчас, как вчера. Ты бы получила сполна на твои двести долларов. Но ни малейшего желания. Вчера я просто хотел знать. И только. Вчера мне это ничего другого не дало.
— Замолчи, Дан. Скотина ты, животное.
Он покачал головой с несколько удивленным видом.
— Все вы так говорите: ты, клиенты Ника, газеты. А я честно свое дело делаю. Не моя вина, что мой брат свое не сделал. Не моя вина. что ты не сделала свое. Вчера ты догжна была с меня денег потребовать. И не настраивать меня, будто я могу тебя о чем-то попросить. Мне нужны эти деньги. Вот если бы я мог остаться у тебя, разузнать, что делает Шейла… Но ты не захотела. Приходится вот так поступать. Я бы и сейчас повторил, если бы одно и то же могло произойти дважды.
Мюриэл смотрела на него, напуганная его приглушенным безразличным тоном.
— Они станут допытывать, как это я стал белым, — продолжал он. — Станут допрашивать. Бить меня по морде, в грязь втаптывать. А что в это время будет делать Шейла? Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу оставить ее без присмотра…
Он поднял глаза.
— Не вздумай звонить в полицию, когда я уйду. Сиди тихо по крайней мере два часа.
Она попробовала выдержать его взгляд, но не смогла и отвернулась.
Глубоко дыша, Мюриэл смотрела на него. Он замахнулся, чтобы ее ударить, и она пронзительно вскрикнула. Узловатый кулак Дана угодил в подбородок и ее буквально оторвало от пола. Тело ее со слабым стоном рухнуло на кровать.
Дач взглянул на кулак. Один из суставов быстро вспухал. Он удивленно посмотрел на Мюриэл. Казалось, что она спит. Она больше не шевелилась, а голова была повернута так неудобно, что ему невольно захотелось, чтобы она сменила позу.
Он прислушался. Снаружи все тихо. Крик Мюриэл не привлек ничьего внимания.
Он склонился к ней, положил свою тяжелую руку на тонкую ткань лифчика. Она была мертва.
— Я не хотел…— прошептал Дан. — Хотел только, чтобы ты замолчала, пока я не уйду.
Он посмотрел на недвижное тело. Она была очень красивой. Слишком красивой для шлюхи.
Он отвернулся и увидел на комоде сумочку. Двенадцать долларов и мелочь. Он взял их и вышел, тщательно закрыв за собой обе двери. Повернул ключ в замке и положил его в карман.
XXII
— Плохо его дело, — сказал Купер. — Вот наши последние сведения о нем: убил женщину, одну из проституток, околачивающихся в заведении, где он работал. Взял ее деньги и убил, вероятно, чтоб изнасиловать, судя по положению тела и некоторым следам, обнаруженным на трупе. Врачи разберутся. Затем взял такси и поехал в Бруклин, гае след его потерялся. Три дня уже его ищут, и абсолютно неизвестно ни где он, ни что с ним.
— Не могу же я бесконечно сидеть в гостинице, — сказала Шейла. — А домой вернуться после того, что произошло, и подумать страшно. Хотите еще виски?
Он налил себе, а Шейла зажгла сигарету.
— Я хочу жить, — сказала она. — Дана я очень любила. Но этот человек другой, он не Дан, которого я любила. Как только он мог сделать такие ужасные вещи!
— В нем негритянская кровь, — сказал Купер. — Это как-никак многое объясняет.
— До сих пор поверить не могу, — сказала Шейла. — Когда мне первый раз сказали, я была так потрясена, что поверила. А от злости еще больше поверила. А потом подумала хорошенько и больше не верю.
— Но, — сказал Купер, — со свидетельством о рождении спорить нельзя.
— Совсем я запуталась, — сказала Шейла. — Не знаю, что и делать, кому довериться. И все-таки я не могу забыть, каким был Дан до всего этого.
Купер махнул рукой.
— Бросьте, — сказал он. — Переверните страницу. Все это в прошлом. Вы не должны за это цепляться.
— И сама знаю, — сказала Шейла. — Поймите, это как будто мы действовали вдвоем.
Она на секунду замолкла.
— Очень мне тяжело, — сделала она, наконец, вывод. — И морально, и физически.
— Время вылечит, — сказал Купер.
— Уж и не знаю, — сказала Шейла. — Надеюсь, что вылечит.
Он встал.
— Как было ужасно вчера. — сказала она. — Скорей бы все это кончилось. А без газетчиков никак нельзя обойтись?
— Похоже, что нельзя. — сказал Купер.
Наступило долгое молчание, словно он не решался что-то сказать.
— Может, куда-нибудь сходим вместе, посидим вечерком? — спросил он, покраснев.
— Очень мило с вашей стороны, — сказала она, чуть улыбнувшись.
— Что вы, — заявил он серьезно. — Я буду так рад.
Она вздохнула.
— Странно… Я всегда представляла себе полицейских совсем другими.
— Принимаю за комплимент, — сказал Купер, еще больше краснея. — Извините, мне надо идти. Служба.
— Позвоните мне, — сказала она.
XXIII
Дан ждал. Вот уже три дня, как он не выходил изузкой и грязной комнаты, которую мулат, хозяин отеля, сдал ему за тридцать долларов в сутки.
И этот адрес он узнал в заведении Ника, от одного пьянчуги. Кровать была скрипучая и жесткая, а в закутке, что содержатель гостиницы называл туалетом, водились тараканы.
На кровати, на стуле, там и сям валялись газеты.
Дан ждал хозяина. Он внимательно вслушивался в малейший шум в гостинице и не отрывал взгляда от единственного окна, откуда видна была улица.
По его лицу струился пот. Воротник был грязный. На плохо выбритом лице, на впавших щеках, играли тени.
XXIV
Он появился лишь в пять часов, Я увидел из окна, что он один. Я вовсе не собирался дать себя облапошить какому-то вонючему червяку. Я услышал его шаги на лестнице, а потом он вошел в свою комнату на втором этаже.
Я думал о Шейле, Мне нужна была Шейла.
А о чем еще другом думать? Я усмехнулся, вспомнив ту ночь, когда я лежал, прижавшись к ней, и не мог ничего, а потом и другую ночь, когда все почти вошло в норму.
Все из-за Ричарда. Из-за него вся моя жизнь пошла нанерекосяк.
Я слышал, как подо мной разговаривают хозяин с женой. Говорил он, а она время от времени вставляла словечко, довольно резко. Голос у нее был низкий, басовитый. Тоже мулатка, но гораздо темнее. При мысли о ней я еще больше захотел Шейлу.
Ричарда я убил, это очень хорошо. Но надо быть начеку, дождаться, пока все не кончится. Чего бы ни стоило, надо прятаться, пока все не стихнет, а потом я найду Шейлу и уеду с ней в другую страну, Я бы мог сначала уехать один, а затем написать ей, чтобы она ко мне приехала, но так долго ждать не сумею. Осталось около девяноста пяти долларов, но завтра я съеду из гостиницы. Нужно их забрать, чего бы то ни стоило.
Внизу скрипнула дверь и хозяйка что-то сказала. Ее голос гулко разносился по лестнице. Она стала подниматься, тяжело ступая.
