— Еще чего! На то есть Хвула. Все равно мне надо наведаться к нему по поводу оплеухи, которую я дал мальчишке-хористу.
Его так и разбирало подраться еще. Не глядя, он врезал первому попавшемуся под руку детине и почувствовал несказанное облегчение — это не то что бить детей.
Когда Жакмор толкнул дверь дома Хвулы, хозяин одевался. Выкупавшись в массивной золотой ванне и повесив в шкаф старую рабочую одежду, он надевал шитый золотом домашний халат. Изнутри ветхий домик Хвулы был весь словно вызолочен. Золото переполняло сундуки, оно было повсюду: посуда, столы, стулья — все сияло чистым золотом. Попав сюда впервые, Жакмор был ослеплен этим зрелищем, теперь же оно стало ему так же безразлично, как и все прочие вещи, не имевшие прямого отношения к его мании, иначе говоря, он его попросту не замечал.
Хвула поздоровался с ним и удивился его растерзанному виду.
— Я подрался, — объяснил Жакмор. — Во время представления, которое давал кюре. Там все дрались. И сам кюре тоже, только нечестно. Как раз из-за этого сцепились все остальные.
— Рады стараться, был бы предлог, — пожал плечами Хвула.
— Я… — мялся Жакмор, — я тоже дрался… и мне стыдно… ну, я и подумал… коль скоро я все равно собирался заглянуть к вам… в общем, я вот принес…
Он протянул Хвуле пригоршню золотых монет.
— Понятно… — с горечью вздохнул Хвула. — Быстро вы освоились. Ладно, приведите в порядок костюм. И не расстраивайтесь. Я принимаю ваш стыд.
— Благодарю вас. А теперь, может, продолжим наш анализ?
Хвула бросил монетки в салатницу позолоченного серебра и безропотно лег на стоявшую посреди комнаты низкую кровать. Жакмор сел рядом.
— Расслабьтесь и рассказывайте дальше, — сказал он. — Мы остановились на том, как однажды в школе вы украли мяч.
Хвула прикрыл рукой глаза и заговорил. Но Жакмор не сразу вник в то, что рассказывал пациент. Его отвлекла одна деталь. Он заметил или, может, ему показалось, что глаза старика в тот момент, когда он подносил ладонь к лицу, забегали и загорелись лихорадочным блеском.
Случались дни, когда в Жакморе просыпался интеллектуал, тогда он забирался в библиотеку Анжеля и читал. Там была всего одна, зато поистине всеобъемлющая книга — замечательный энциклопедический словарь, в котором Жакмор находил расположенные в строгом, если не логическом, то алфавитном, порядке все те сведения, которые в обыкновенных библиотеках содержатся в несравненно более громоздком виде.
Обычно он открывал статью «Флаги», где было много цветных картинок, а текста не так густо, как на прочих страницах, что позволяло уму отдохнуть и расслабиться. Одиннадцатый флаг слева, в виде окровавленного зуба на черном фоне, в тот день напомнил ему мелкие лесные гиацинты.
Братья играли в парке, довольно далеко от дома. Место было выбрано не случайно: тут всего было много и поровну — камней, земли, травы, песка. Гармонично сочетались солнце и тень, влага и сушь, твердое и мягкое, растения и минералы, живое и неживое.
Все трое ожесточенно и молча копали железными лопатками квадратные канавки. Если лопатка натыкалась на что-нибудь интересное, юный исследователь наклонялся, поднимал находку и откладывал в сторону, где кучкой были собраны все предыдущие.
Взмахнув в очередной раз своей лопаткой, Ситроен сказал:
— Стоп!
Жоэль с Ноэлем послушно замерли.
— У меня зеленый, — сказал Ситроен и показал братьям какую-то маленькую блестящую штучку изумрудно-зеленого цвета.
— А вот черный, — сказал Жоэль.
— И золотой, — сказал Ноэль.
Они расположили три цветных камушка треугольником. Ситроен осторожно соединил вершины сухими травинками. Братья сели на землю, каждый напротив одного из углов, и стали ждать.
Вдруг земля внутри треугольника треснула. Из трещины показалась сначала одна, потом другая крохотная ручка. Ручки уцепились за края щели, и наружу вылезла человеческая фигурка сантиметров десяти ростом — девочка с длинными волосами. Она послала братьям воздушные поцелуи и принялась танцевать. Покружившись несколько минут внутри треугольника, она резко остановилась, взглянула на небо и исчезла под землей так же быстро, как появилась. А три цветных камушка превратились в обыкновенные кусочки щебня.
Ситроен встал и разбросал травинки.
— Надоело, — сообщил он. — Давайте играть в другую игру.
Жоэль с Ноэлем снова взялись за лопатки.
— Наверняка откопаем что-нибудь еще, — сказал Ноэль, и тут же его лопатка наткнулась на что-то твердое. — Здоровенный камень, — сообщил он.
— Покажи! — велел Ситроен.
Действительно, большой желтый камень с прозрачными жилками. Ситроен лизнул его, проверяя, так же ли он хорош на вкус, как на вид. Почти. На зубах заскрипел песок. Но самое главное — в углублении камня прилепился такого же желтого цвета слизняк. Ситроен внимательно осмотрел его.
— Нет, — сказал он, — это не такой. Можешь съесть и этого, но это не то. Летают от синих.
— А бывают синие? — спросил Ноэль.
— Бывают, — ответил Ситроен.
Ноэль проглотил желтого слизня. Вполне сносно. Во всяком случае, лучше, чем земля. Мягкий. Скользкий. В общем, ничего.
Тем временем Жоэль тоже откопал тяжелый булыжник. С трудом вытащил его и обнаружил двух черных слизней.
Он протянул одного Ситроену. Тот с интересом посмотрел, но есть не стал, а отдал Ноэлю. Жоэль уже прожевал оставшегося.
— Так себе, — сказал он. — Похоже на тапиоку.
— Ага, — сказал Ситроен. — Вот синие действительно вкусные. Как ананас.
— Правда? — спросил Жоэль.
— Съешь — и полетишь, — сказал Ноэль.
— Не сразу, — сказал Ситроен. — Надо еще потрудиться.
— А нельзя потрудиться заранее? — спросил Ноэль. — Тогда, как найдем синих, сразу и полетим?
— Ух ты! — воскликнул Жоэль, успевший снова взяться за лопату. — Я нашел какое-то семечко, совсем целенькое.
— Покажи-ка, — сказал Ситроен.
Семечко было почти с грецкий орех.
— Надо плюнуть на него пять раз, — сказал Ситроен, — и оно начнет расти.
— Точно? — спросил Жоэль.
— Точно, — ответил Ситроен. — Только надо его положить на зеленый лист. Ну-ка, Жоэль, пойди сорви.
Из семечка выросло деревце с розовыми листиками. По ажурным серебряным веткам порхали певчие птички. Самая большая была меньше, чем ноготь на мизинце Жоэля.
«Прошло уже шесть лет, три дня и два часа, с тех пор как я явился в эти гиблые края и здесь
