малышей, а у него, допустим, на пальце царапина, мышьяк попадет в кровь — и смерть на месте… вы бы должны подлизывать им зад языком…
Клемантина задумалась.
— А знаете, — сказала она, — животные так и делают своим детенышам… может, хорошая мать и должна бы…
Жакмор внимательно на нее посмотрел.
— Я вижу, вы их действительно любите, — серьезно сказал он. — И, собственно говоря, этот вариант с мышьяком не так уж абсурден.
— Это ужасно, — простонала Клемантина и расплакалась. — Не знаю… не знаю, что делать…
— Успокойтесь, — сказал Жакмор, — я помогу вам. Теперь я вижу всю сложность ситуации. Но все можно уладить. Не волнуйтесь и пойдите отдохните.
Клемантина пошла наверх, в свою комнату.
«Вот она, страсть», — думал Жакмор, выходя из дома.
Он хотел бы испытать ее сам. Но, раз невозможно, хотя бы пронаблюдать.
Какая-то смутная, не успевшая облечься в слова мысль промелькнула у него в голове. Смутная мысль. Облачко тревоги. Не мешало бы спросить мнение детишек.
Да что там — успеется.
7
Дети играли на лужайке под материнскими окнами. Клемантина не отпускала их ни на шаг. Вот и теперь наблюдала за каждым их движением, пыталась по глазам угадать каждую мысль. Жоэль сегодня выглядел каким-то вялым, в буквальном смысле еле ползал. Вот он встал, пощупал штанишки и посмотрел на братьев. И тут же они заскакали вокруг него, как будто он сказал им что-то смешное. Жоэль принялся тереть глаза кулаками — видно, разревелся.
Выскочить из комнаты, скатиться по лестнице и добежать до лужайки — было для Клемантины делом нескольких секунд.
— Что случилось, золотко?
— Живот болит! — сквозь слезы ответил Жоэль.
— Что ты съел? Эта кретинка опять дала моему ангелочку какую-нибудь бяку?
Жоэль стоял враскоряку, оттопырив зад.
— Я наделал в штаны! — безутешно рыдал он.
Ситроен и Ноэль презрительно сморщились.
— Фу, какая малявка! — сказал Ситроен. — Все еще делает в штаны!
— Фу, малявка, — повторил Ноэль.
— Ну-ну! — одернула их Клемантина. — Нечего дразниться. Он не виноват. Пойдем, моя детка, мамочка даст тебе чистые штанишки и ложечку желудочного эликсира.
Ситроен и Жоэль раскрыли рты от зависти и удивления.
А Жоэль, забыв про слезы, потрусил за матерью.
— Какое нахальство! — сказал Ситроен. — Он наложил в штаны, и ему же дают дудочный ликсир.
— Да, — сказал его Ноэль. — Я хочу тоже.
— Попробую потужиться, — сказал Ситроен.
— Я тоже, — сказал Ноэль.
Они тужились до посинения, но ничего не выжали.
— Не получается, — сказал Ситроен. — Только чуточку писнулось.
— Ну и ладно, — сказал Ноэль. — Обойдемся без ликсира. Зато возьмем и спрячем его мишку.
— Вот это да! — сказал Ситроен, пораженный тем, что брат разразился такой длинной тирадой. — Здорово придумано, только надо так спрятать, чтобы он не нашел.
Ноэль старательно наморщил лоб: куда бы спрятать? Но в голову ничего не приходило. Ситроен, не желая отстать, тоже лихорадочно соображал.
— Смотри-ка! — вскрикнул он через минуту. — Вон туда!
«Туда» значило на площадку, где служанка развешивала белье. На высокие столбы была натянута проволока. Около одного столба стояла стремянка.
— Спрячем мишку на дерево, — сказал Ситроен. — Возьмем Беллину лесенку. Давай быстрей, пока он не вернулся!
Братья сорвались с места.
— Но ведь он, — задыхаясь, на бегу сказал Ноэль, — он его достанет.
— Нет, — возразил Ситроен. — Мы вдвоем можем поднять лесенку, а он один — нет.
— Ты думаешь?
— Вот увидишь.
Вблизи стремянка оказалась куда больше, чем представлялось издали.
— Главное, чтоб она у нас не свалилась, — сказал Ситроен. — Поднять мы ее уже не сможем.
С грехом пополам они оторвали лестницу от земли и поволокли к дереву.
Одолев метров десять, Ноэль пропыхтел:
— Уф, тяжело!
— Скорей! — подгонял Ситроен. — Она сейчас придет!
— Ну вот, теперь ты у меня чистенький, — сказала Клемантина и выбросила клок ваты в горшок. Жоэль стоял к ней спиной, а она на коленях подтирала его. Закончив же, помедлила и, вместо того чтобы встать, сказала:
— Ну-ка, золотко, наклонись.
Жоэль послушно наклонился, упершись в коленки. Клемантина осторожно раздвинула его ягодицы и принялась вылизывать. Усердно. Тщательно.
— Что это ты делаешь, мамочка? — удивился Жоэль.
— Мою тебя, сыночек, — ответила Клемантина, прервавшись. — Хочу, чтоб ты был чистый-пречистый, как котеночек или щеночек.
Вовсе это не унизительно. Скорее, естественно. Жакмор просто болван! Даже этого не понимает. А это такая малость. Теперь, по крайней мере, можно быть уверенной, что дети не подхватят никакой заразы. Раз она их любит, значит, ничего плохого им сделать не может. Что ни делает — все хорошо. Если подумать, она должна бы вообще вылизывать их с головы до пят.
Поднимаясь с колен и надевая на Жоэля чистые штаны, Клемантина размышляла над этой идеей. Какое поле деятельности!
— Беги к братикам, — сказала она Жоэлю, и он сбежал по лестнице.
В самом низу он приостановился и вытерся штанами — в попе было мокро. Он пожал плечами.
Клемантина задумчиво пошла в свою комнату. Все-таки не слишком приятный вкус. Кусочек бифштекса, пожалуй, не повредит.
Да-да, надо вылизывать, целиком вылизывать их.
Мыться в ванне крайне опасно, она об этом уже думала, и не раз. Малейшая неосторожность — и все! Стоит на минутку отвлечься, например, наклониться за мылом, которое выскользнуло из рук и закатилось куда-то под умывальник. А тут вдруг вода начнет хлестать из крана с бешеным напором, потому что в водоотстойник упал раскаленный метеорит, благодаря огромной скорости проник не взорвавшись в главный колодец, застрял там, и вода разогрелась и закипела, по трубам пошла ударная волна (как красиво звучит!), и напор, естественно, усилился, и все это как раз в тот момент, когда вы там ползаете под раковиной, ловите мыло, — вообще это преступление продавать мыло такими скользкими да еще круглыми кусками, которые так и норовят выскользнуть из рук и упасть куда придется — даже если просто в воду, все равно с него могут свалиться налипшие микробы и прямо ребенку в лицо. А тем временем из крана обрушивается водопад, ванна мгновенно наполняется до краев, ребенок от испуга окунается с головой, захлебывается, тонет… личико его синеет… асфиксия… конец…
Клемантина утерла вспотевший лоб и закрыла шкаф, не прикоснувшись к еде. Лечь. Скорее лечь в постель.
