— Клементина, прошу вас.
— Нет, это вам, — сказала она, лукаво улыбаясь. — Специально для вас. Деликошатина.
Он присмотрелся.
— Но… это же потроха! — радостно воскликнул он.
— Совершенно верно. Отварные, — уточнила Клементина.
— Я бы предпочел сырые, — заметил Жакмор, — но оказанное внимание столь приятно… Клементина, вы просто ангел!
— Я очень хорошо к вам отношусь, — сказала она, — но есть сырое в моем присутствии не позволю.
— Конечно, — согласился Жакмор, положив себе изрядную порцию. — Лучше поговорим о потрохах. Назло всем птицам и мышам!
— Я довольна, что вам нравится, — произнесла она.
— Птицы — это, конечно, недурно, — продолжал Жакмор, — но эти ужасные перья!
— Да, действительно, — согласилась Клементина. — Это обратная сторона медали. Ну а мыши?
— Исключительно забавы ради, — признался Жакмор. — И совсем невкусно.
— Зато это расширяет ваш вкусовой кругозор, что можно лишь приветствовать, — сказала она. — А кого вы сейчас исследуете?
— Какое трогательное внимание, — съязвил Жакмор. — Вы же прекрасно знаете, что ваша служанка меня отвергла.
— Знаю, — ответила она. — И должна признаться, очень этому рада. Ну а в деревне вы что-нибудь нашли? Вы же туда часто наведываетесь, не правда ли?
— Какое там! — отмахнулся Жакмор. — Похвалиться, в общем-то, нечем. Разве что частенько навещаю Сляву.
— Я спрашиваю вас о женщинах, — уточнила Клементина.
— Вот уж что меня совсем не интересует, — скривился Жакмор. — А вы знаете, что кот был кастрирован? Я не уверен, но вполне возможно, что это на меня как-то повлияло.
Он лгал.
— А я вам говорю, что интересует, — возразила Клементина.
Жакмор посмотрел на тройняшек, которые тупо ходили по кругу, дыша друг другу в затылок.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложил он.
— Это вы рылись в моем платяном шкафу? — внезапно спросила она.
Жакмор опешил.
— Простите, не понял…
— Вы что, плохо слышите?
— Нет, — ответил он. — Это не я. Что я могу искать в ваших шкафах? У меня достаточно одежды.
— Ну… это не так уж важно, — заверила она. — Может быть, я ошибаюсь. Мне показалось, что кто-то постоянно трогает все вокруг. Разумеется, нет никаких оснований подозревать в этом вас.
Он кивнул в сторону служанки, которая в этот момент повернулась к ним спиной.
— Нет! — сказала Клементина. — Исключается. Да и зачем ей это скрывать? Впрочем, мне все равно. Я их никогда не надеваю. Почти никогда.
XIII
— Все, — выдохнул Ангель, выпрямляясь.
Он только что подпилил клин, удерживающий лодку на рельсах. Все было готово. Десятиметровое суденышко из светлого дерева с задранным, как у финикийского трахальщика, ростром, снабженное легким балансиром, бронзовые крепления которого ослепительно сверкали вдоль корпуса. На пузатом мостике красовалась низкая рубка. Жакмор наклонился и заглянул под лодку. Одиннадцать пар деревянных ног были приделаны к днищу по всей длине корпуса.
— Должна идти быстро, — заметил он.
— Да, ничего, — промолвил Ангель.
— Для дилетанта, — похвалил Жакмор, — очень даже неплохо.
— Я не дилетант, — ответил Ангель.
— Ну, хорошо, — уступил Жакмор, — для профессионала очень даже неплохо.
— Я не профессионал, — сказал Ангель.
— Кто же вы тогда? — раздраженно спросил Жакмор.
— Только не приставайте ко мне с вашими вопросами. Что за скверная привычка!
Жакмор мог бы, конечно, рассердиться, да темперамент не тот. Главное — найти подходящие слова. Для прощания. Перед отплытием. Надолго. На не очень надежной лодке. Хоть и с одиннадцатью парами ног. Чего уж тут.
— А у вас с женой все по-прежнему?
— Нет, — процедил Ангель. — Она просто…
Он запнулся.
— Ладно. — Ничего не попишешь. Женщины и мужчины живут в разных измерениях. Но я ни о чем не жалею.
— А дети?
— К счастью, я их недостаточно хорошо знаю. Так что страдать не придется.
— Им вас будет недоставать, — заметил психиатр.
— Я знаю, — сказал Ангель. — Но в жизни всегда чего-то недостает. Так пусть недостает чего-то важного.
— Дети, выросшие без отца… — начал Жакмор.
— Послушайте, — прервал его Ангель. — Дело это решенное. Я ухожу. Все.
— Вы утонете, — предрек Жакмор.
— На такую удачу я даже не рассчитываю.
— До чего же вы банальны, — презрительно протянул Жакмор.
— Сладострастно банален, — дополнил Ангель.
— Даже не знаю, что вам и сказать.
— Меня это не удивляет, — съязвил Ангель. — Теперь моя очередь задавать вопросы. На какой стадии ваши великие проекты?
— Ни на какой, — признался Жакмор. — За все это время лишь одна кошка и больше ничего. Как-то попробовал собаку, но из-за пропсихоанализированной кошки возник пренеприятнейший инцидент; пришлось на этом остановиться. Мне нужны люди. Мужчины или женщины. Короче, человеческие существа.
— А с кем вы общаетесь сейчас?
— Должен познакомиться со служанкой кузнеца. Через галантерейщицу.
— Так вы теперь ходите по галантерейщицам?
— Ну, портниха. Да какая разница? Хотя это даже забавно. Ведь все платья вашей жены шьет она, не так ли?
— Вовсе нет, — возразил Ангель. — Клементина все привезла с собой. И в деревню она никогда не ходит.
— Ну и зря, — сказал Жакмор. — Там очень даже интересно.
— Ой-ой-ой, — засмеялся Ангель. — Вы из-за этой деревни совсем голову потеряли.
— Да, но это так интересно. Во всяком случае… да… ну конечно! Разве это не любопытно? У портнихи есть все модели платьев вашей жены. Всех платьев, которые я на ней видел.
— Да ну? — отозвался Ангель без особого интереса и оглядел лодку. — Мне пора. Хотите проверить ее вместе со мной?
— Вы же не можете вот так вот взять и уплыть…
— Могу. Вот возьму и уплыву. Но не сегодня.
Он подошел к надпиленной подпорке, размахнулся и точным ударом кулака сломал деревянный брус. Раздался громкий скрежет. Лодка задрожала и тронулась. Смазанные жиром дубовые рельсы спускались через весь сад и резко уходили к морю. Лодка стрелой понеслась вниз и скрылась в облаке дыма; завоняло
