довольно широкий холм, увенчанный огромной известковой глыбой с остроконечной, как деревенская колокольня, верхушкой. У подножия холма лежали небольшие валуны, окрашенные водорослями в нежно- зелёный цвет. Господин Клуэ указал пальцем на расщелину, образовавшуюся между двумя камнями.
— Вот oнa! — сказал он.
— Там, внутри, должно быть, очень темно, — заметил Бернар.
— Не так, как вам кажется. Входите, дамы и господа!
Пещера состояла из двух частей, и если во второй действительно было темно, то в первой имелась щель, сквозь которую просачивался голубоватый свет, сообщавший таинственное сияние стенам с торчавшими во все стороны выступами, водорослям и ракушкам, усыпавшим весь пол. Господин Клуэ указал пальцем в самую глубь пещеры, где с грехом пополам можно было различить какое-то устланное водорослями убежище.
— Вон там прятался тюлень, — тоном чичероне объяснял он, — Шуке стоял у входа, папаша Арсен чуть поодаль, а я… я просунулся… вот так…
Он хотел наглядно показать, как всё происходило, но, едва втиснулся в узкий проход, как оказался зажатым справа и слева и не мог податься ни взад, ни вперёд.
— Слишком толстый, папка! — крикнула ему Элизабета. — Ну что же вы, извлеките его, бедняжку, оттуда!
Обливавшегося потом аптекаря кое-как вытащили из ловушки.
— Да, с тех пор у меня отросло брюшко! — сконфуженно сказал он. — Ну что, Бернар? Как вы думаете, нашли мы вашу атмосферу?
Бернар скорчил гримасу. Конечно, пещера занятная… но чего-то всё-таки не хватает, нет, атмосферы здесь не оказалось. Господин Клуэ настаивал, говорил о штормах, о приливах и отливах во время равноденствия, ссылался на все стихии. Напрасный труд: атмосфера — дело серьёзпое, не так ли? «Но что же ему ещё надо, этому господину?» — возмущался Поль. Его самого дикий вид пещеры привёл в полный восторг, и теперь он мечтал лишь о контрабандистах, пиратах, бушующих волнах — ну и захватывающий вышел бы фильм! Он, в свою очередь, проник в тот тайничок, где некогда укрылся раненый тюлень. Как хорошо было бы растянуться на этой постели из водорослей!
— А по-моему, здесь великолепно, гораздо лучше, чем в пещере Полет! — воскликнул он, бросив укоризненный взгляд на Бернара. — О, вот где всё совсем, совсем, как в пещере Робинзона.
— Хоть один человек одобряет мою идею! — вздохнул господин Клуэ, всё ещё сильно раздосадованный своим провалом. — Вылезай из своего убежища, малыш: пора уходить, ведь мой будущий зять… А жалко всё-таки, я прекрасно представляю себе пиратов здесь, в этой пещере!
— Я тоже, — поддержал его Поль.
— А профессионалы судят иначе, что совершенно неизбежно, — горячо возразила Элизабета, — и потом… пираты… признаться, это так избито.
— И, однако, ты плакала, когда мы смотрели с тобой фильм «Удальцы морского простора», — насмешливо возразила ей Марианна. — Ты даже схватила меня за руку в тот миг, когда корабль пошёл ко дну.
— Вот наглая ложь! — вспыхнув, воскликнула Элизабета. — Надеюсь, вы ей не верите, Бернар?
— Конечно, нет, дорогая. Всем известно, что вам всегда нравились только «мои» фильмы.
— Ну что, съела, Марианна?.. Но… ваши фильмы, Бернар, а какие? Ведь пока ещё не вышло ни одного. Ах, так, значит, и вы смеётесь надо мной? Нет, это чересчур! — сказала Элизабета, топнув ножкой.
— Вы так очаровательны, когда сердитесь, дорогая! — нежно сказал Бернар.
Он взял её под руку, хоть она изо всех сил отбивалась, и все отправились в обратный путь, на этот раз в сторону Дьепа, потому что сперва решили проводить Поля, а потом уже сесть в машину. Идти пришлось недолго, и через какие-нибудь триста шагов перед ними открылся пляж с его весёлой воскресной толчеёй. Был час прилива, и море кишело купающимися; на берегу из-за жирных бумажек не видно было гальки.
— Пошли скорей к набережной, — сказала Марианна, — не то я рискую натолкнуться на Юло. Хватит с меня, что завтра снова придётся увидеть их.
— Почему же ты упорно остаёшься у них, раз они тебе так противны? Никто тебя не неволит, — поддела Марианну Элизабета. Она ещё не простила сестре её замечания по поводу фильма.
— Моё дело, — упрямо возразила Марианна. — Мне нужны деньги. Знала бы ты, для чего, воздержалась бы от критики.
Они проводили Поля до угла улицы Аиста, и аптекарь несколько раз оборачивался, чтобы послать ему вдогонку звучное «прощай». Господину Клуэ понравился этот мальчик, восхищавшийся пещерой Кра, Поль же, к своему удивлению, должен был сознаться, что давно так не веселился. Как быстро пробежало время! А он-то думал, что день этот покажется ему бесконечным! Поездка в пещеру, история тюленя, история «ничтожества» — да, можно сказать, настоящее ничтожество, прав был папа, когда окрестил его так! Всего удивительнее, что господин Клуэ хорошо знал и его, и Шуке, и дядюшку Арсена. Ах, если бы он мог предположить, рассказывая о них, что перед ним двоюродный брат Николя Товеля! Поль подавил вздох. Тайна начинала сильно тяготить его… Он медленно направился к дому, откуда навстречу ему через раскрытые окна неслись бравурные аккорды военного марша.
X
На следующий день Поль получил письмо от матери. Маму беспокоило его молчание. «Моё сокровище, у тебя неприятности?» Она с нетерпением ждёт конца недели, чтобы наконец обнять его и «хорошенько, по душам поговорить». Мама подтверждала, что приедет в следующую субботу вечерним поездом. Они с папой проведут в Дьепе два дня и уедут в Париж в понедельник вечером.
Два дня! Поль с ужасом убедился, что приезд родителей нисколько не радовал его, а ведь всего три недели назад он уезжал от них с тяжёлым сердцем. Конечно, мама тут ни при чём, всё дело в папе: он боялся его гневных вспышек, его привычки смотреть ему в глаза и говорить в упор: «Ты что-то замышляешь, по твоему носу вижу!» А если папа станет расспрашивать его, сумеет он сохранить самообладание? Ведь малейшая растерянность с его стороны повлечёт за собой страшную сцену. Ему запретят ходить в «Звезду»… О нет, всё что угодно, только не это!
Поль почувствовал себя вдруг очень одиноким. Всё случившееся тяготило его, и он снова, с ещё большей силой, чем накануне, испытал потребность открыться кому-нибудь. Марианне? Нет, только не Марианне. Он не уверен, что она поймёт его. А почему бы не Нику? Ник — его друг, а другу всё можно сказать, надо только попросить его хранить тайну, вот и всё. Приняв такое решение, Поль свободно вздохнул, словно гора с плеч свалилась, и он упрекнул себя за то, что, поддавшись ребяческому страху, не сделал этого раньше. Кто-кто, а Ник не выдаст его, это уж безусловно, и ему не придётся больше переживать всё одному.
В этот день, направляясь после обеда в таверну, Поль обдумывал, как он преподнесёт эту новость Нику, представлял себе, как тот сперва удивится, а потом обрадуется, когда узнает, что они в родстве. Но его ждало разочарование. В зале он нашёл только тётю Мальвину; она умывала Иветту, посадив её на угол стола.
— Николя с Маринеттой в порту, — сказала она, увидев Поля. — Сегодня утром был очень хороший улов, и они помогают папаше Луи выгружать рыбу; там на добрых два часа работы.
— Попытаюсь разыскать его, — пробормотал Поль, торопясь уйти.
Тётя жестом удержала его; казалось, любопытство её было задето.
— Вы здесь с родителями? — спросила она его.
И, когда он несколько сбивчиво объяснил, что живёт на пансионе у друзей семьи, она сказала:
— Ах, вот что! Извините меня, но вы всегда одни, и поэтому, естественно, напрашиваются всякие вопросы.
Бросив поспешное «до свиданья», Поль быстро вышел из таверны: при тёте Мальвине ему всегда
