– Марина…
– Мне жаль, что ты считаешь меня бесчувственной куклой, не способной реагировать на чужие неприятности.
– Я такого не говорила.
– Но подразумевала!
– Нет.
– Не выкручивайся, я все прекрасно поняла.
– Марина, возможно, я была несправедлива к тебе, тогда прошу прощения. Просто мне жизненно необходимо разобраться в ситуации. Понимаешь, я не верю… ну хоть на части меня режь, не верю, что Танюха покончила жизнь самоубийством!
– И какие у тебя мысли?
– Честно?
– Конечно.
– Пока никаких, есть предположения, но они настолько туманны, что даже не хочется их оглашать.
– Одно могу сказать совершенно точно, Катарина, понадобится моя помощь – можешь смело обращаться. Если будет по силам, непременно помогу.
– Спасибо.
– А то, знаешь, не очень-то приятно, когда тебя видят исключительно бессердечным роботом, поглощенным работой, не замечающим ничего вокруг.
– Прости, что обидела тебя.
– Забудь. Слушай, может, закажем еще по одной чашечке кофе и пирожные?
– Отличная идея, не возражаю.
Марина подозвала официантку. Сделав заказ, женщины начали болтать ни о чем. За разговором Катарина пришла к мысли, что у них с Мариной много общего, и будет совсем неплохо, если они подружатся.
Не успев переступить порог, Катка услышала недовольный крик Ангелины:
– Павел Николаевич, неправильно делаете, неправильно!
– Тогда, может, вы сами займетесь ремонтом? – зло бросил Павел.
– И займусь…
– Катарина приехала! – закричал Артем, выбегая из кухни.
– Как дела?
– Нормально, у бабушки очки сломались, папа пытается починить, но пока ничего не получается, – Артемка понизил голос: – Бабка в гневе.
– Я уже поняла, а где мама?
– Они вместе чинят.
Взяв на руки Парамаунта, Катка прошествовала на кухню.
– Всем добрый вечер.
– Для кого он добрый, а для кого нет, – пробурчал Пашка, склонившись над столом.
– Почему я слышу пессимистические нотки в твоем голосе?
– Это ты у Ангелины Дормидонтовны спроси.
Копейкина перевела взгляд на старуху.
– А почему сразу я? Я прекрасно себя чувствую, просто произошло небольшое ЧП, у меня сломались очки…
– Сломались? – негодовал Пашка. – От них живого места не осталось, оправа пополам развалилась.
– Ну а стекла-то целы!
– Удивительно, как они не разлетелись на тысячу кусочков.
– Потому что на клумбу упали.
– Нет, не потому, что на клумбу упали, – передразнил Пашка тещу, – просто кое-кто очень любопытен и сует нос и другие части тела не в свои дела.
– Павел Николаевич, хватит болтать, склеивайте… склеивайте!
– А как очки оказались на улице? – Катка села на стул.
– Бабушка высунулась из окна, они и слетели.
– Лучше бы вместо них слетела бабушка, – пробасил Павел. – Шучу-шучу, Ангелина Дормидонтовна. Где ваше чувство юмора?
– А зачем вы высовывались? – не унималась Ката.
– Вот и я про то же, – Павел смерил Ангелину презрительным взглядом. – Любопытство до добра не доведет.
– Знаете, Павел Николаевич, я, между прочим, за вас беспокоилась.
– Интересная версия!
– У подъезда стоял мужик и лобызался с бабой, мне показалось, что это вы.
Марго показала матери кулак.
– И вы решили убить меня очками? Спешу довести до вашего сведения, дорогая Ангелина Дормидонтовна, что я сегодня вообще не выходил из квартиры. Более того, мы раз десять сталкивались с вами в коридоре, но вы так неслись в туалет во время рекламы в сериалах, что не заметили бы даже слона.
– Риточка, это правда?
– Правда, мама, правда, я тебе уже говорила.
– Тогда неувязочка вышла, – Ангелина заулыбалась. – Но тот мужик так на вас походил… Ей-богу, одна морда, и в анфас, и в профиль.
– Мама!
– Бабушка, у тебя слишком богатое воображение.
– Точно! – подхватил Пашка. – Богаче не бывает, звонили из психушки, вами уже интересовались. Шутка.
Ангелина побагровела. Дабы избежать очередных разборок, Катарина быстро спросила:
– Слушайте, а почему бы вам не купить новые очки, какой смысл склеивать треснувшую оправу?
– Я в течение часа долдоню ей о том же.
– Шустрые, я погляжу, очень, да вы знаете, кто их покупал?
– Неужели Иван Сусанин?
– Тьфу на вас! Рита, твой папа купил их ровно двадцать два года назад.
– Мама, боюсь, уже ничего нельзя сделать.
– Пусть пробует!
Подавив вздох, Маргоша покинула кухню.
– Ката, не лазь по шкафам! Не кусочничай! – закричала Ангелина, увидев, как Копейкина открыла буфет. – Скоро будем ужинать.
– Утром я положила на полку блокнотный листок, вы не видели?
– Я – нет.
– Паш, а ты?
– Нет, клянусь Ангелиной Дормидонтовной.
Копейкина хихикнула. Старуха вскочила со стула.
– Рита… Риточка, доченька моя, твой муж сказал мне, чтобы я сдохла.
– Ангелина Дормидонтовна, не перегибайте палку.
– Он меня в могилу сведет…
Катка прошмыгнула в спальню, поклявшись, что завтра же с утра купит упаковку берушей. Минут через двадцать Ангелина просунула голову в комнату.
– Ката, тебя к телефону.
– Кто?
– Жуткая хамка! К сожалению, не представилась, но это не первый звонок, утром баба трижды…
