видела ее на съемочной площадке.
– Ты о чем, дочка?
– Не обращайте внимания, это я так. Вот, взгляните, – Ката достала фотографию Стальмаковой, – похожа она хоть чем-то на ту женщину?
– Ой, ну, нет, конечно. Это совсем еще девчонка и худенькая, как тростинка, а та была грузновата. Нет-нет, дочка, не она, точно говорю.
– Дарья Матвеевна, а как пожар случился?
– Ох, милая, даже вспоминать боязно! Я огонь-то увидела, сердце в пятки и ушло, это ж страх какой, когда в деревне пожар случается! Здесь не город, пожарные неизвестно когда приедут, своими силами справляться нужно, а дома все старые, да и понатыканы впритык друг к дружке. Думала, умру, давление подскочило, сердце прихватило, хорошо, мужики наши, да и бабы тоже, вовремя спохватились, не дали перекинуться огню на соседние дома. Пожарные приехали, когда от дома одна печка осталась. А все из-за бродяг этих, сколько раз я им говорила – убирайтесь отседова! Как об стенку горох, один раз даже угрожали мне, мол, сиди, бабка, не рыпайся, ежели жить хочешь. Вот вам, пожалуйста, я-то жива-здорова, а они погорели.
– Вы уверены?
– Ну, а то как же, они ночью всегда нажрутся до беспамятства и дрыхнут без задних ног, таким хоть пожар, хоть потоп – все нипочем.
– А милиция приезжала, трупы обнаружили?
– Ходили милиционеры, видала из окошка, но ко мне не наведались. Уж не знаю, почему… наверное, считают, стара я очень, ничего интересного рассказать не смогу. А с другой стороны, даже если зайдут, я слова не пророню.
– Почему?
– Я на них злобу затаила, на милиционеров-то этих. Когда сын был жив, его один раз по пьяному делу забрали в милицию. В Москве дело происходило, там его, бедного, так избили, живого места не осталось, еле домой вернулся. С тех пор я их знать не хочу.
Витька жестом показал Кате на дверь. Поняв намек Столярова, она встала.
– Дарья Матвеевна, нам пора.
– Уже уходите, может, еще чайку выпьете перед дорожкой? – бабушка с надеждой смотрела на гостей.
– Нет, нужно ехать.
– Спасибо за чай, – Виктор прошел к двери, – и до свидания.
– На здоровье, сынок, счастливого пути.
Когда Столяров вышел, Дарья Матвеевна подошла к Катарине.
– А вы правда не муж и жена?
– Правда.
– Он смотрит на тебя влюбленными глазами, уж поверь бабке, нравишься ты ему.
Катка улыбнулась:
– Спасибо за гостеприимство.
– Езжайте с богом.
Садясь в машину, Катарина засмеялась.
– Ты что?
– Знаешь, что мне сказала Дарья Матвеевна, когда ты вышел?
– Ну?
– Старушка уверяла, что ты смотришь на меня влюбленными глазами.
– Даже так, а… может, она права?
– Да, конечно, слышала бы тебя сейчас Регинка – не сносить нам головы.
– Это точно.
– Ну а теперь о главном: какие имеются мысли по поводу услышанного?
– А что здесь думать, все ясно, тебя хотели убить, нужно узнать – кто.
– Совсем просто, вот так взять и узнать, интересно, у кого?
Виктор закурил.
– Это уже другой вопрос.
– Кажется мне, без Стальмаковой не обошлось, наверняка она причастна к пожару.
– Я с тобой в корне не согласен: посуди сама, Нателла – обеспеченная женщина, приспичило бы ей от тебя избавиться, дамочка не стала бы рисковать. Куда проще нанять киллера, в конце концов.
– Не скажи, для чего ей нужны лишние свидетели, к тому же только у Нателлы были веские мотивы убить Карпову и Антона… да и Серебрякову она ненавидит.
– А Круглов?
– Он тоже мог мешать Стальмаковой, пока мы не знаем всей правды, но я считаю… – Катарина резко затормозила.
– Катка, осторожней!
– Витя, это Соня!
– Какая Соня?
– Та самая бродяжка, – Копейкина выскочила из машины и нагнала медленно бредущую по дороге женщину. – Соня, постой!
– О! Какие люди, ты чего опять здесь делаешь? – Софья подняла голову, и Катка невольно поморщилась. Щеки женщины походили на один сплошной синяк, создавалось впечатление, что ее долго били лицом об асфальт.
– Что с тобой?
– Ерунда, очередная разборка.
– Как вам удалось спастись?
– Ты про пожар, че ли?
– Да.
– А мы вчера с Петькой, как только ты денег дала, пошли на станцию, там круглосутка работает. Купили водяры и отметили это дело, кстати, деньги-то у нас отняли!
– Кто?
– Димка, сукин сын, говорила я Петьке – не трепись про бабки, так этот мудак как нажрется, и давай звонить, козел драный! А тот придурок узнал, что мы при бабле, полез в драку, все до копейки забрал, сучара.
– Слава богу, вы не пошли домой.
– Притопали под утро, от дома одни головешки остались, где теперь обитать станем, ума не приложу. Скоро холодать начнет… ой, не одно, так другое, жизнь проклятая!
Копейкина достала сто рублей.
– Возьми.
Глаза Софьи загорелись озорным огоньком.
– Ух, спасибочки, – она стала запихивать купюру под грязную кофту, – Петьке ни слова не скажу!
Катарина вернулась к «Фиату».
– Ну и? – протянул Столяров.
– Ничего, решительно ничего: они были на станции во время пожара. Я оставила им денег, и парочка решила гульнуть, тем самым они спасли себе жизнь. Выходит, теперь мы квиты: сначала они меня спасли, теперь я их.
– А сейчас опять дала ей денег?
– Да.
– Зачем?
– Мне ее жалко.
– Эх, Катка, какая же ты все-таки…
– Эти люди даровали мне второе рождение, а деньги… так, мелочи.
Всю дорогу до Москвы у Катки в голове крутились мысли касательно Нателлы. Точнее, о ее причастии к
