– Парнокопытный в квадрате – фигово. А Надюшка кто?
– Родилась в восьмидесятом году. Двадцать седьмого мая.
– Елки-палки. Обезьяна и Близнецы. Взрывоопасная смесь. Отарик, бежал бы ты поскорее домой, пока твоя обезьянка не превратила тебя в парнокопытного в кубе. Шутка. Мы, астрологи, так шутим. Оставь мне номер своей мобилы. Дня через три я позвоню.
Капитан заискрился улыбкой:
– Сколько это будет стоить?
– Обижаешь, генацвале, с власти я денег не беру.
– Спасибо.
– Не за что, котик. И не забудь перед бракосочетанием устроить веселенький мальчишник. Чтобы все было как полагается, в лучших традициях: стриптизерши, стриптизерши и еще раз стриптизерши.
Когда десять минут спустя встревоженная Катка примчалась в спальню свекрови и спросила, для чего поднимался капитан, Розалия не задумываясь ответила:
– У нас с Отариком общее дело. Секретное!
Ката так и села.
Отарик? Замечательно! Нет слов!
Катарина припарковалась у школы. Обойдя здание, она увидела ту самую аптеку, у стен которой был обнаружен труп Купатовой. Ну и что Александра могла забыть в этих краях? Как она вообще оказалась здесь ночью?
Сколько же всего непонятного: недописанное слово в документах, раздавленный пион, исчезновение… Бесспорно, есть над чем поломать голову.
Где же кончик той ниточки, за которую надо ухватиться, чтобы в итоге выйти из темного лабиринта, в котором она сейчас блуждает?
Не замечая остановившегося рядом пенсионера и полную девицу, Ката продолжала мыслить вслух.
– Где ты, ниточка? Отзовись. Ты мне так необходима.
Пенсионер прищурил близорукие глаза. А толстушка, вытащив из сумки батон белого хлеба, с аппетитом откусила большой кусок.
Катарина растирала правый висок. Уже точно известно – Купатову убили между полуночью и двумя часами ночи. Последней, кто ее видел в особняке, была Аглая. Сестры столкнулись в коридоре в одиннадцать. Дорога от коттеджного поселка до школы отняла у Каты не более двадцати пяти минут. Значит, ночью до этого места можно добраться минут за пятнадцать.
– На машине да, – шептала Катарина. – Значит ли это, что у ворот коттеджа Александру Константиновну поджидал неизвестный в автомобиле?
Девица, успевшая съесть половину батона, что-то зашептала старику на ухо. Дедуся отрицательно покачал головой, кашлянул и обратился к Катарине.
Его писклявый голос заставил Катку вздрогнуть от неожиданности:
– И чего мы здесь вынюхиваем?
– Ой… вы меня напугали.
– Не уходи от темы, – потребовал дед, – чего вынюхиваешь, спрашиваю?
– Ничего. Я просто стою у аптеки.
– Так вход с другой стороны, – пробурчала пышка с набитым ртом.
– Знаю. Но мне не нужно внутрь.
– Милиция просила сообщить, если я подозрительных типов замечу, – угрожающе произнес пенсионер. – А ты очень даже подозрительная. Настюшка, доставай-ка, внучка, мобильный телефон.
Толстушка полезла в сумку.
– Подождите. Не надо никому звонить, я не подозрительная. Я… я приехала на место, где убили мою тетю.
Дед ойкнул:
– Царица небесная. Настенка, держи меня, сейчас упаду. А ты не серчай на старика, я ведь не хотел тебя обидеть. За порядком слежу, вот и внучку призываю быть бдительной.
– Вашу тетю нашли не здесь, – медленно сказала Настя, – а чуть дальше.
Ткнув пальцем в куст сирени, девушка пояснила:
– Там она лежала.
– Нам сообщили, что тело обнаружили местные подростки. Ты была в их числе?
– Что вы?! – Настя замахала руками. – Ее в восемь утра нашли, я в такую рань сплю как сурок.
– Тогда откуда знаешь, где именно лежал труп?
– Вы любого у нас во дворе спросите – вам ответят. Пацаны уже тысячу раз в подробностях все всем сообщили. Мне, правда, не сказали, я от Киры узнала. – Анастасия в очередной раз откусила от батона. – Дед, пошли домой.
Но старик, похоже, уходить не торопился. Скорчив недовольную гримасу, он обиженно протянул:
– Я каждый день в семь утра зарядку на улице делаю. А в то утро, как назло, проспал. До сих пор простить себе не могу, что не сам в органы позвонил. Я ж бывший общественник – привык обо всем узнавать первым. И тут такая вопиющая несправедливость. И горе, конечно же, огромное.
Копейкина до конца так и не поняла, что именно расстроило деда: факт убийства или обида на подростков, которые посмели первыми набрать «ноль два», лишив любопытного пенсионера хлеба и зрелищ.
К слову сказать, Анастасии не мешало бы повторно нанести визит в булочную. За те десять минут, что внучка с дедом разговаривали с Каткой, Настя умудрилась умять весь батон. Неудивительно, что деваха стоит в сарафане пятьдесят шестого размера.
Но больше всего Кату поразили слова Настены, обращенные к деду.
Вытерев рот, девица капризно молвила:
– Ты как хочешь, а я домой. Обедать пора, я голодна, как тигр. С самого завтрака во рту не было ни крошки.
– А батон? – ляпнула Катка.
Настена вытаращила глаза:
– О-па! А я чего, его съела? Вот это фокус. И даже не заметила.
– Сколько твоей тетке лет-то было? – спросил пенсионер.
– Шестьдесят шесть.
– Молоденькая.
Настя хмыкнула.
– Гена с приятелями на нее наткнулись, – продолжал пищать старик. – Геннадий – друг Настены.
– Он мне не друг, – озлобилась девушка.
– Ну как же не друг? Вы в девятом классе за одной партой сидели, он несколько раз твой портфель до дома доносил. К нам в гости захаживал.
– А потом с Янкой гулять стал. Я, видите ли, для него слишком толстая. Можно подумать, это от меня зависит. – Анастасия подняла сумку. – Теперь издеваются постоянно, мясокомбинатом дразнят. Скорей бы одиннадцатый класс закончить, чтобы их морды больше не видеть.
Дедок поковылял к подъезду. Дождавшись, когда он отойдет на значительное расстояние, Настя не без ехидства в голосе выпалила:
– Вы только не подумайте, что я стукачка. Просто сказать вам правду – мой гражданский долг.
– Я слушаю.
– Генка у вашей тетушки сотовый телефон стибрил.
– Как стибрил?
– Молча. Вы теперь смело можете на него в милицию заявить. Это ж воровство в чистом виде.
– Кто тебе сказал про телефон?
– Кирка! А она узнала от Маринки, а той проговорился Юрец. Они несколько месяцев назад поругались, потому что Юрка не рассказал Маринке про поездку в клуб с Венькой и Димкой.
Ката зажмурилась, а потом попросила:
– Давай с самого начала. Я ничего не поняла.
