все-таки пробормотала:
– Понятно.
Пиппа не сумела изобразить, что ей все нипочем, даже улыбнуться не смогла, чтобы скрыть слезы. Он преградил ей дорогу и взял ее за руки.
– Не-ет, любовь моя, так не пойдет. Ничего тебе не понятно. Иди сюда.
Он повел ее через низкий дверной проем на лестницу, затем они поднялись на несколько пролетов винтовой лестницы, ведущей в башню, и вышли на западную стену. День был прекрасный, солнце касалось верхушек деревьев, а чистое, ясное небо отражалось в озере.
– Внимательно посмотри на эту красоту, – прошептал он ей на ухо, стоя у нее за спиной. – Кто знает, когда еще ты увидишь нечто подобное. От этой красоты захватывает дух, но это слишком хорошо, чтобы длиться долго.
Она не была уверена, говорит ли он о своих владениях или о связывающих их чувствах.
– Почему?
– Потому что нас здесь не оставят в покое, не дадут просто жить и любить, рожать детей, всего, о чем мечтают обычные люди.
Надежды ее начали таять под тяжестью его рассуждений.
– Вы хотите сказать, что Ричард вернется?
Она почувствовала, как его широкие плечи напряглись, словно ему предстояло нести тяжелую ношу.
– С подкреплением. И он не остановится на захвате замка Росс. Прежде всего, ему нужен я.
– Но разве нельзя!.. – воскликнула она. – Разве вы не можете с ним договориться? Зачем ему нужно брать вас в плен?
– Если бы только Ричард, я бы не волновался. Хоть он и англичанин, но имеет понятие о чести.
Айдан развернул ее лицом к себе:
– У Фелисити влиятельная родня.
Упоминание о прежней жене Айдана обдало Пиппу холодом. Она поежилась и прижалась к нему, ощутив себя слабой и беззащитной.
– Ее отец продолжает настаивать, что вы убили его дочь?
Айдан кивнул, и мысли его невольно вернулись к письму, что лежало у него на столе.
– Он не успокоится, пока не увидит меня на виселице.
Его слова острыми льдинками вонзались ей в душу. Ей хотелось заткнуть уши руками, зажмуриться и отогнать прочь охвативший ее ужас.
Но Айдан был прав. Отец потерял дочь. Он не успокоится, пока правосудие не свершится.
– И все равно я хочу, чтобы вы на мне женились, – прошептала она.
Айдан грустно улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
– Возможно, сегодня, если не передумаешь.
– Мне иногда кажется, я хочу этого с самой первой нашей встречи. Поэтому не говорите мне, что мое желание не осуществится.
Ей показалось, что ему стоит немалых усилий не поддаться страстному влечению и не поцеловать ее.
– Это больше, чем простое желание, – настаивала она. – Оно сродни моей мечте найти семью, только сильнее. Я давно поняла, что, если мы с вами будем вместе, мне не нужна другая семья. В любом случае отыскать их почти немыслимо.
– А если ты узнаешь, кто они? – с усилием спросил Айдан.
– Наверное, мне будет интересно. Но больше никаких чувств я к ним, наверное, не испытаю.
О'Донахью закрыл глаза, и на его лице отразилась внутренняя борьба. Правда, он постарался улыбнуться, когда снова открыл глаза.
– Милая моя девочка, я люблю тебя всей душой, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. – Ты всегда так откровенна и прямолинейна.
– С вами – да. – Она затрепетала от прикосновения его губ. – Но только с вами.
Айдан поцеловал ее, и Пиппа просто физически ощутила, как ответная любовь и желание разливаются по всему ее телу, и она застонала от наслаждения.
– Я уверена, существуют более веские причины для нашего брака, чем просто безудержная страсть, – прошептала она.
– Это точно, – ответил он с давно забытым лукавством в голосе. Но, внимательно посмотрев в ее обращенное к нему лицо, он погрустнел. – Любовь моя, тебе нужен муж, на которого ты сможешь опираться всю жизнь, а не тот, кто, скорее всего, завтра или послезавтра окончит жизнь на виселице.
Она сжала кулаки, лицо стало решительным.
– Не говорите так!
– Но что будет, если меня поймает констебль Броуни? – настаивал он. – Что ты тогда будешь делать?
– Полагаю, сударь, я стану очень богатой вдовой, – через силу засмеялась Пиппа.
Он рассмеялся в ответ и снова наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее. Но прежде чем их губы встретились, ей показалось, что она увидела в его глазах безрассудное отчаяние. Но как только его горячие губы коснулись ее губ, она забыла их разговоры о смерти.
«Полагаю, сударь, я стану очень богатой вдовой». Ее слова, произнесенные в шутку, запали в душу Айдана, как репей в конскую гриву.
Поздно ночью, когда замок уже уснул, он взобрался на самую высокую точку замка Росс, сел, свесив ноги с крепостной стены, и стал любоваться залитой лунным светом гладью озера и горами за ним.
Он думал о том, какой простой была жизнь его предков. Простой и жестокой. Вождь правил огромной территорией от края до края.
А сейчас пришли англичане и вместе с собой навязали стране еще более жестокие порядки да добавили к ним сложности, к которым Ирландия оказалась не готова. Много ирландцев погибло в этой войне. Манстер был раздроблен, и даже главный повстанец граф Демонд оттеснен в туманные горы Шив-Миш.
Айдан подумал о шквале исступленных писем, яростных предупреждений и неистовых воззваний, полученных им со дня заключения мира с Ричардом. Он не знал, сколько еще ему удастся сдерживать гнев констебля Броуни. Может быть, месяц? Полгода? Он не сомневался, что рано или поздно они до него доберутся, таковы англичане.
Вот как обстояли дела. Фелисити победила. Она одолела его.
Но только в одном ей это не удалось.
Блаженно-торжествующая улыбка появилась на его губах. Ночной ветер трепал его волосы. Ей не удалось убить в нем любовь к Пиппе.
О'Донахью со всей силой ударил кулаком по каменной стене. Он увидел следы своей крови, но боли не почувствовал. Им овладело глубокое ликование по поводу принятого решения.
Он все решил. Он женится на Пиппе. Он вырвет радость из пасти разочарований. И, втайне от нее, он подготовит ее к жизни без него.
«Полагаю, сударь, я стану очень богатой вдовой».
– Да, именно такой вдовой ты и будешь, любовь моя, – прошептал он, обращаясь к ночной тиши. – Так тому и быть.
Их венчал Ревелин из Иннисфалена. Каноник светился от счастья, когда протягивал Айдану Библию для священной клятвы, и в голосе его звучали триумфальные ноты, когда он благословлял венчальные кольца О'Донахью.
Пиппа благоговейно слушала праздничную мессу, последовавшую за венчанием. Священный обряд заворожил ее. Она не понимала, почему реформаторы так лютуют против молитв и песнопений на латыни, облаков ладана и непоколебимой веры католиков. Крохотная, обдуваемая всеми ветрами часовня замка Росс отнюдь не утопала в упаднической роскоши, а Рим был где-то за семью морями. Простые люди, пришедшие сюда, излучали благоговение, которое могло переубедить любого реформатора.
Пиппа посмотрела на Айдана. Он опустился на колени и склонил голову. Его черные как вороное крыло волосы ниспадали вперед, и свет свечей играл в оплетенной бисером пряди. Он был так красив, что сердце
