– Не трогайте меня!
Она вырвала его кинжал из ножен. Он отдернул руки, показав ладони в знак примирения и своей капитуляции.
– Филиппа, ты меня неверно поняла. Мы ничего не имеем против твоего брака с Айданом О'Донахью, как не были против женитьбы Ричарда на Шеннон, каким бы опрометчивым нам ни казался этот его шаг. Я восхищен лояльностью своих детей в отношении к ирландцам.
– Тогда почему же вы пытаетесь удержать меня вдали от Айдана? В течение часа я уезжаю в замок Росс. – Она вернула отцу кинжал.
– Филиппа, его там нет, – вмешалась ее мать. – Его нет в замке Росс.
– Что вы хотите этим сказать? Что случилось? Вы убили его?
Заговорил Ричард:
– Филиппа, семейство Броуни уверено, что Айдан убил свою жену. Все знают, что Фелисити была не в своем уме. Она сама отняла у себя жизнь, но ее отец требует мщения. Фортитьюд направил Айдану ультиматум. Он приказал ему отдать замок Росс мне, а самому сдаться ему.
– Айдан никогда не сдастся Фортитьюду Броуни. – Пиппа гордо вздернула голову.
Оливер задумался, затем произнес с явной горечью:
– Констебль пообещал сжигать по одной ирландской семье в день, пока О'Донахью Map не сдастся.
– И вы ничего не можете сделать? – Филиппа удивленно посмотрела в глаза отцу. – Вы же лорд, титулованный посредник, призовите к порядку Броуни…
Оливер оперся о стол руками и тяжело вздохнул.
– Я пытался. Я всю ночь писал письма, направил нарочных в Корк, Дублин и Лондон, но здесь у меня нет власти. В зоне ответственности Броуни у меня столько же влияния, сколько у обыкновенного солдата.
– О'Донахью Map знал о нашем численном превосходстве, о недостатке провианта у ирландской армии, о предстоящей голодной зиме, – удрученно проговорил Ричард.
– Что вы плетете? – Филиппа даже не заметила своей грубости.
Оливер сжал ее руки в своих:
– Моя дорогая, у него не было выбора. Вчера вечером он распустил армию и сдался Фортитьюду Броуни.
Пиппа отдернула руки и бросилась к окну.
– Он знал, – прошептала она. – Он знал.
Она почувствовала это еще вчера утром. Он обнимал ее так, словно все было в последний раз.
Девушка почувствовала, как Ларк положила руку ей на плечо.
– Боже, о боже, он специально сделал так, чтобы я рассердилась, – от ласкового прикосновения матери у Филиппы невольно вырвалось признание, – чтобы уехала к вам. Он все это спланировал. Почему я этого не поняла?
– Он не хотел, чтобы ты догадалась, – произнесла Ларк.
Филиппа подняла голову.
– Что теперь будет? – спросила она. – Они отправят его судить в Дублин?
Ларк и Оливер обменялись взглядами.
– Только не врите, – попросила Филиппа. – Ложь я вам никогда не прощу.
Оливер сообщил ей то, что она уже почувствовала сердцем:
– Они хотят его повесить.
Зловещий бой барабанов нарушил утреннюю тишину. Морозный воздух взбодрил Айдана, идущего по узкой дорожке по направлению к виселице, установленной на холме в миле от места заточения.
Из уважения к его положению руки и ноги его были свободны от оков, и на нем был синий плащ, защищавший его от холода.
Его сопровождала дюжина стражников: трое спереди, трое сзади и по трое по бокам. Во главе процессии, весь в черном, ехал констебль Броуни. Никто не опасался, что О'Донахью сбежит. Броуни продумал все детали операции с тщательной жестокостью.
Вдоль дороги с двух сторон выстроились ирландцы, бормоча про себя молитвы и угрозы в адрес англичан.
Айдан изо всех сил старался не показывать своих чувств.
«Хорошо, что здесь нет Пиппы», – подумал он. Больше, чем когда-либо, он был уверен в правильности своего выбора. Он обменял любовь Пиппы на благополучие, которое она обретет в лоне своей семьи.
– Да хранит вас Бог, сударь!
Крики доносились со всех сторон, сбоку, спереди и сзади, даже сверху. Несколько дерзких подростков забрались на дерево и подбадривали Айдана, одновременно осыпая проклятиями английских солдат.
– Да хранит всех вас Бог!
Слова эти прозвучали четко и твердо. Он не спал всю предыдущую ночь, обдумывая условия капитуляции, но, несмотря на изнеможение, заставлял себя идти с гордо поднятой головой.
По условиям капитуляции замок Росс и все его земли попадали под управление Ричарда де Лэйси. Яго и Донал Ог вместе с сотней лучников О'Донахью королевской милостью отправлялись в изгнание.
Фортитьюд Броуни легко согласился с этими условиями. Ему была нужна только смерть О'Донахью Мара.
И он ее получит.
До виселицы, стоявшей на вершине одинокого холма над Лох-Лином, оставалось еще примерно с четверть мили, когда Айдан услышал стук копыт скачущей галопом лошади.
Он посмотрел поверх голов своих конвоиров и увидел одинокого всадника, направлявшегося по зеленому холму навстречу процессии. Он знал только одного всадника, который мог так безобразно держаться в седле.
Пиппа.
О боже, она-то зачем здесь?!
Девушка проехала сквозь ряды сочувствующих ирландцев. Фортитьюд осадил своего коня.
– Стойте…
– Пошел прочь, – бросила она, протаранив лошадью конвой и отодвинув солдат в сторону. Она спешилась, прошла между ними и встала перед Айданом. Затем крепко прижалась к нему и обвила его шею руками. – Твоя уловка не пройдет, – прошептала она ему прямо в губы. – Ты пытался разрушить нашу любовь, чтобы твоя смерть не причинила мне боли.
Солдаты замерли, переминаясь с ноги на ногу и наблюдая за их встречей.
– Тебе бы следовало знать, Айдан, что я буду любить тебя до конца своих дней.
Сердце рвалось у нее из груди, глаза наполнились влагой. Он взял ее лицо в свои ладони и притянул ее голову к своей груди.
– Какая же я бессовестная скотина, – прошептал он. – Я счастлив, что обнимаю тебя еще раз. Последний раз.
Но Айдан не хотел, чтобы она видела, как он умрет.
– Скажи мне «прощай» здесь и сейчас. Умоляю тебя, не сопровождай меня до конца.
Она отступила на шаг и взглянула на него:
– Как ты посмел? Как тебе в голову пришло выбрать смерть вместо борьбы за свою жизнь?
Он показал рукой на пришедших проводить его на казнь ирландцев:
– Если бы я сбежал, они бы заплатили за это.
Он читал на ее лице слова, которые она не смела озвучить.
Айдан почувствовал необыкновенный прилив сил от объятий женщины, которую так сильно любил. Ему даже удалось улыбнуться.
– Любимая, слишком поздно для нас, – сказал он. – Смешно, не правда ли? Когда мы встретились, было слишком рано. Сейчас слишком поздно.
