– Но позвольте…
– Не позволю.
– Розалия Станиславовна!
– Я сорок лет Розалия и три года Станиславовна, это сути не меняет. Хватит вопросов, начинай обзвон соседей. Пусть приходят и забирают свое барахло. Вещички свою задачу выполнили, теперь дело за малым.
– Я поднимаюсь к себе. Обзвон делайте сами.
Закрывшись в спальне, Катарина плюхнулась на кровать.
– И все-таки что же она замышляет? Из какой передряги придется вытаскивать ее на этот раз?
Глава 7
За новогодним столом сидело шесть человек.
Окинув собравшихся мрачным взглядом, Варвара Тарасовна заметила:
– Это первый Новый год без Паши. До сих пор не могу поверить, что моего ветреного племянника нет среди живых. Частенько я на него сердилась, иногда мы даже вступали в перепалки, но я любила его, очень любила. Когда моя младшая сестра скоропостижно скончалась, Пашка некоторое время жил у нас. Леночка, ты помнишь, как вы, закрывшись в комнате, пробовали курить?
Елена кивнула.
– Такое не забывается. Пашка тогда сказал, что курящая девушка выглядит очень… Ой, как же он выразился? Точного слова не помню, но суть его слов такова: если парень видит девушку с сигареткой в руке, то он сразу на нее западает.
– Бред полнейший, – возразил Дмитрий, покосившись на Инну. – Лично мне никогда не нравились курящие дамы.
Инна решила съязвить:
– У тебя, наверное, был богатый опыт общения с женщинами до встречи со мной.
– Инчик, не начинай, я просто высказал свою точку зрения. Имею я на это право, в конце концов.
– Ты сам не заводись. Уж и пошутить нельзя.
Валентина Олеговна, видя, что между супругами назревает скандал, быстро вмешалась в разговор:
– А вы знаете, мне ведь тоже в юности казалось, что, дымя папироской, я вся такая… крутая, что ли. К сожалению, с возрастом понимаешь – кроме вреда, никотин не приносит абсолютно никакой пользы. – Огнева рассмеялась. – Во как сказанула. Кроме вреда никакой пользы.
– Да, Валюша, иногда ты выдаешь такие перлы – успевай записывать.
Положив себе в тарелку салат «Цезарь», Елена продолжила:
– Ну так вот, закрылись мы, значит, с Павлом в комнате и метнулись к окну. Дело было зимним вечером, и на улице уже стемнело. Открыли форточку и смотрим друг на друга. Пашка достал из кармана пачку сигарет и так по-хитрому улыбается, мол, бери, сейчас начнем урок курения. А мне страшно до жути. Но сигаретку все-таки взяла.
– А я в это время ни о чем не подозревала, – вздохнула Нижегородская. – Думала, дочурка уроками занимается, а она, оказывается, сигаретки смолила.
– Мам, не перебивай.
Всеволод пригубил красное вино и с интересом посмотрел на жену.
– Ну и чем закончился ваш урок?
– Грандиозным скандалом. Стоило мне сделать пару затяжек, как я начала кашлять. Причем кашляла словно ненормальная. Никак не могла остановиться. Павел перепугался, выбросил пачку в окно, а сам по спине меня бьет.
– По спине-то зачем? – хохотнула Инна.
– Говорю же, испугался он сильно, растерялся.
– И тут на сцене появляюсь я, – грозно проговорила Варвара Тарасовна. – Услышала кашель, примчалась в комнату, а дверь закрыта. Стучу, требую, чтобы открыли, а они и ухом не ведут. Павел успокаивает, орет, что с Ленкой полный порядок, но открывать не спешит. Короче, в тот вечер я им устроила разбор полетов.
– Судя по всему, твой разбор полетов не возымел должного результата, Ленка курит.
– Неправда, я начала курить только через несколько лет после первой затяжки.
Нижегородская улыбнулась.
– Пашка… Милый мой Пашка. Помните, как в прошлом году он приволок на Новый год два ящика петард? Думала, с ума сойду, мне так и казалось, что к утру либо мой дом взорвется, либо кто-нибудь из гостей обязательно покалечится.
– Он любил жизнь, – согласилась Валентина Олеговна. – И старался брать от нее по максимуму. Да чего там говорить, светлым человеком был Павел. Царство ему небесное.
Варвара Тарасовна смахнула со щеки слезу.
– Вы не против, если я предложу помянуть Павлика?
– Ну что ты, мам.
– Конечно-конечно.
– Ну, светлая ему память.
Инна хотела чокнуться бокалом с Дмитрием, но последний прокричал:
– Обалдела?! Не чокаются.
– Ой, прости, забыла. И незачем так орать, я не глухая.
Терентьев смолчал.
Празднование главного праздника страны продолжилось. Но сегодня, в отличие от других новогодних ночей, в коттедже Варвары не было слышно смеха и веселых шуток. Все скорбели по безвременно ушедшему Павлу, посему застолье проходило без излишней помпезности.
Анна принесла в столовую запеченного поросенка.
– Поросенок! Какая прелесть, – Валентина Олеговна захлопала в ладоши. – Варька, ты знала, что Анна готовит поросенка, и смолчала?
– Знала, – улыбнулась Нижегородская. – Хотела сделать тебе сюрприз.
– Обожаю запеченных поросят.
– А я к ним полностью равнодушен, – пробурчал Дмитрий. – Терпеть не могу свинину.
– Обязательно было это говорить? – вспыхнула Инна. – Терпеть он их не может, а кто летом за обе щеки уплетал шашлык?
– Шашлык был из говядины.
– Ничего подобного. Если для тебя все едино – и свинина, и говядина, то это твои проблемы.
– Ин, давай ты не будешь портить праздник, а?
– Значит, я его порчу. Замечательно. Могу встать и уйти.
– Эй-эй, голубки, – Варвара Тарасовна погрозила Терентьевым пальцем. – Вы чего сегодня как с цепи сорвались? Придираетесь к словам, бурчите, словно вредные старухи.
– Просто некоторые обладают удивительной способностью испортить настроение за рекордно короткие сроки.
– Ты меня имеешь в виду? – невозмутимо спросил Дмитрий.
– Ты догадлив.
– Так, господа Терентьевы, предлагаю сиюминутно помириться и впредь сдерживаться. Договорились?
– Я постараюсь, тетя Варя, а вот за Димку поручиться не могу.
– Главное, что за себя можешь.
Всеволод коснулся локтя жены.
– Смотрю я на Димку с Инной и думаю: как же мне повезло с Ленусиком! Мы ведь никогда не ссоримся, живем душа в душу.
– Так уж и никогда?
– Клянусь. Лен, я прав?
– Прав, дорогой. Но в этом исключительно моя заслуга.
– Не понял.
