Нана медленно раскладывала на ярусном подносе сандвичи и печенье. Раз в месяц, что бы ни происходило в их жизни, бабушка и внучка устраивали чай в «Астор-Корт» в отеле «Сент-Регис» в центре города. Они делали это многие годы, с тех пор как Оливия была толстушкой, угрюмой двадцатилетней девушкой, нуждающейся во внимании. Даже теперь было что-то волнующее в том, чтобы вступить в роскошь стиля бю арт с его элегантной мебелью, пальмами в горшках и тихим бормотанием арфы.
Нана уложила ломтик огурца, украшенный тресковым муссом.
— Спасибо. Юбилей через три месяца, но я уже в восторге.
— Почему лагерь «Киога»? — спросила Оливия, вертя в руках чайное ситечко. Она не была там со времени последнего лета перед колледжем. Она считала, что ей удалось оставить все драмы и тревоги позади.
— Лагерь «Киога» — особое место для нас с Чарльзом. — Нана попробовала крохотный сандвич с трюфельным маслом. — Это место, где мы впервые встретились и поженились там, на застекленном балконе, на острове Спрюс посредине озера Уиллоу.
— Ты шутишь. Я этого не знала. Почему я этого не знала?
— Поверь мне, то, чего ты не знаешь о нашей семье, может занять целые тома. Мы с Чарльзом были обыкновенными Ромео и Джульеттой.
— Ты никогда не рассказывала мне эту историю. Нана, в чем дело?
— Ни в чем. Большинству молодых людей наплевать, как их бабушка и дедушка встретились и поженились. И их нельзя в этом винить.
— Мне есть дело прямо сейчас, — сказала Оливия. — Колись.
— Это было так давно и сейчас выглядит таким тривиальным. Видишь ли, мои родители — Гордоны — и семья Беллами происходили из двух разных миров. Я выросла в Авалоне и увидела большой город только после того, как вышла замуж. Родители твоего дедушки даже угрожали бойкотировать свадьбу. Они были решительно настроены на то, чтобы их единственный сын заключил достойный брак. В те дни это означало, что он должен найти кого-то с высоким социальным статусом. А не жениться на какой-то кэсткилзской девчонке из горного лагеря.
Оливия была поражена болью, промелькнувшей в глазax бабушки. Некоторые раны, похоже, никогда не залечиваются.
— Мне жаль, — сказала она.
Нана сделала над собой заметное усилие, чтобы улучшить свое настроение.
— В те времена было множество классовых предрассудков.
— И сейчас есть, — мягко сказала Оливия.
Нана закрыла глаза, и Оливия поняла, что ей лучше сменить тему, или она вынуждена будет пуститься в объяснения, что она имела в виду. Она с надеждой посмотрела на чайник.
— Он готов?
Они всегда заказывали большой чайник чая «Леди Грей», с лавандой и бергамотом. Бабушка Оливии кивнула и налила чаю.
— В любом случае, — сказала Нана, — тебе есть о чем думать, кроме моей древней истории. — Ее глаза сверкнули из-за шикарного черно-розового стакана, и на мгновение она показалась Оливии на несколько десятков лет моложе. — Однако это замечательная история. Я уверена, что ты услышишь ее этим летом. Надеюсь, что все приедут и останутся надолго. Мы с Чарльзом собираемся произнести наши клятвы на балконе, точно так же, как впервые сделали это. Мы собираемся повторить свадьбу, насколько это возможно.
— О, Нана, это… замечательная идея.
Глубоко в душе Оливия съежилась. Она была уверена, что идиллическая картинка, существующая в сознании бабушки, далека от реальности. Лагерь перестал функционировать девять лет назад и оставался заброшенным с тех пор, за ним кое-как присматривали два-три человека из персонала, которые следили, чтобы здания не обветшали окончательно. Некоторые из кузин Беллами и другие родственники проводили там вечеринки и отпуска, но Оливия опасалась, что лагерь превратился в руины. Ее бабушка с дедушкой будут разочарованы, когда увидят, что с ним стало, и пожалеют о своем решении провести здесь торжества по случаю своей золотой свадьбы.
— Ты знаешь, — сказала Оливия, стараясь быть дипломатичной, — некоторые из ваших друзей уже в годах. А, как я уже говорила, лагерь не приспособлен для кресел на колесиках. Люди наверняка с большей радостью пришли бы отметить юбилей в «Уолдорф-Астории» или, может быть, прямо здесь, в «Сент- Регис».
Джейн отхлебнула чаю.
— Мы с Чарльзом обсуждали это и решили сделать это ради нас. Как бы мы ни любили друзей и семью, наша золотая свадьба должна быть такой, какой мы хотим ее видеть. Такой была наша свадьба, и такой мы проведем ее через пятьдесят лет. Мы выбрали лагерь «Киога». Это способ отметить то, кем мы были в прошлом, и то, кем мы надеемся прожить остаток нашей жизни — счастливой парой. — Ее чашка зазвенела, и она поставила ее на блюдце. — Это будет наше прощание с лагерем.
— Что ты имеешь в виду?
— Празднование золотой свадьбы будет нашим последним мероприятием в лагере «Киога». После этого нам придется решить, что делать с этой собственностью.
Оливия нахмурилась:
— Нана? Я правильно тебя поняла?
— Да. Пришло время. Мы должны составить план будущего этого владения. Это сотня акров земли, и она находится во владении моей семьи с 1932 года. Мы надеялись, что сможем сохранить ее в семье для наших детей. — Она пристально посмотрела на Оливию. — Или для наших внуков. Ни в чем нельзя быть уверенным в этой жизни, но мы надеемся, что эта земля не будет продана тому, кто устроит здесь парковки и построит ряды ужасных безликих домов.
Оливия не знала, почему перспектива продажи лагеря так ее расстроила. Ей даже не нравилось это место. Ей нравилась сама идея лагеря. Отец Наны получил эту собственность во время Великой депрессии в качестве уплаты за долги и сам выстроил лагерь, назвал его «Киога», считая, что на алгонкинском [3] языке это означает «спокойствие», но позже он узнал, что это слово не имеет смысла. После того как лагерь был закрыт в 1997 году, никто из потомков Беллами не взял заботу о нем на себя.
Ее бабушка угостилась рожком, наполненным шоколадным муссом.
— Мы обсудим это после юбилея. Лучше все устроить и решить, чтобы никому не пришлось ломать голову над этой проблемой после того, как мы уйдем.
— Ненавижу, когда ты так говоришь. Тебе шестьдесят девять лет, и ты только что получила разряд в троеборье…
— Которого я бы никогда не добилась, если бы ты не тренировалась со мной. — Джейн развела руками и на мгновение задумалась. — Там произошло так много важных событий в моей жизни. Этот лагерь провел мою семью через Великую депрессию, он дал нам выжить. После того как мы с Чарльзом поженились и взяли на себя руководство лагерем, это место стало частью нас.
«Так типично для Наны, — думала Оливия. — Она всегда искала выход, даже если лучше было пустить все на самотек».
— Это все в будущем. — Нана снова оживилась, как будто перевернула страничку, распечатанную с вебсайта Оливии. — Нам нужно обсудить дела. Я хочу, чтобы ты подготовила лагерь к нашему торжеству.
Оливия рассмеялась:
— Я не могу сделать этого, Нана.
— Глупости. В данный момент ты занимаешься экспертными исследованиями, дизайном и службами по поместьям, чтобы оптимизировать их маркетинговую цену.
— Все это означает, что я довожу дома до ума, — сказала Оливия.
Некоторые из дизайнеров возражали против этого определения, которому действительно не хватало определенной солидности. Это определение весьма относительно раскрывало суть работы Оливии. Она предоставляла услуги людям, которые желали показать свою неповторимость в лучшем свете. Оливия была
