— Я просто не понимаю, что хорошего принесет тебе знание того, как плохо все было в Тихуане, — сказал он, в его голосе звучали боль и сожаление.
— Не было ничего хорошего в том, что ты скрывал правду. — Гром отозвался на ее слова, громкий, словно незнакомец застучал в дверь. — Мне нужно в библиотеку, — сообщила она, направляясь прямо под дождь. Было ужасно холодно, но она едва чувствовала это.
Папа последовал за ней на улицу, не обращая внимания на дождь.
— Ах, дорогая, возвращайся в дом, и давай поговорим об этом.
Она остановилась в конце дорожки и обернулась:
— Зачем? Ты никогда не хотел говорить об этом раньше.
Без плаща он промок до нитки, рубашка прилипла к нему, но он не двинулся к дому.
— Если бы я мог, я бы переписал для тебя всю твою жизнь, но я не могу. Все, что я могу, — это дать тебе лучшую жизнь сейчас.
— Заведя интрижку с Сарой Мун? Я знаю, ты влюблен в Сару! — закричала она, дождь хлестал по ее носу и щекам.
— Я ничего не могу с этим поделать, — отвечал он, вытягивая руки ладонями кверху, словно для того, чтобы поймать капли дождя. — И я не откажусь от этого.
Она повернулась, чтобы уйти, но он прокричал ей в спину:
— Послушай, Аврора! Я люблю Сару и люблю ее мальчиков тоже. Но ты… ты мое сердце. Моя жизнь изменилась, когда ты вошла в нее. Ты сделала меня отцом.
Она повернулась:
— Вранье. Ты спас меня. Потому что у тебя не было выбора.
Он не отрицал этого, но настаивал:
— Мы — команда, ты и я. И если ты думаешь, что это изменится из-за того, что я встретил кого-то, ты ошибаешься.
— Все уже изменилось. — Она отступила дальше от него.
— Разве это плохо?
— Все было хорошо раньше. — Однако она знала, что это не так. Ее отец всегда был в порядке, но ему не было хорошо, и теперь он, похоже, твердо решил что-то с этим сделать. И Аврора ничего не могла сделать, чтобы изменить его решение. Она была недостаточно важна.
— Есть кое-что, что мне нужно сказать тебе. — Он прокашлялся и посмотрел ей в глаза. — Я собираюсь просить Сару выйти за меня замуж.
Она резко наклонила голову, стряхивая капли дождя с капюшона своей куртки.
— Я знаю. Я видела чек на кольцо.
— Я собирался сказать тебе, но ты меня опередила, сунув нос куда не следует. — На его лице было выражение, какого она никогда не видела раньше. Сияние. — В любом случае я надеюсь, черт побери, что она скажет «да» и что ты, черт возьми, будешь за нас счастлива.
— Счастлива. Посмотрим. Парочка близнецов переедет в мой дом. Женщина, которая не является моей мамой, выйдет замуж за моего отца. И предполагается, что все это сделает меня счастливой?
— Сара любит тебя, Аврора. Ты это знаешь. И ты можешь любить ее и мальчиков, если позволишь себе. Невозможно любить слишком многих в этой жизни.
Аврора не могла поверить, что она это слышит. А еще она не могла поверить собственным мыслям. Что, если бы папа умер в огне? Она могла бы жить с Сарой и ее близнецами до восемнадцати лет.
— Может быть, я не такая, как ты, папа. Я не могу начать ни с того ни с сего называть группу незнакомцев своей семьей. Я так не могу.
— Экстренное сообщение, Аврора, — сказал он, демонстрируя свое раздражение. — Мир не вертится вокруг тебя.
— Ты прав. Он вертится вокруг тебя и Сары и этих малышей. — Неожиданно Аврора почувствовала себя больной. Ее отец заслуживал Сары, которая была доброй и хорошей и которая происходила из прекрасной семьи. Ее отец и Сара принадлежали друг другу, двое хороших людей, проживающих жизнь вместе, а не спасающих один другого. Это, вероятно, никогда не было так с настоящей матерью Авроры. Они с папой никогда не были равными, и то, что мама сбежала, было доказательством тому.
— Куда, черт побери, ты направляешься? — прокричал папа.
— Я буду в библиотеке, делать домашнее задание, — сказала она, забрасывая за плечо рюкзак и натягивая капюшон.
Наступила пауза. Аврора знала, что он пытается решить, заставить ли ее остаться или поорать еще немного.
— Мы обедаем сегодня вечером у бабушки, и нам нужно забрать собаку из дома твоего друга, — сказал он.
— Я знаю. Я потом приеду прямо к бабушке. — Задержав дыхание, она добавила: — Как будто тебе есть дело. — Шагая по дороге, она сжала пальцами измятый чек в кармане плаща. Она прибрала его к рукам, потому что на чеке была еще одна вещь, которую папа держал в секрете, — адрес ее матери.
39
Приняв душ, Уилл позвонил родителям, чтобы предупредить их, что Аврора, скорее всего, будет не в настроении, когда придет. Он попал на автоответчик и передал матери, чтобы она позвонила ему.
Он натянул джинсы, фланелевую рубашку и сделал кое-что по дому. Ссора с Авророй была куда хуже, чем сотня царапин и порезов от пожара. Когда Аврора была маленькой, она была солнечной и простой. Каждый раз, когда он отправлялся на работу, у нее был маленький ритуал. Она обхватывала его лицо крошечными ручками и говорила. «Пока, папа. Я увижу тебя снова, когда ты вернешься».
То, что она называла ею папой, — что-то, что она стала говорить сама, без принуждения, — наполняло его горячей гордостью, такой сильной, что у него не было никаких сожалений о том, что он упустил в жизни какие-то шансы и не вышел на какие-то дороги.
Сегодня она даже не потрудилась сказать «до свиданья».
— Тук-тук. — В дверях стояла Сара, улыбаясь ему. Не ожидая приглашения, она вошла. — У тебя есть время для небольшой компании?
Свет, казалось, изменился и ветер стих, когда она была рядом. Он посмотрел на нее и был покорен необыкновенной магией, она была вся освещена яркими вспышками и таинственными тенями.
— Конечно, — сказал он, обнимая ее. Она была и пахла словно рай, и, несмотря на то что он все еще переживал из-за Авроры, глубокое спокойствие воцарилось в его сердце, когда он прижал ее к себе. Что бы ни происходило с Авророй, с этим он разберется, и, может быть, Сара даже поможет ему в этом. Мысль о том, чтобы получить помощь, воспитывая ребенка, была новой для Уилла. Благодарение Богу, думал он, вспоминая ощущение броска от взрыва посреди ночи. Благодарение Богу, он выжил. Он нуждался в этом, нуждался в Саре, нуждался в том, чтобы любить ее. Такой и должна была быть его любовь — спокойной, а не хаотичной.
В Марисоль все было хаосом. И одна из вещей, которые он находил самыми странными с Авророй, заключалась в том, что она отчетливо напоминала ему ее мать. Сегодня, когда она бросала ему злобные обвинения, то, что он увидел в ее глазах, испугало его — темные молнии Марисоль.
— Я так рада, что ты в порядке, — прошептала Сара ему в грудь.
— Не беспокойся обо мне. Я профессионал.
— Да, скажи это пропановому баллону.
— Я в порядке, Сара, клянусь, что это так. — Он сомкнул вокруг нее руки, и они покачались немного в ритмичном танце близости. Его горло пересохло и глаза горели. Черт, подумал он. Черт. Любовь к ней вызывала у него слезы. Это было с ним впервые, это точно.
— Что? — прошептала она, и он понял, что дрожит.
— Я люблю тебя, вот что. — Его поцелуй был долгим и наполненным вещами, для которых не было
