Рурк думал, а понимает ли Джоуи, как много это для него значит и как он им восхищается. Если бы не Джоуи, он бы никуда не поехал. Сначала, когда зашла речь о лагере «Киога», отец Рурка с ходу отверг эту идею. И тогда Джоуи как бы между прочим назвал имена детей из школы, которые туда поедут. Джоуи притворился, что разговаривает с Рурком, но при этом он осторожно упомянул фамилии наиболее влиятельных семей, которыми Дрэйтон Макнайт восхищался и чьей поддержки добивался. Рурк убедил родителей, что неплохо было бы отправить в лагерь Джоуи, и это подтолкнуло их к окончательному решению.
Все подошли к поезду, и Рурк попрощался с родителями. Они с отцом пожали друг другу руки, при этом отец на мгновение так сильно стиснул кисть Рурка, словно хотел оставить отпечаток.
— Никогда не забывай, кто ты, — сказал отец. — Сделай так, чтобы наша семья тобой гордилась.
Рурк посмотрел отцу прямо в глаза:
— Да, сэр.
Потом отец окинул взглядом людей на платформе. Вот он стоит здесь, прощается с сыном, который уезжает на целых два с половиной месяца. Сенатор работал на публику, завоевывал сердца новых избирателей.
По крайней мере, это дало матери Рурка возможность сказать ему пару слов на прощание. Она крепко обняла сына. Сейчас Рурк был немного выше ее, и маме было удобно шептать ему на ухо.
— Ты замечательно проведешь время, — сказала она. — Лагерь «Киога» просто… восхитителен.
— Джулия, — раздался голос сенатора, — нам пора.
Мама еще раз напоследок обняла Рурка.
— Не забывай писать.
— Не забуду.
Рурк стоял на платформе и смотрел им вслед, стройным фигурам, одетым в плащи по последней моде. Мать по привычке взяла отца под руку. Глаза Рурка затуманились, и родители скрылись из вида. Они теперь были не отдельными людьми, а одним существом — Сенатором-и-миссис-Макнайт.
Крутом дети прощались со своими родителями. Некоторые девочки и их матери даже плакали, обещая очень скучать и писать письма каждый день.
Мистер Сантини, похожий на медведя, обнял Джоуи громко чмокнул его в макушку.
— Я буду скучать по тебе, как по фруктовому мороженому, сынок! — рыдал мистер Сантини, ни на кого не обращая внимания.
Рурк задумался, каково это — иметь семью, по которой действительно скучаешь.
Лагерь «Киога», как и обещала мама Рурка, действительно был восхитительным. Рурк и Джоуи жили с десятью другими мальчиками в домике, который носил название хижина «Тикондерога». Каждый день их ожидало нечто интересное: спортивные игры и мастер-классы, походы, скалолазание, купание и катание на лодке на озере Уиллоу, разговоры возле ночного костра. Иногда приходилось петь и танцевать. Рурк бы охотно от этого воздержался, но отказаться возможности не было, потому что участвовали абсолютно все.
Рурк умел легко смиряться с тем, что он делать не любил. Это, по крайней мере, было лучше, чем танцевать в паре с какой-нибудь хихикающей девицей с потными ладошками и бормотать под нос: «Раз, два, три, раз, два, три…»
В лагере Рурк познакомился с несколькими Беллами. Мистер и миссис Чарльз Беллами, владельцы и директора лагеря, показались ему довольно добрыми людьми.
— Законопроект о защите дикой природы многое значит для нас. Благодаря твоему отцу мы больше не боимся, что лагерь придется закрыть из-за развивающейся индустрии, — сказала миссис Беллами в первый день. — Должно быть, ты очень гордишься своим отцом.
— Да, мэм. — Рурк больше не знал, что сказать.
— Мы очень рады, что ты приехал, — продолжала миссис Беллами. — Я помню твою мать. Джулия… Делани кажется, так ее звали в девичестве.
— Да, мэм.
— Она была всеобщей любимицей. Всегда такая веселая. Постоянно над кем-то подшучивала, а как-то раз на Ночь талантов Джулия приготовила такой номер, что мы все валялись по полу от смеха.
Рурк этому не верил, но как-то в дождливый день, когда все мероприятия на свежем воздухе были отменены, а Джоуи был в экспедиции, миссис Беллами показала ему несколько архивных фотоальбомов из библиотеки. Все альбомы хранились в главном зале: огромные стопки в несколько рядов, выстраиваемые с 1930 года. Они являлись сердцем лагеря «Киога», вмещая и обеденный зал, и библиотеку с лазаретом, кухней и кабинетами.
И конечно же эти альбомы хранили несколько снимков веселой матери Рурка. Он никогда не видел у мамы такой улыбки. Она выглядела такой невероятно счастливой, что Рурк едва ее узнал.
Он поблагодарил миссис Беллами за то, что она поделилась с ним историей лагеря. Рурк просидел в библиотеке, пока не кончился дождь. Он перечитал кучу книг, от детективов и книг по орнитологии до классики и ужасов. Еще долго после того, как закончился дождь, Рурк листал книги, пытаясь представить для себя другую жизнь. Маленькими они с Джоуи часто говорили о том, чтобы вместе пойти в армию и путешествовать по миру. Но потом Рурк и Джоуи стали старше, и мечты померкли. К двенадцати годам Рурк уже ощутил всю тяжесть ожиданий, возложенных на него отцом, а Джоуи познал реалии жизни рабочего класса.
Рурку было интересно, что сейчас делает Джоуи. Каждый мальчик должен был, хотя бы раз за лето, отправиться в экспедицию в одиночестве. Нужно было провести ночь на острове, маленьком клочке земли, расположенном посреди озера Уиллоу. Главный воспитатель, Грег Беллами, младший сын владельцев лагеря, сказал: «Это закаляет характер. А если вы испугаетесь, то, по крайней мере, кишечник очистится». Нужно было развести костер и подумать о важных вещах, хотя Рурк подозревал, что Джоуи всего лишь занимается делом обычным для парней их возраста.
Из размышлений Рурка вывел гудок машины. Рурк подошел к окну и увидел белый фургон. На бортах фургона была изображена река, а красивая надпись гласила: «Пекарня „Скай-Ривер“. Основана в 1952 году».
Рурк уже успел стать поклонником лагерной кухни, а особенно выпечки, которую здесь подавали. Хлеб и булочки, пирожные из слоеного теста, пончики и десерты были восхитительно вкусными.
Рурк уже собирался вернуться к полкам с книгами, но вдруг заметил, как к фургону подобрались трое парней. Они были из того же домика, что и Рурк: Джейкоб, Трент и Робсон. Рурк не был с ними близко знаком, но знал, что они законченные подонки. Им нравилось издеваться над теми, кто слабее. К Рурку они не лезли. Казалось, они принимают его за одного из своих, хотя Рурк в их делах никогда не участвовал.
Но сейчас эта троица ни над кем не измывалась. Они крали. Забрались в кузов машины и набивали рот и карманы булочками с высоких полок.
Сволочи. А ведь эти булочки — чьи-то деньги на пропитание. Несмотря на то что у Рурка не было опыта зарабатывания денег, благодаря Джоуи и его отцу он имел об этом представление. И прекрасно понимал, что водитель фургона вряд ли может позволить себе вот так просто раздавать булочки богатеньким детям из летнего лагеря. Рурка охватило неприятное чувство. Если вмешается, то на все оставшееся лето превратится в «стукача». Но если этого не сделает, то возненавидит себя за трусость.
Когда Трент схватил целый пирог, Рурк решился. Он уже почти устремился к выходу, но тут из фургона кто-то вышел. Это была темноволосая девочка, которая, очевидно, сидела на пассажирском сиденье. Ей было примерно столько же лет, сколько и Рурку. Возможно, чуть меньше. Две косы, красная футболка, шортики, незашнурованные кеды. Обычная девчонка.
Но при взгляде на нее Рурк почувствовал нечто странное, хотя и не понимал причины. Было в ней какое-то необычное очарование. Эти большие глаза и забавное выражение лица…
И в данный момент эту девочку грабили.
Рурк не слышал, что девочка говорила этим трем придуркам, но был уверен: они ее не слушают. Они продолжали жрать булочки. И продолжали хватать сладости, несмотря на то что уже набили желудки до
