– Им хотелось бы!
– Когда это случится, придет конец и моим мучениям, – сказала Роза задумчиво, не замечая жестокости своих слов. – Меня освободят из заточения, и я сразу же поеду к отцу и расскажу ему, что собиралась сделать Акасия. Он заключит ее в башню и будет держать взаперти, как ты меня сейчас. Вот тогда у меня все будет в порядке.
Гарет покачал головой, сочувствуя ее заблуждениям.
– Все не так просто, как ты думаешь, Роза! Даже если епископ Морлейский и де Ваннэ сумеют справиться со мной, тебе все равно будет угрожать опасность. Ты не представляешь себе толпу захватчиков, опьяненных победой! Они сочтут тебя лакомым кусочком и ни за что не откажутся от возможности овладеть.
– Но они догадаются, кто я такая, и не посмеют и пальцем меня тронуть!
– Не обольщайся! Все в захваченном замке будет их добычей и наградой за победу.
– Тебе не удастся запугать меня, Гарет! Хуже того, что ты уже сделал со мной, ничего быть не может.
У него удивленно поднялась бровь.
– Ты заточению в башне предпочитаешь риск оказаться изнасилованной?
Забыв об осторожности, Роза бросилась на него с кулаками, но он поймал ее за тонкие запястья, сжал руки и отвел их ей за спину. Она вырывалась, пытаясь достать до его лица. В, пылу схватки они упали на кровать.
– Жалкая свинья! Ты не имеешь права так ко мне относиться!
Он отпустил ее руки, она же продолжала вырываться из-под него, извиваясь змеей. Ей хотелось расцарапать в кровь ему лицо.
– Ты в гневе как мегера, Роза! Если епископ Морлейский и де Ваннэ войдут в город, ну и достанется же им от тебя!
– Они мне не враги, и я не буду им сопротивляться!
– Ну и зря! Значит, они изнасилуют тебя без сопротивления.
В ярости Роза набросилась на Гарета вновь, но силы ее таяли. Она затихла, жгучие слезы потекли из полуприкрытых глаз. Роза вспомнила; как некогда Гарет обнимал ее нежно, ласково, а не грубо и зло, как сейчас.
Слезы на щеках вскоре просохли, но все еще мерцали в глубоких темно-синих глазах. Она с трудом проглотила ком, вставший в горле. Сквозь стиснутые зубы Роза проговорила:
– Это хуже, чем оказаться изнасилованной, Гарет. Ты выжег мне душу.
– Я сделал только то, что было необходимо сделать.
Она язвительно спросила:
– А женился и спал со мной ты тоже из необходимости?
Глаза Гарета потемнели. Роза была так близка к нему, он чувствовал запах ее волос, слышал биение сердца.
– Но ведь ты сама хотела этого, Роза! Не отрицай, хотела!
Она стиснула зубы.
– Я хотела твоей любви, Гарет! Я доверяла тебе, думала, что и ты меня любишь. Я думала…
Слезы градом потекли по ее щекам. Под его телом она содрогалась от рыданий.
Руки Гарета ослабили хватку и стали не орудием пытки, а, как прежде, ласковыми. Он нежно поцеловал жену в щеку, на губах почувствовав соленость ее слез.
– Не плачь, пожалуйста! Не плачь, соловушко!
Губы Гарета тихонько приближались к ее устам. Роза прошептала его имя, и то был полупротест- полумольба. Вновь, как бывало, испытала она острый восторг, Девушка радостно прижималась к телу мужчины, ощущая его запах, прикосновения… Вдруг где-то глубоко в сознании возник вопрос: что она делает? Она же его ненавидит! Он все у нее украл! Он ее враг! Ничего ведь не изменилось!
Решительно Роза изо всех сил оттолкнула мужа.
– Лучше тебе уйти, – сказала она холодным голосом, собрав в кулак всю свою волю. – И больше подобного не повторится. Прежнего не вернуть. Теперь ты сможешь взять меня только силой.
– Как хочешь, – бесстрастно вымолвил он.
По утру Роза проснулась от непривычной тишины. Она поспешила к окну. Едва различимые в утреннем тумане лучники Гарета расположились на подготовленных для того площадках. Другие рыцари распределились по всей длине крепостной стены. Центральные ворота главной башни были наглухо закрыты. Толстые бревна служили надежным запором.
Розе от волнения стало холодно. Она отошла от окна и набросила на плечи накидку, но дрожь не унималась. Девушка вернулась к окну и принялась напряженно всматриваться в густой туман над торфяными болотами, сердце от волнения билось часто-часто. День сражения наступил.
Загремел засов, и дверь со скрежетом открылась. Вошла Кейт, за ней следовала стайка ребятишек. Таких изможденных детей Розе прежде никогда не приходилось видеть.
– Простите, миледи, – извинилась Кейт, – в замке полно народа, все комнаты заняты. А эти бедолаги совсем продрогли на улице. Но их, кроме как в ваших покоях, и разместить-то негде.
