При этих словах Буш подпрыгнул. В кипящем море, вблизи подветренного берега почти невозможно помочь вдвое более тяжелому судну без единой мачты. Хорнблауэр повернулся к первому лейтенанту.
– Мистер Буш, пропустите носовой шпринг в кормовой порт. Побыстрее, пожалуйста. Я возьму флагман на буксир.
Свое возмущение Буш мог выразить только взглядом – возразить открыто он бы не посмел. Но все видели, что Хорнблауэр рискует неимоверно и главное зазря. Затея практически неосуществима – хотя бы потому, что не удастся перебросить буксирный конец на беспорядочно кренящийся в подошве волны «Плутон». Тем не менее, Буш исчез раньше, чем Хорнблауэр успел бы ответить на его недовольный взгляд. Ветер гнал их к берегу, нельзя было терять ни секунды.
При плоском днище и подставленном ветру рангоуте «Сатерленд» будет дрейфовать быстрее «Плутона». Прежде, чем обстенить паруса и лечь в дрейф, придется в бейдевинд лавировать против крепкого ветра. Малейший недочет, малейшая неприятность с парусом или реем могут оказаться гибельными. На пронизывающем ветру, под дождем, марсовые, тем не менее, скоро вспотели – капитан требовал то наполнить, то обстенить паруса, то привести к ветру, то повернуть оверштаг. Они обходили покалеченный «Плутон», как чайка, которая кружит над обломками кораблекрушения. А мыс Креус все приближался. Снизу доносился топот ног и скрежет тяжелого двадцатидюймового каната: руководимые Бушем матросы, надрываясь, волокли по нижней палубе упирающийся шпринг.
Теперь Хорнблауэр тщательно прикидывал расстояние между кораблями и направление ветра. Он не надеялся отбуксировать «Плутон» дальше в море – «Сатерленд» и один еле-еле смог бы идти в бейдевинд – только оттащить в сторону от мыса, сразу увеличив расстояние до берега. Оттянуть крушение – это уже хорошо. А там глядишь, ветер уляжется или поменяет направление, команда «Плутона» успеет поставить временную мачту и хоть отчасти взять судно под контроль. Мыс Креус на западе, ветер с востока и чуть- чуть с севера. Исходя из этого, легче буксировать «Плутон» на юг, и шансы обогнуть мыс больше. Однако на юге – залив Росас, и ветер вынесет их аккурат под французские пушки. В Росасе наверняка есть и канонерские шлюпки – нет, это уже верная гибель. На севере – Льянца, батарею восстановить еще не могли, да и в любом случае до оконечности мыса Льянца будет больше двадцати миль. На севере опасность меньше – если только удастся миновать мыс Креус. На основе явно недостаточных данных Хорнблауэр лихорадочно пытался рассчитать: как быстро ветер будет сносить два сцепленных вместе корабля, и как далеко «Сатерленд» успеет отбуксировать покалеченный трехпалубник в отпущенное ему для этого время. Почти все параметры уравнения были ему неизвестны, и, как всегда в таких случаях, приходилось полагаться на интуицию. Он окончательно решил, что пойдет на север, когда на шканцы взбежал запыхавшийся матросик.
– Мистер Буш говорит, канат будет готов через несколько минут, сэр, – доложил он.
– Отлично, – сказал Хорнблауэр. – Мистер Винсент, сигнальте флагману: «Приготовьтесь принять буксирный конец». Мистер Моркел, позовите старшину моей гички.
Буксирный конец! Офицеры на шканцах переглянулись. «Плутон» беспорядочно переваливался с боку на бок и с носа на корму, то показывая медную обшивку днища, то уходя под воду белой полосой между орудийными портами, попеременно зарываясь носом и кормой, словно окончательно сбрендил. Приближаться к нему – все равно что в сильную качку ловить на палубе непривязанную пушку. Если корабли столкнутся, оба пойдут ко дну.
Хорнблауэр окинул взглядом мускулистые плечи молодого старшины.
– Браун, – сказал он. – Я хочу поручить вам, когда мы будем проходить мимо флагмана, перебросить на него трос. Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы сделать это лучше? Отвечайте честно.
– Нет, сэр. Не знаю, сэр.
Бодрая самоуверенность Брауна заражала.
– Как вы это сделаете?
– С вашего позволения, сэр, привяжу кофель-нагель к лот-линю.
Молодчина Браун – принимает решения мгновенно.
– Тогда готовьтесь. Я подойду кормой по возможности ближе к носу флагмана.
«Сатерленд» под штормовым кливером и узко зарифленными марселями был в двухстах ярдах на ветре от «Плутона». Хорнблауэр с упорством счетной машины просчитывал относительный ветровой снос, давление ветра на паруса, вероятность встречной волны, пьяные метания «Плутона». Пришлось выждать целых две минуты.
– Мистер Джерард, – сказал Хорнблауэр наконец – он был так занят расчетами, что не испытывал страха. – Обстените грот-марсель.
«Сатерленд» погасил и так небольшую скорость. Теперь ветер гнал его к «Плутону», полоска серой воды с бородатыми гребнями волн суживалась. К счастью, «Плутон» не уваливался под ветер, только дергался взад-вперед под ударами волн. Браун картинно стоял на гакаборте, ни за что не держась. Через руку он пропустил лот-линь, который одним концом тянулся к бухте на палубе, на другом болтался кофель- нагель – им Браун небрежно помахивал взад-вперед, как маятником. Он был великолепен на фоне неба, когда без тени волнения наблюдал за сходящимися кораблями. На какую-то секунду Хорнблауэр позавидовал его физической силе и уверенности. «Сатерленд» приближался, на перехлестываемом волнами полубаке «Плутона» готовились принять линь. Хорнблауэр поглядел матросов рядом с Брауном, убедился, что они готовы привязать к лот-линю конец покрепче.
– Получится, клянусь Богом! – сказал Джерард Кристэлу.
Джерард ошибался – сейчас «Сатерленд» снесет ветром и он пройдет от «Плутона» на десять ярдов дальше, чем Браун может перебросить кофель-нагель с привязанным к нему линем.
– Мистер Джерард, – холодно сказал Хорнблауэр, – обстените крюйсель.
Матросы мгновенно исполнили приказ. Теперь «Сатерленд» приобрел слабый задний ход, и расстояние между кораблями сокращалось еще быстрее. Взмывший на волне нос «Плутона» был прямо напротив них. Джерард и Кристэл непроизвольно чертыхались вполголоса. Хорнблауэру вдруг стало холодно. Он хотел бы крикнуть «Кидай!», и лишь с трудом сдерживался. Брауну виднее. И тут он кинул – как раз когда корма «Сатерленда» поднялась на волне. Кофель-нагель с привязанным линем просвистел в воздухе, долетел до бикхеда «Плутона» и зацепился за уцелевший стоячий такелаж бушприта. Ободранный матрос упал на него всем телом, через мгновение и матроса, и кофель-нагель накрыла вода, но он удержал и передал товарищам линь.
– Получилось! – завопил Джерард. – Получилось, получилось, получилось!
– Мистер Джерард, – сказал Хорнблауэр. – Обрасопьте крюйсель круто к ветру.
«Плутон» относило от «Сатерленда», линь быстро разматывался, скоро за ним побежал и трос покрепче. Но время торопило: из-за разной скорости дрейфа Хорнблауэр не мог сохранять неизменное расстояние между кораблями – это было бы опасно, да и просто невозможно. Пока «Сатерленд» лежал в дрейфе, его сносило быстрее, чем «Плутон»; теперь он рванул в бейдевинд, и надо было, учитывая оба фактора, добиться, чтоб корабли расходились возможно медленнее. Занятная алгебраическая задачка, которую предстоит перевести в арифметическую и решить в уме.
Когда «Плутон» ни с того ни с сего устремился к «Сатерленду» и все затаили дыхание, думая, что сейчас корабли столкнутся, Хорнблауэру пришлось спешно перестраивать расчеты. Джерард выстраивал матросов с запасными реями у борта, чтобы те уперлись им в приближающийся «Плутон», как ни мала была надежда совладать с громадой весом в три тысячи тонн. По его же приказу другие матросы перебросили через борт кранец из набитого гамаками старого паруса. На полубаке «Плутона» тоже суетились, но в последнюю секунду под шквал проклятий трехпалубник откачнулся назад, и все вздохнули облегченно – только не Хорнблауэр. Если «Плутон» так устремился к «Сатерленду», он так же устремится прочь и наверняка разорвет привязанный к двадцатитрехдюймовому канату линь, тогда все придется начинать сначала, а мыс Креус все ближе и ближе.
– «Калигула» сигналит, сэр, – доложил Винсент. – «Чем могу помочь?»
– Ответьте «Ждите», – бросил Хорнблауэр через плечо – он и позабыл про «Калигулу». Болтон будет дураком, если без необходимости подойдет так близко к подветренному берегу.
За кормой громко плеснула вода – Буш потравил канат на случай, если «Плутон» потащит его слишком резко. Тут легко переборщить – пеньковый канат тонет в воде и под его тяжестью может порваться линь. Хорнблауэр перегнулся через гакаборт.
