Нельзя сказать, чтобы Арон Коул был типичным представителем ведомства Гувера. Во-первых, он обладал черным цветом кожи, а легендарный шеф ФБР никогда негров на службу не брал. Кроме того, Коул был гомосексуалистом, а Гувер не принимал в Бюро и голубых, хотя, по слухам, сам относился к секс- меньшинству. Коул попал на службу в ФБР, в общем, случайно — при посредстве Программы позитивных действий, предоставляющей льготы для расовых меньшинств, — но льстил себя надеждой, что стал хорошим оперативником, ни в чем не уступающим признанным профессионалам. Сумев показать на личном примере, что политика Гувера оказалась ошибочной по крайней мере в двух пунктах, Коул в настоящее время стремился доказать, что Гувер в своей деятельности допустил еще одну ошибку. Коул имел обыкновение делиться полученной информацией с другими правительственными агентствами, что раньше строжайше запрещалось правилами. И это приносило неплохие результаты.
Прочитав факс, он затребовал досье Ричарда Суини из электронной базы данных ФБР и попал в точку: Бюро действительно проявляло интерес к этому господину. Однако, прокрутив на своем компьютере три страницы из упомянутого досье, он пришел к выводу, что интерес ФБР к Ричарду Суини имел преходящий характер, а более всего им интересовалась служба ДЕА. Так по крайней мере явствовало из досье. Взяв телефонную книгу, Коул открыл соответствующую страницу и позвонил своему приятелю и, между прочим, бывшему любовнику из подразделения по борьбе с наркотиками. Задав несколько вопросов и сделав кое- какие отметки в своем служебном блокноте, Коул распрощался с ним и, прежде чем повесить трубку, звучно чмокнул мембрану. Специальный агент Коул добился в жизни немалого: получил Почетную медаль конгресса, нагрудный знак «Пурпурное сердце» и диплом об окончании юридического факультета Университета штата Теннесси. Кроме того, Коул был прирожденным американцем — любил свою страну, терпеть не мог бюрократов и бюрократию и испытывал лютую ненависть к торговцам наркотиками, которые, по его мнению, разрывали Америку на части и ухудшали положение чернокожего населения. Еще раз взглянув в телефонную книгу, он набрал номер Харпера в Майами.
— Мистер Харпер, вам звонит специальный агент Коул из ФБР. Я хочу, чтобы вы сейчас повесили трубку, потом набрали номер штаб-квартиры ФБР в округе Колумбия и попросили соединить вас со мной. — На этом Коул закончил разговор. Две минуты спустя он снова взялся за трубку при первом же звонке. — Надеюсь, вы удостоверились, что говорите с сотрудником ФБР?
— Разумеется.
— У меня есть информация, мистер Харпер, которую мне бы хотелось довести до вашего сведения. Неофициально, так сказать.
— Почему? — настороженно осведомился Ред.
— Потому что мы оба охотимся за одними и теми же людьми, но мне представляется, что в данный момент вы находитесь в более выигрышном положении и можете причинить им больший ущерб.
— Откуда вы это взяли, мистер Коул?
— Получил сообщение от нашего общего знакомого. Неофициальное.
— И как его зовут, если не секрет?
— Тревор Лински. Это тоже неофициально.
— А как имя злодея, которого вы имеете в виду?
— Их двое, Ричард Суини и Хосе Салазар.
На линии на мгновение установилось молчание. Потом Харпер резко изменил тон.
— Большое спасибо. Эти люди действительно меня интересуют. Что вы можете сказать о них?
Коул сообщил, что Суини ждет перевода крупной суммы на свой счет в Женеве, а согласно имеющимся в ФБР сведениям, этот адвокат связан с банкиром Хосе Салазаром, имеющим обширные криминальные связи. Суть дела в том, что трансферт задерживается, из-за чего Суини может разволноваться и утратить осмотрительность.
— Не много, конечно, — сказал в заключение Коул, — но мне подумалось, что эти сведения будут для вас нелишними и вы сможете должным образом распорядиться ими.
— Смогу, — с чувством произнес Харпер. — И что хочет Бюро получить взамен?
— Шутите? Да Бюро отрежет мне яйца, если узнает об этом разговоре.
Харпер рассмеялся и сформулировал вопрос иначе:
— В таком случае что бы хотел получить за это Арон Коул?
— Мемориальную доску, Ред!
Без пяти десять по восточному поясному времени Дик Суини снова позвонил в Женеву, но результат оказался прежним: трансферт все еще не был получен. Когда Суини повесил трубку, банковский клерк тут же сообщил о его звонке Мартелли, а тот, в свою очередь, передал информацию Лафоржу.
…В подвал здания на Пятой авеню вошли двое, облаченные в униформу компании «Белл телефон». Среди хитросплетения кабелей и проводов они стали искать телефонные линии, ведущие к адвокатской конторе «Суини, Таллей и Макэндрюс». В руках эти люди держали пластиковые ящики с инструментами, а в нагрудном кармане одного из них покоился ордер, дававший право на прослушивание телефонных звонков этой конторы, выданный час назад окружным судьей. Найдя наконец нужный кабель, они присоединили к нему проводки, которые подсоединили затем к другому кабелю, обслуживавшему апартаменты, зарезервированные службой ДЕА для конфиденциальных операций. Закрепив проводки в нужных местах и еще раз сверившись со схемой телефонных кабелей подвала, техники собрали инструменты и заперли подвальное помещение.
…Суини спросил у секретарши, не оставлял ли кто-нибудь ему сообщений, повторил, чтобы его не беспокоили, и набрал номер Тома Клейтона в Англии. Коммутатор банка, где работал Клейтон, переключил Суини на его линию, но, прежде чем Дик успел сказать хоть слово, Том, извинившись и попросив подождать, заговорил с неким абонентом по параллельному телефону. Суини слышал, как он тараторил, упоминая о каких-то миллионах. У адвоката упало сердце, но потом он понял, что Том ведет переговоры по контракту, то есть просто-напросто делает свою работу.
— Том Клейтон слушает! — донесся наконец до Суини пересекший океан жизнерадостный голос его клиента. Тот пребывал, по-видимому, в отличном расположении духа.
— Здравствуйте, Том. Это Дик Суини.
— Привет, Дик! А я вам на днях звонил! — воскликнул Том.
— Знаю. Мне оставили сообщение. Итак, чем я могу быть вам полезен, Том?
— Хочу прояснить кое-какие детали, имеющее отношение к моему дедушке, — осторожно сказал Клейтон, ибо подметил некую озабоченность в голосе адвоката.
— К вашему дедушке? — переспросил Суини и кашлянул, прочищая горло. — Какие же именно детали?
— Полагаю, вы отлично знаете какие, Дик. И прошу вас, не пытайтесь меня надуть… — Том неожиданно замолчал, и эти слова повисли в воздухе.
— Не могли бы вы высказаться определеннее?
— О’кей, если вы так ставите вопрос. Расскажите мне поподробнее о сбережениях, спрятанных дедушкой Патом в Швейцарии.
— Господи, Том! Какие такие сбережения? Что вы там от большого ума себе нафантазировали?
— Почему бы вам не сказать мне правду?
Суини вытер выступивший у него на лбу пот тыльной стороной ладони.
— Том, — начал он увещевающим тоном, — держитесь подальше от всего этого. Пат, черт возьми, умер пятьдесят лет назад! И это не имеет к вам никакого отношения.
— Почему же? Я узнал, что Пат кое-что оставил после смерти. А вы, между прочим, хранили об этом молчание. Все вы: господа Суини, Таллей и Макэндрюс — его душеприказчики. Интересно, что скажет Адвокатская палата Нью-Йорка, когда узнает об этом.
— Господь всемогущий! — взорвался Суини и даже вскочил с места. — Не касайтесь всего этого! Оно того не стоит. Не стоит вашей жизни, хочу я сказать, осел вы эдакий!
— Значит, не касаться? — Том определенно начал злиться. — Боюсь, что вы опоздали со своим советом! И кто конкретно угрожает моей жизни?
Дик как подкошенный рухнул в кресло.
— Том, нам необходимо серьезно поговорить. Поверьте, это в ваших же интересах, — простонал
