молча смотрел на жену исподлобья. – А если у него… – в ее голосе появились насмешливые интонации, – окажется такой же несносный характер, как у рара? Будет топать ногами, швыряться несчастными животными, а потом… – она сделала многозначительную паузу, – вырастет и женится на какой-нибудь сумасшедшей русской, – Ирина поднялась с дивана и положила руки на плечи мужу, – убеждая нас, что все это по большой любви.
Улыбка тронула губы Николя. Ирина пристально посмотрела ему в глаза.
– А любовь-то есть, а, Николя? Как ты думаешь? Есть? Или сказки все это?
– Есть! – на секунду задумавшись, ответил он, крепко прижимая ее к себе. – Только в любви, как у вас говорят, чем дальше в лес, тем больше недоумения.
– Милый, – Ирина посмотрела на него с неподдельным интересом, – я все время хочу спросить, кто тебя напичкал русскими пословицами? Это же чудо какое: по любому поводу – наша народная мудрость. Вот если уйду я от тебя, что тогда скажешь? Мадам с возу – лошади праздник?
На губах мужа заиграла торжествующая улыбка.
– Нет, ты неправильно сказала. Правильно: баба с возу – кобыле облегчение!
Ирина прикоснулась к его колючей щеке губами.
– Скоро мне придется брать у тебя уроки.
– Стремление к знаниям – еще одно мое положительное качество, – гордо проговорил Николя. – Но почему-то о тебе, – он слегка отстранился, – я до сих пор практически ничего не знаю.
– Мне иногда кажется, что я сама о себе ничего не знаю и все происходившее со мной – рассказанная кем-то неправдоподобная история, – грустно сказала Ирина, чувствуя, как в горле опять появился комок.
– И все же, Ирэн, – он настойчиво возвращал ее к теме разговора, – что с тобой происходит?
Она в задумчивости потерла виски и тяжело вздохнула. 'Без помощи Николя в этом деле все равно не обойтись. Значит, надо найти какое-то объяснение'.
– Хорошо. Я расскажу. Знаешь, у меня все эти годы такое чувство, будто я потеряла корни. Дело в том, что перед тем, как бежать из России, я спрятала наши семейные реликвии – документы, письма, фотографии… и фамильные драгоценности, – многозначительно добавила она, – в нашем доме в тайнике под лестницей черного хода. Об этом знали только я и наш камердинер, верный, порядочный человек, который никогда бы…
…Ирина говорила и говорила. История на ходу обрастала подробностями. Она явно была в ударе сегодня. Николя внимательно слушал, не перебивая. В какой-то момент Ирине на мгновение показалось, что в его умных глазах мелькнула почти неуловимая, глубоко спрятанная мысль: 'Я так люблю тебя слушать, дорогая. Что бы ты ни говорила'. Она бросила на мужа подозрительный взгляд. 'Нет, не может быть. Показалось'.
– Словом, мне надо будет поехать в Россию, – закончила она свое вдохновенное выступление.
– Почему бы не обратиться с просьбой к Красину? – спросил Николя.
– Чтобы он начал наводить обо мне справки в ОГПУ и выяснил, что мой отец был министром Временного правительства, расстрелянным большевиками? Сейчас это у них, кажется, называется – 'чуждый социальный элемент'. И потом, что я ему скажу? Случайно забыла мешок с драгоценностями под лестницей в доме по такому-то адресу, не поможете ли съездить забрать? – съехидничала Ирэн. – Нет, ни под своим, ни под твоим именем мне ехать нельзя. Мне необходимы документы на другое имя, – проговорила она, многозначительно глядя на мужа.
– Я всегда чувствовал, что ты дочь министра! – покачав головой, усмехнулся Николя. – Да, но зачем тебе этот, как его, Серегин?
– Ну как ты не понимаешь? – Ирина всплеснула руками. – Я не была в России столько лет и хочу знать, что там происходит и как надо себя вести, из первых рук, а не из эмигрантских газет. Серегина мне просто Бог послал! – 'Или дьявол?' – проскочила в голове тревожная мысль. – Позволь мне сделать то, что я хочу. Я не могу объяснить тебе, как я буду это делать, потому что ничего не могу сказать наперед. Может, этот человек и ничем не поможет мне, но я и не собираюсь делать его своим союзником, я хочу лишь использовать его как источник информации, а если и как помощника, то невольного. Я, наверное, очень сбивчиво все объяснила, но постарайся меня понять. Мне нужен от тебя максимум доверия и поддержки. Я уверена, что смогу это сделать. Просто уверена. Наша встреча с этим Серегиным не была случайна. Это знак судьбы…
Николя посмотрел на Ирину отсутствующим взглядом, думая о чем-то своем.
– Твой дядя ведь уже уехал… – Как бы между прочим, задумчиво сказал он.
Ирина удивленно вскинула глаза. 'Откуда он об этом знает?'
– Ну да, мой дядюшка на прошлой неделе уплыл в Североамериканские Соединенные Штаты. У него там дела.
Николя, внимательно посмотрев на нее, повернулся и молча направился к выходу из гостиной.
– Как! И ты ничего не скажешь? – Она в изумлении поднялась с дивана.
– Скажу! – остановился он в дверном проеме. – Вчера в посольстве ты была самая красивая! – Обернувшись, он широко улыбнулся.
'Если не смотреть на руки с отвратительными короткими пальцами, то его можно терпеть… – подумала Ирина. – Надеюсь, недолго… – проскочила в голове злорадная мысль. – К тому же у меня есть преимущество – я знаю о нем больше, чем он обо мне. И я знаю еще кое-что… – усмехнулась она, продолжая разглядывать собеседника, – его будущее. Надеюсь, он не попросит меня погадать… Трудно представить его сегодня в роли пьяной скотины, каким он был тогда. Он молчалив. Интересно, это профессиональное качество или его проинструктировали более опытные товарищи из посольства, и он боится сказать что-нибудь лишнее? Он употребляет слишком много парфюма. Запах довольно резкий и приторно-сладкий, как у покойного камердинера Василия по праздникам. Похоже, он абсолютно уверен в себе, – это признак глупости. Сидит, закинув ногу на ногу, демонстрируя волосатую полоску кожи между слишком коротким носком и брюками. Следовательно, ему наплевать на мнение окружающих по поводу его персоны. 'Принимайте меня таким, какой я есть'. Что ж. Попробую…'
Ирина подняла с серебряного подноса изящный фарфоровый кофейник и слегка улыбнулась Серегину:
– Еще? Кажется, вам понравился мой кофе.
– Да. – Он причмокнул. – Кофе хорошее. Хотя я больше к чаю приучен. А что, мужа вашего еще нет? – покосился на дверь гостиной.
– Ничего не поделаешь. – Она сделала неопределенный жест рукой. – У него важная встреча с кем-то из правительства. – Серегин метнул в ее сторону заинтересованный взгляд. – Я, знаете ли, не очень вникаю в его дела, – продолжила Ирина. – Не женского ума это дело. Предназначение женщины – совсем в другом. Не так ли?
– Гм-м… Это с какой стороны посмотреть, – покашляв в кулак, глубокомысленно проговорил он. – У нас в Советском Союзе женщины к мужчинам приравнены.
– Во всем? – с живым интересом спросила Ирина.
– Полностью и во всем! – гордо ответил Серегин. – Имеются, конечно, отдельные буржуазные пережитки, однако ж мы их все вскорости перетрем, – показал он руками, как это будет происходить.
– А вы надолго к нам? – Она поднялась и, не дожидаясь ответа, подошла к окну. Так ему будет удобнее разглядеть ее фигуру. Краем глаза перехватила вороватый взгляд, скользнувший по ее телу. С ног до головы. Это хорошо. Значит клюет. Если бы рассматривал с головы до ног – это было бы уже другое. Она кокетливо наклонила голову:
– Так вы не ответили. Надолго к нам в Париж?
– Пока на полгода послали. Для устройства работы и проживания сотрудников. А там поглядим. – Он снова покашлял, бросив быстрый взгляд в сторону двери.
'Ку-уда?! Смотри на меня! Смотри же, ну!' – мысленно приказала она.
Его узкие глаза, на секунду задержавшись на вырезе ее платья, снова ускользнули в сторону.
