Все это было всего три недели назад, а Адаму казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
Женщина представилась:
– Я – Лотти Брюнер. – Пройдя вперед, Лотти распахнула перед Адамом дверь. – Кори сказала, что вы придете. Она немного задерживается – у нас сегодня несколько тяжелых пациентов.
– Не останавливайтесь, продолжайте двигаться, – посоветовала ему Лотти, быстро лавируя среди каталок с пострадавшими. Адам молча следовал за ней. Совсем рядом промелькнула Кори, склонившаяся над каталкой в одной из перевязочных. Волосы Кори были собраны в пучок, и на ней были очки.
– Хотите кофе? – предложила Лотти, впуская его в длинную узкую комнату. На столе, видневшемся в одном конце комнаты, стоял кофейник и несколько тарелок с пончиками. В другом конце стоял холодильник, а над ним висела доска из пробкового дерева с приколотыми к ней меню нескольких китайских ресторанов, где продавали сандвичи.
– Спасибо, – сказал Адам.
– Не бойтесь сказать что-нибудь, если вас слишком поразит увиденное, – посоветовала Лотти, наливая кофе и показывая в сторону смотровой. – Все это должно быть настоящим потрясением для того, кто здесь впервые.
– Со мной уже все в порядке, но… – покачал головой Адам, – все это совершенно неправдоподобно.
Это было не просто неправдоподобно – это выглядело почти сюрреалистически: все эти каталки, залитые кровью полы, кровь на простынях, на бинтах, в спешке наложенных в машине «скорой помощи» по дороге в больницу. Капельницы, введенные в вены, шины, наложенные на шеи, которые, возможно, сломаны, резиновые распорки, вставленные между переломанными ногами, чтобы зафиксировать положение костей, пока рентген не подтвердит диагноз.
– По-моему, не стоит даже пытаться предложить вам пончик, – сказала Лотти.
– Лучше не надо, – выговорил Адам. – Предпочитаю ограничиться кофе.
Лотти села, жестом показав на стул.
– Мне даже трудно видеть все это вашими глазами, – сказала она. – Тот, кто здесь работает, со временем утрачивает остроту ощущений.
– И вам всегда приходится работать в таком режиме?
– Не всегда. Но обычно как раз в тот самый момент, когда начинает казаться, что стало немного полегче, что-нибудь случается и все начинается сначала.
Лотти откусила пончик.
– Но здесь ведь, кажется, работает много женщин.
Лотти улыбнулась.
– Наверное потому, что это самая неблагодарная работа. Мы спасаем своих пациентов для того, чтобы их отвезли наверх, к хирургам, а оттуда их перевозят в терапию. А семья и знакомые ждут обычно наверху, чтобы поблагодарить последнего врача, с которым имел дело пациент, то есть на нашу долю ничего не достается…
– Почему же вы занимаетесь этим?
– Лично я потому, что такая работа не оставляет времени, чтобы задуматься о чем-нибудь еще.
– А Кори?
– Вам лучше спросить у нее.
– Вы давно ее знаете?
– Мы встретились в этой больнице восемь лет назад.
– А вы хорошо знали ее мужа? – А что еще, черт возьми, он должен был спросить?
– Я виделась с ним всего несколько раз.
– Насколько я понимаю, они были счастливой парой, – сказал Адам, чтобы услышать подтверждение тому, во что ему вовсе не хотелось верить.
– Разумеется, Кори старательно убеждала себя, что это действительно так, – ответила Лотти.
– То есть, по-вашему, их брак был неудачным. – Адам постарался, чтобы голос его звучал как можно более равнодушно.
Лотти слегка нагнулась вперед.
– Что вы хотите от меня услышать? Что он был типичным латиноамериканцем – деспотом и тираном? Что дурно обращался с Кори или же что он был самым любящим мужем на свете, и они были самой счастливой супружеской парой, какую мне только приходилось видеть?
Адама немного удивил не совсем почтительный тон Лотти.
– Ну и как же было на самом деле? – поинтересовался он.
– Чуть больше трех лет назад, когда Кори зашла ко мне и сказала, что выходит замуж, она плакала в течение всего разговора. Она никак не могла остановиться. Мне было тогда очень интересно, в чем же причина этих слез…
– И вы спросили ее?
– Если верить Кори, она плакала от счастья.
– А вы ей поверили?
– Нет.
– И сказали ей об этом?
– Конечно, нет.
– Почему?
– Она все равно не стала бы ничего слушать. У Кори были свои причины выйти замуж за этого человека.
– Вы, наверное, даже не намекнете, какие именно? – Довольно глупо с его стороны выслушивать снова и снова одно и то же.
Лотти внимательно посмотрела на Адама.
– У меня всегда было такое чувство, что Кори знает: ее брак не продлится долго.
– Но зачем же браться за дело, если даже не можешь заставить себя поверить в успех?
– Вы, наверное, шутите… Большинство людей делают то, что делают, вовсе не будучи уверены в успехе, а брак, пожалуй, такая вещь, где меньше всего можно быть уверенным в чем-либо. Ведь тут имеешь дело не просто с неизвестной, а с непредсказуемой величиной.
– Мне кажется, их связали какие-то отношения гораздо раньше…
– Значит, вам все известно.
Адам кивнул.
– Но хотелось бы услышать обо всем с вашей точки зрения.
Лотти заговорила с таким видом, точно повторяла давно заученные фразы.
– Все было очень просто: Кори и Дэнни были вместе десять лет назад, он бросил ее, а потом неожиданно объявился здесь, в Нью-Йорке, и захотел начать все сначала. – Лотти пожала плечами. – Реванш – мечта любой женщины.
– Он любил Кори?
– Как могу я ответить на этот вопрос?
– Он хотя бы казался счастливым рядом с ней?
– Когда я видела Дэнни Видала, больше всего он выглядел нервным.
– Как вы думаете, он мертв?
– Я, пожалуй, скажу так: я надеюсь, что он мертв. Только поймите меня правильно: не то что бы я желаю смерти Дэнни – впрочем, от наших пожеланий никто не умирает и не выздоравливает. Но если Дэнни жив и вам удастся его найти, не знаю, как справится со всем этим Кори.
– А почему вы даете мне такие откровенные ответы?
– Потому что вы задаете весьма откровенные вопросы.
– Это не объяснение.
– Я очень волнуюсь за Кори, – тихо сказала Лотти. – И от души надеюсь, что в зале суда вы умеете надевать маску.
– Что вы имеете в виду?
– Когда вы вошли сюда, все чувства были написаны у вас на лице.
