Через час она вышла из студии, усталая и выжатая как лимон. Делать передачу «Добавьте остренького» оказалось намного труднее, чем она себе представляла, и письма, которые начали приходить каждый день в любую погоду, ничуть не облегчали положения. Обычно их писали карандашом, иногда губной помадой. Послания были развязными и наглыми, но безобидными. Стефани взяла за правило не читая отправлять их Фрэнку Смайли. Камни в ее окна больше не летели, шины никто не кромсал, так что если недовольный слушатель выпускал пар посредством записок, то этому можно было только радоваться.
Впрочем, сегодня — для разнообразия — Стефани получила коробку горького швейцарского шоколада и хвалебное письмо. Комплименты согрели ей душу. Очевидно, не все в Стонвилле считают, что ее передача — прямая дорога в ад. Стефани выбрала самую большую шоколадку и взяла ее с собой, оставив остальные на рабочем столе. Она знала, что к утру в красивой золотистой коробке почти ничего не останется, но сама хотела избежать искушения.
Прежде чем выйти на улицу, она задержалась у дверей и оглядела стоянку. Людей там не было — одни машины, и Стефани почувствовала легкое разочарование. Мартин почти каждый день ждал ее там, и она уже начала привыкать к этому. Должно быть, у него другие дела, сказала она себе. Более важные, нежели поглощение гамбургеров в «Веселой буренке» в ее обществе. После обеда в ресторане они проводили вечера более просто, но каждый из них все равно заканчивался поцелуями и тесными объятиями.
Это вопрос времени, думала Стефани, пересекая стоянку. Всего лишь вопрос времени. А потом случится то, что неизбежно должно было случиться с самого начала: она пустит его в свою постель. Мартин будет заниматься с ней любовью. Она будет заниматься любовью с ним. В конце концов они достигнут того ужасного перекрестка, куда рано или поздно приводят все интимные отношения. Перед ними встанет вопрос: продолжать или остановиться? Перейти на новый уровень или забыть обо всей этой истории?
Она открыла дверцу, и ее окатило волной нагретого воздуха. Стефани немного постояла, споря с собой. Так не должно быть! Помнишь, что сказал Мартин?
Иногда поцелуй — это только поцелуй…
Если это правда, то не может ли и секс быть только сексом?
Стефани села в машину, и горячая кожа сиденья едва не расплавила нейлоновые колготки. Поделом мне, подумала она. Нужно быть внимательнее, а не думать о сексе с Мартином. Проклятье! Она только что целый час говорила о сексе с оравой совершенно незнакомых людей. Разве этого не достаточно?
Достаточно, ответила она себе, но, очевидно, солгала. Мысли о Мартине преследовали ее по дороге домой. Она представляла Мартина выходящим из озера, загорелого, длинноногого, со стекающими по коже струйками воды. Мартина без рубашки, сидящего в джипе и протирающего стекла. Мартина, впервые переступившего порог ее дома той ночью, — незнакомца, от которого невозможно было оторвать глаз.
Внезапно огни приближающейся машины заставили ее сосредоточить внимание на дороге. Машина двигалась быстро — со скоростью восемьдесят, может быть даже девяносто, миль в час и вдруг вильнула на полосу, по которой ехала Стефани. Она вскрикнула и ударила по тормозам, одновременно резко вывернув руль.
Остальное происходило словно в тумане. Встречная машина пролетела мимо, и Стефани успела заметить только промелькнувшее белое испуганное лицо. Секунду спустя ее автомобиль потерял управление, и следующее, что она помнила, — это как скачет по кукурузному полю Стэна Мортона посреди высящихся вокруг стеблей.
Мартин услышал машину Фрэнка раньше, чем увидел ее. Сирена завывала так, словно за ним гнались все черти ада. Мартин не представлял, чем мог быть оправдан этот дикий вой, но ему сразу же стало не по себе. Он уже ждал на террасе, когда машина влетела на подъездную дорожку и, дернувшись, застыла перед домом.
Фрэнк распахнул дверцу и высунул голову.
— Скорее! Поехали!
Мартин не задал ни одного вопроса. Он прыгнул в машину и еще не успел захлопнуть дверцу, как шериф рванул с места и, резко развернувшись, устремился к шоссе.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Мартин, крепко держась за ручку и глядя на друга. — Ограбили местный банк или еще что-то?
— Еще что-то, — мрачно ответил Фрэнк, бросив на него быстрый взгляд исподлобья. — Стефани только что съехала с дороги. Какой-то идиот лихач буквально столкнул ее машину на кукурузное поле Стэна Мортона.
При этих словах сердце Мартина ушло в пятки. Раньше ему не приходилось испытывать ничего подобного, поэтому он не знал, как справляться с таким ощущением. По-видимому, нужно было восстановить статус-кво.
— Она?..
— Со Стефани все в порядке, только она перепугана до смерти. А вот машина сильно помята.
Сердце Мартина встало на место, но легкая тошнота не прошла. К ней добавилась злость.
— Что за сволочь столкнула ее? Это был несчастный случай? Водитель остановился?..
— Ее не столкнули в прямом смысле слова, но ты, как и я, хорошо знаешь, как это бывает, Мартин. Я был уже дома, когда она позвонила в участок. Диспетчер передала мне, и я сразу же выехал. Остановился только, чтобы прихватить тебя. Мы будем там через десять минут, и ты сам расспросишь ее обо всем.
Они были «там» через пять минут. Фрэнк резко нажал на тормоза перед выкрашенным белой краской деревянным домом, и машина остановилась, подняв облако пыли. Мартин выскочил из нее раньше, чем Фрэнк успел заглушить мотор.
Стеклянная дверь, скрипнув, открылась, и на крыльцо вышел пожилой мужчина. На нем были широкополая соломенная шляпа и неопределенного цвета спортивный костюм, а правая сторона лица выглядела так, словно он побывал в нешуточной драке, — щека выпячивалась, будто за ней был спрятан теннисный мяч. Мужчина длинно сплюнул через перила, и Мартин понял, что это была не опухоль, а добрая порция жевательного табака.
— Где она? — выпалил Мартин.
— Кто — она? — лаконично поинтересовался мужчина.
— Стефани Митчелл.
— А вы кто? — последовал вопрос. Фрэнк подошел к Мартину и быстро представил его.
— Стэн, это Мартин Эббот, мой друг… и друг Стефани. Она в доме?
Мужчина перевел взгляд на шерифа.
— Да. С девчонкой все в порядке. Так, перепугалась маленько…
Мартин пролетел мимо фермера и распахнул дверь. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к полутьме. Наконец вещи обрели свою форму. Он был в гостиной, где горела только слабенькая настольная лампа. Стефани сидела на краешке потрепанного коричневого дивана, а женщина в линялом халате осторожно протирала ей лицо. Сердце Мартина заколотилось, и он внезапно, не удержав воздуха в переполненных легких, шумно выдохнул.
Стефани вскинула голову, и их взгляды встретились. Не обращая внимания на протесты медсестры поневоле, она вскочила с дивана, а Мартин к тому моменту сделал два больших шага. Они столкнулись в центре крошечной комнаты, и Мартин обхватил ее руками. Стефани дрожала, и его вдруг переполнило доселе незнакомое чувство. Это была смесь злости, недоумения и ужаса. Кто мог в этом мире желать плохого этой невероятной женщине? Мартин отстранился и посмотрел ей в лицо.
— Ты в порядке?
Карие глаза, потеплев, приняли почти шоколадный оттенок.
— Теперь да, — прошептала она. — Но только не отпускай меня, ладно? Я… Ты мне нужен.
— Отпускать тебя не входит в мои планы, грубовато произнес он. — Об этом можешь не беспокоиться.
Обняв Стефани за плечи, Мартин вывел ее на крыльцо, где горел фонарь, и только теперь по- настоящему смог рассмотреть ее лицо. Над одним глазом был небольшой порез, и Мартину ужасно захотелось наклониться и поцеловать его, но он удержался, поскольку знал: стоит лишь начать и остановиться будет невозможно, а по ступенькам уже поднимался Фрэнк.
Он протянул к женщине руку, но, увидев, что Мартин поддерживает Стефани, тут же опустил.
