Девушка поднялась с бревна и подошла к Мегэн. — Сейчас слишком рано, чтобы рассчитывать на богатую добычу, но что-нибудь мы непременно найдем. Земля в этой долине плодородна, и климат гораздо мягче, чем в окрестных горах, — сказала старая женщина.
— Ты хочешь, чтобы я собирала еду?
— Да, разумеется. А что еще я могла иметь в виду?
— Я не занимаюсь собирательством. Этим занимаются женщины дети и старухи.
— Значит, этим должна заниматься я одна? — саркастически осведомилась Мегэн.
— Именно так.
На какой-то миг старая ведьма опешила. Недоверчиво уставившись на девушку, она помолчала несколько минут, потом заметила:
— Возможно, на Хребте Мира это так, девочка, но здесь, если ты не поможешь мне собрать кореньев, останешься голодной. Пойдем со мной, а покажу тебе, где растут самые лучшие растения.
Хан’дерин не пошевелилась.
— Я — Воительница Со Шрамами. Мое дело — охота и война. Я не собираю орехи, как белка.
— Для орехов еще рановато, хотя белки и донбеги, вероятно, поделятся со мной своими зимними запасами. Но есть еще много полезных растений.
— Я — Воительница. — Хан’дерин немного повысила голос, на ее щеках выступил румянец, сделав заметными тонкие белые шрамы. — Воины не занимаются женской работой! Это унизительно!
— Я унижу тебя гораздо больше, если ты не пойдешь и не поможешь мне! — рассердилась Мегэн. — Как ты думаешь, чем мы будем питаться в дороге, если не возьмем с собой запас продуктов? К тому же, никому не станет лучше от того, что корни сгниют в земле. Я надеюсь нагнать Изабо, поэтому идти придется быстро, не тратя времени на поиски еды. Подай мне вон ту корзину и я покажу тебе, что собирать.
Девушка стояла как вкопанная.
— Хан’дерин, подай корзину и помоги мне собирать продукты! Я слишком стара, чтобы подолгу копаться в земле, однако, если ты думаешь, что я позволю тебе сидеть сложа руки и смотреть, как я работаю, то ты ошибаешься.
Плотно стиснув зубы, Хан’дерин взяла корзину и пошла за старой ведьмой. Ночью прошел дождь, на пригорках уже появились первые ранние грибы. Она сердито собрала их, потом отрезала огромные красноватые шляпки от ножек, как показала ведьма. Мегэн указывала, где выкапывать корни и клубни, отыскивать прошлогодние орехи, собирать молодую зелень. К тому времени, когда солнце скрылось за горизонтом и начала всходить Гладриэль, корзина была полна. Мегэн ничего не говорила девушке, если не считать коротких указаний.
Вернувшись домой, Мегэн усадила девушку чистить добычу, а сама сняла с крюка большой медный котел и вытащила маленькие котелки и сковородки. Хан’дерин делала все, что ей велели, но не проявляла инициативы и не выказала никакого интереса, когда кухня наполнилась аппетитными запахами. Поставив противень с лепешками на угли, Мегэн похлопала девушку по плечу, сказав:
— Прости, если все это кажется тебе неинтересным, Хан’дерин, но тебе придется привыкнуть делать множество вещей, которыми ты никогда прежде не занималась.
Хан’дерин молча отстранилась. Мегэн вернулась обратно к столу, поджав губы, и принялась месить оставшееся тесто с такой силой, что у нее не осталось никаких сомнений в том, что хлеб не поднимется.
Как только провизия была готова, Мегэн разлила по мискам овощной суп. Подав Хан’дерин ее порцию, она торопливо принялась за еду, обдумывая планы на утро. Вдруг она заметила, что Хан’дерин сидит, не притрагиваясь к своей миске.
— Ради Эйя, ешь, пожалуйста, не то умрешь от голода! — прикрикнула Мегэн.
Хан’дерин с усилием проглотила несколько ложек. Мегэн поперхнулась резкими словами, которые вертелись у нее на языке, напомнив себе, что у нее нет настоящей власти над девушкой.
После того, как с едой было покончено, Мегэн пришлось выдержать еще одну стычку: Хан’дерин отказалась сменить костюм из белого меха на что-нибудь другое. Упрямица неохотно подчинилась, но когда, наконец, она спустилась по лестнице, облаченная в старые штаны Изабо, на ней оставалась ее белая кожаная жилетка и меховая шапка.
— Ты не сможешь путешествовать в такой шапке по Рионнагану!
— Я ни за что не сниму ее, — упрямо ответила Хан’дерин.
— Но она будет привлекать к нам внимание, а мы должны остаться незамеченными! Кроме того, я не выдержу, если ты будешь носить шкуры убитых зверей. Хотя бы ради уважения ко мне, сними этот малахай!
Глядя прямо перед собой, Хан’дерин неохотно стащила шапку с головы. Ее рыжие волосы были острижены так коротко, как только мог отрезать нож. Мегэн стало дурно при виде ее остриженной головы — ведьмы считали волосы вместилищем силы, поэтому они укорачивали волосы лишь в случае крайней необходимости и всегда сжигали срезанные пряди.
— Твои волосы! Почему ты их обкромсала? Ты болела?
— У людей нашего клана волосы не такие, как у меня, — неохотно ответила Хан’дерин. — Мои на снегу горят, как пламя, а воин должен быть невидимым. Эти мерзкие рыжие волосы выдадут меня, если шапка свалится с головы. Если бы я могла, я бы сделала их белыми, но я наследница Зажигающей Пламя, дочь Рыжего. Я должна принять мое наследство.
— Тебе не следует обрезать волосы так коротко, — сказала Мегэн. — Во-первых, мы не должны привлекать внимания, ты должна выглядеть, как любая девушка, рожденная в Рионнагане, — поверь мне, ни одна девушка не согласится обрить голову, если она не была тяжело больна! Во-вторых, в волосах, как и в любой части тела, кроется сила. Не следует оставлять то, что было частью тебя. Тебя могут выследить или причинить зло, воспользовавшись прядью волос или обрезанными ногтями. Не забывай об этом!
На миг Мегэн показалось, что Хан’дерин сейчас взорвется, но та покорно склонила голову:
— Да, старая матушка. Я постараюсь.
Она заменила меховую шапку льняной, в которой тренировалась, и когда Мегэн снова сделала ей замечание, упрямо поджала губы. Позже она спустилась по лестнице в одном из старых беретов Изабо. Даже когда Мегэн мягко заметила, что в доме его носить не обязательно, девушка не пожелала его снять. Позже, когда Мегэн устало поднялась по лестнице в спальню, она обнаружила Хан’дерин, которая клевала носом, но упорно не снимала берета.
Когда Мегэн разбудила Хан’дерин, в огромном дупле еще было темно, а Гита широко зевал, демонстрируя длинный розовый язычок.
— Мы должны подготовиться. На рассвете я хочу испытать тебя. Ты должна быть готова. Было бы неплохо провести ночь перед испытанием в размышлениях, но вчера был трудный день, а впереди нас ожидает еще один. Кроме того, это не официальное Испытание, поскольку здесь нет ни одной ведьмы, кроме меня. Однако, лишь Эйя ведомо, когда еще нам представится такая возможность, а я должна представлять себе твои возможности. Эту долину защищают охранные заклятья, — я сразу узнаю, если поблизости появятся солдаты. Сейчас иди умываться, я буду ждать тебя на поляне, где мы приземлились. Я устрою тебе Первое Испытание Силы, которое дети проходят, когда им исполняется восемь лет.
На миг ей показалось, что Хан’дерин откажется, но девушка, потупившись, кивнула.
— Как скажешь, старая матушка.
На поляне у озера, где вода переливалась через каменный уступ, тонкими струями падая вниз, Мегэн испытала свою новую ученицу. Результаты ее озадачили. Хан’дерин легко, почти небрежно, справилась с Испытанием Воздуха, заставив сначала остановиться летящий, а затем — двигаться неподвижный предмет. Однако она не смогла вызвать даже ничтожную рябь на воде в чаше. Она не знала ничего ни о семенах, ни о травах, ни о минералах, не понимала языка зверей и птиц. Но Мегэн знала, что девушка может разговаривать с драконами, — одного этого было бы достаточно для того, чтобы ее признали колдуньей. Язык драконов не походил ни на какой другой язык на свете — в нем не было обычных слов, только мысленные посылы. Мегэн показалось странным, что девушка может говорить с драконами, но не знает языка обитателей лесов и полей.
Мегэн уже знала, что Хан’дерин может зажечь свечу, поскольку видела это в Башнях Роз и Шипов.
