тебе поможет.
Майя перекувырнулась, ее хвост показался из воды, промелькнул и снова скрылся. По одному боку на серебристых чешуйках виднелись черные точки.
– Да, оно как море, но только мертвое, – сказала Майя, вынырнув. – В море бурлит жизнь, а здесь вода стоячая и безжизненная. Но она настолько соленая, что я даже могу принять морской облик. Мне уже очень давно не удавалось полностью измениться, и за это тоже благодарю тебя.
Изабо кивнула.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она резко. – Как ты очутилась на том лугу и где умудрилась так пораниться?
Майя подняла перепончатую руку ко лбу.
– У меня страшно болит голова, – сказала она хрипло. – И я чувствую ужасную слабость. Я уже очень давно ничего не ела.
Изабо с беспокойством увидела, что из раны на виске женщины снова потекла кровь, и она действительно была очень бледна.
– Пойдем, – сказала она отрывисто. – Я отведу тебя куда-нибудь, где можно будет поесть и отдохнуть, а потом ты объяснишь мне, как и зачем ты оказалась здесь.
Майя внимательно взглянула на нее.
– Я пришла за своей дочерью, – сказала она негромко. – Как ты могла предположить что-нибудь иное? Все это время я пыталась выследить тебя. Где она? Где моя Бронвин?
Изабо вспыхнула и закусила губу. Подавив чувство стыда, она сердито тряхнула рыжими кудрями и сказала:
– Здесь нет никого, кроме меня. Идти можешь? Нам еще довольно далеко.
И, хотя женщина в продолжение всего их медленного и мучительного пути снова и снова продолжала спрашивать, где ее дочь, Изабо не отвечала ей. В конце концов они выбрались из темноты в прохладные сумерки. На темном небе начали проклевываться первые звезды, а только-только появившиеся луны выглядели бледными и бесплотными.
Над ними высились вековые деревья. Толстые стволы казались колоннами из черного мрамора, а тронутые последними солнечными лучами листья – позолоченным потолком какого-то огромного зала. Сквозь распростертые ветви виднелся изогнутый силуэт Драконьего Когтя, четко вырисовывавшийся на фоне закатного неба. Несмотря на дурные предчувствия, Изабо не сдержала легкого вздоха восхищения. Она прожила в этой маленькой долине шестнадцать лет и очень по ней скучала. Как замечательно снова вернуться домой!
Продвижение через лес было очень медленным. Майе, все еще чувствовавшей сильную слабость и головокружение, приходилось часто останавливаться и отдыхать. Ее грязные бархатные юбки промокли насквозь, она потеряла остатки своих туфель, и ее непривычные к ходьбе босые ноги были стоптаны и исцарапаны. Изабо знала, что фэйргийка не сможет залезать на дерево. Когда они добрались до озерца, протянувшегося по восточному краю чашеобразной долины, она резко приказала Майе остановиться и завязала ей глаза. Хотя та и протестовала, Изабо была тверда, как сталь. То, что она вела заклятого врага Мегэн в ее дом-дерево, само по себе уже было предательством, и тем более не могло быть и речи о том, чтобы раскрыть ей еще и расположение потайного хода. Таким образом она пыталась успокоить свою роптавшую совесть, и очень надеялась, что Мегэн никогда не узнает об этом.
Изабо провела Майю к основанию самого высокого дерева во всем лесу, росшего на каменистом выступе над озером. Его корни были защищены густыми зарослями колючих кустов, и Изабо в кровь изодрала руки, придерживая ветки, чтобы Майя могла пройти. Узкий проход прихотливо вился через скалу, и пришлось идти, вытянув вперед руки, хотя ведьмин огонь и освещал дорогу. Они дошли до небольшой щели, и Изабо, нащупав потайную щеколду, подняла ее и открыла невидимую дверь. Они вошли в кухню.
Это была маленькая темная комнатка, вырубленная в скале. С одной стороны стенами служили корни дерева, образовавшие множество естественных полочек и шкафчиков, заполненных бутылочками, баночками и книгами. Очаг был сделан прямо в скале, а дымоходом служила закопченная трещина. Перед очагом стояли два кресла с высокими спинками, резными подлокотниками и подголовниками и шаткий деревянный столик. Потайная дверца маскировалась за сдвижными полками, которые Изабо поставила за собой на место и надежно закрепила. Потом она подвела Майю к одному из кресел, положила в очаг дрова и подожгла их щелчком пальцев. Лишь после этого она позволила Майе снять повязку и оглядеться, что та сделала с огромным любопытством.
– До чего же забавное местечко! – воскликнула она. – Похоже, как будто мы внутри полого дерева. Где мы?
– Здесь я живу, – сухо сказала Изабо, скрестив за спиной пальцы, хотя это утверждение было ложью лишь отчасти.
– Значит, ты просто неряха, – насмешливо сказала Майя. Изабо возмущенно сверкнула глазами, и женщина провела пальцем по ручке одного из кресел. На пальце остался толстый слой пыли. Изабо вспыхнула и не смогла найти достойный ответ.
Майя ухмыльнулась и продолжала оглядываться по сторонам.
– Значит, вот где Архиколдунья скрывалась все эти годы. Должна признаться, что нам никогда не приходило в голову искать ее внутри дерева.
Изабо побагровела еще сильнее. Она надеялась, что Майе и в голову не придет, в чьем доме они находятся, и не могла понять, как это она так быстро сообразила. Майя подняла голову, глядя на маленький герб над очагом, на котором был изображен белый олень в прыжке, с короной на ветвистых рогах. Над ним был высечен девиз, гласивший «Sapienter et Audacter». Изабо проследила за ее взглядом и похолодела от страха. Этот герб и девиз, «Мудро и храбро», находился у нее перед глазами каждый день, и она ни разу не задумалась о его значении. И все же это доказывало, что Мегэн была вовсе не скромной лесной ведьмой, а банприоннсой из клана Мак-Кьюиннов.
Изабо ничего не сказала, принявшись хлопотать на кухне. Она вытряхнула несколько одеял и простыней и повесила их сушиться перед огнем, потом пошарила по банкам и кувшинам в поисках еды и лекарств. Обнаруженных трав и зерна хватило им лишь на жидкую кашу и чай, и Изабо, нахмурившись,
