Проклятые башни

передашь ей это?

Месмерд медленно склонил голову. Майя кивнула Изабо, но молодая ведьма отказалась отпустить Бронвин, чтобы выполнить ее просьбу. Майе пришлось, хотя и с огромной неохотой, самой снять пыльную паутину с тела месмерда.

– Жабу ты найдешь внизу, – сказала Майя, брезгливо обтирая руки о юбку. – А теперь иди, а не то эта ведьма превратит тебя в пепел, как уже сделала с твоим сородичем. Понял?

Он ответил ей взглядом своих мерцающих глаз и слегка неуклюже вылетел в дверь и полетел по винтовой лестнице. Майя обернулась к Изабо и протянула руки.

– Отдай мне мою дочь.

Изабо прижала Бронвин к себе.

– Не отдам! – закричала она.

В этот момент Ишбель бросилась вперед с воплем:

– Грязная ведьма! Это ты околдовала моего возлюбленного!

Она набросилась на Майю, визжа и норовя оцарапать ее. Та отступила, подняв руку, точно собираясь наложить на нее превращающее заклинание. Изабо вскочила между ними, оттеснив мать и прикрыв ее от Майи своим телом.

– Прекратите! – закричала она. – Мама, все в порядке. Она расколдовала дайадена . Теперь он снова человек. Он думает, что все еще лошадь, но мы сможем снова научить его всему, я уверена.

– Хан’гарад? Человек?

Ишбель запнулась. Изабо кивнула, и ее мать развернулась и без единого слова слетела вниз по лестнице, быстрая, словно снежный гусь.

Изабо снова обернулась к Майе. Бронвин все еще цеплялась за нее, уткнувшись лицом ей в шею.

– Ты не можешь забрать свою дочь, – сказала она твердо. – Ты можешь остаться здесь вместе со мной и заново узнать ее, но забрать ее ты не можешь. Это единственный дом, который она знает, а я для нее самый близкий человек на всем свете. Кроме того, вы обе погибнете в снегу. Наступает зима, а ты не знаешь, ни как вести себя в горах, ни где находятся горячие минеральные озера. Так что не думай, что можешь украсть ее и сбежать отсюда, превратив меня в какую-нибудь противную зверюшку, потому что если ты так поступишь, вы обе погибнете. Ты поняла меня?

Майя тепло улыбнулась ей.

– Ну разумеется, я поняла. Я и мечтать не могу ни о чем большем, чем остаться здесь с тобой и моей дочерью и заново узнать и полюбить вас обеих. Ведь мы же подруги, правда?

– Нет, – решительно сказала Изабо. – Ты – враг моего народа и причинила нам столько зла, как никто другой. Мы совсем не подруги.

Улыбка Майи померкла, и она задумчиво отвернулась.

– И все же я вряд ли могла бы быть более счастлива, – сказала она тихо. – Спасибо тебе. А теперь, пожалуйста, можно мне подержать мою дочь? Я так долго мечтала об этом.

Изабо неохотно расцепила пухлые ручки Бронвин, обвивавшие ее шею, и ласково передала ее Майе. Женщина, напевая что-то, крепко прижала ее к себе, и Изабо острым ножом полоснула ревность.

– Я должна заняться Фельдом, который тяжело ранен, и моим отцом, – сказала она резко. – Ты можешь спать в комнате напротив моей. Запомни, что я тебе сказала. Ты не знаешь дороги через горы, и здесь очень много опасностей. Ледяные великаны и косматые медведи, лавины и злые огры. Вы обе погибнете, если ты попытаешься бежать.

– Но я не собираюсь бежать, – сказала Майя с улыбкой в хрипловатом голосе, прижимаясь щекой к темной шелковистой головке Бронвин. – Я получила то, за чем пришла.

ТКАЦКИЙ ЧЕЛНОК ЛЕТИТ

В ЗЕРКАЛЕ

Хан’гарад тряхнул всклокоченными рыжими волосами и на четвереньках побежал по комнате. По всему лицу у него была размазана каша, комками прилипшая к его всклокоченной рыжей бороде. Он был босоног и одет лишь в старый халат Фельда, неправильно застегнутый и раскрывавшийся в самых неожиданных местах.

Изабо стояла у стола с ложкой, с которой стекала каша. У ее ног валялась разбитая миска. Бронвин подпрыгивала в своем стульчике, тоже старательно разбрасывая кашу, а Ишбель, закрыв лицо ладонями, горько рыдала.

– Это бесполезно, – твердила она. – Он никогда не научится снова вести себя, как человек! Только посмотри на него.

Изабо не обратила на нее внимания.

– Нет, дайаден , я не позволю тебе есть на четвереньках, как животное, – сказала она ласково, но твердо. – Я знаю, что ты проголодался, но ты должен снова научиться вести себя, как человек. Смотри, как я это делаю.

Она уселась за стол в тот самый миг, когда каша с ложки Бронвин угодила ей прямо в лицо.

– Хватит, Бронвин! – рассердилась она. – Это не игра. Если мой отец не помнит, как себя вести, это еще не значит, что и ты тоже можешь вытворять все, что угодно! – Она вытерла лицо и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – А теперь смотри, дайаден.

Изабо медленно начала есть из своей миски, подчеркивая каждое движение. Ее отец заржал, тряхнул головой и поскакал по комнате, уткнувшись носом в лужу овсянки, разлитой по полу.